Михаил Дулепа - Танцующая тень

Не музыка — биение миллионов сердец, не шепот — их желания и просьбы. Отстраняться от них было тяжело, больно. Они не хотели расставаться со мной и пришлось обещать, давать клятвы, уговаривать. Восторженный рев стихал, и Она провожала каждого из тех, кого соединяло со мной Служение. Когда последний из голосов смолк, я все еще парил над полом разрушенного теперь окончательно зала. Но это уже не важно…

Инст полз, цепляясь окровавленной рукой, на которой еще вспыхивали серые искорки. Полз, подтягивая изломанное тело, глядя на лежащий у стены артефакт и что-то шепча. Он не замечал меня, он уже ничего не видел, только цель, к которой ему так надо было дойти. Дойти любой ценой и неважно, кто ее заплатит.

— Лена… Игорь… Олька… — Его сил оставалось только на два коротких когтя, растущих прямо из ладони беспалой теперь руки, он царапал ими мозаику пола и подтягивался, шепча снова и снова: — Лена… — движение. — Игорь… — еще немного. — Оль…

Мой враг замер, шепот стал неслышимым. Наверное, ему казалось, что он все еще ползет, рука еще шевелилась. Тело, лежащее в расползающейся луже крови и отзвук хриплого шепота.

Он шел к ним по дороге, которую нельзя пройти, он не мог этого не понимать, но он шел. По трупам, по судьбам. К мечте. Шел домой.

Шаг.

Тень прошла через шею человека и замерла, скрежетнув по камню.

Прости, пришелец, чудеса не случаются по заказу.

В голове после всего этого совсем пусто. Я поднял руку, разглядывая свой меч. Так удобно лежащий в руке… Я видел такой, там, в храме. У статуи той многорукой танцовщицы. Тяжелое односторонней заточки лезвие, конец не обломан — зачем этому мечу острие? Его предназначение отрубать головы… Оружие не воина, но палача.

У меня теперь что, еще одна пара рук вырастет?

Сила, только что проносившаяся сквозь меня, куда-то ушла. Наверное, я даже слабей, чем был утром. Дотащившись до того места, где раньше было окно, я сел прямо на пол, свесив ноги в пролом. Все, свою работу я сделал.

Хенрик опустился рядом, сев почти плечом к плечу.

— Почему он меня не убил?

Брат повернулся ко мне, и я пояснил:

— Там, на входе в Долину?

— Кто знает? Все вторженцы безумны.

— Как наша мама? Как Латник? Что же это за безумие такое? Как целый народ огневиков?

Мы замолчали. Я помню, после такой драки всегда хочется молчать и сидеть где-нибудь в тихом месте.

Хенрик, тяжело вздохнув, стал стягивать с себя оставшиеся до доспеха пластины.

— Отец не может ее покинуть больше, чем на два дня. И у стражи приказ убить, если она попытается покинуть Долину. Ее навыки и знания бесценны, и слишком опасны…

Я слушал без удивления. Только что я слышал две трети обитателей Олисса, со всеми их желаниями, мечтами, тревогами. Теперь вот еще немного узнаю.

— Значит, она пленница?

— В ее мире нет свободы воли. Зато есть неподвластные силам хранители, удерживающие магов от безумия. Она иногда шутит, что в ее жизни почти ничего не поменялось. Вместо одного хранителя — другой, вместо создания характеров и судеб — другая, столь же важная работа.

Девушка на площади, а к ней идет могучий мужчина в доспехах…

— Создание разумных с предрасположенностью к Дару? Ты, я, Дор?

— Возможно, это решение проблемы Куполов.

— А если они не захотят спасать?

— Ты же захотел. Значит, все правильно.

— Почему мне никто ничего не рассказывал?

— Это… это было условием мамы. Когда она предложила методику воспитания Именных, основанную на знаниях из ее мира, то поставила единственное условие. Одного ребенка она воспитает сама. Это как-то связано с ее жизнью до переноса, мне даже кажется, что это не логика, а эмоции. Ей почему-то важно. Я был первым в поколении, все сработало. На сестрах тоже получилось.

— А на мне сломалось.

— Всегда есть возможность неудачи.

— То есть я — провальный эксперимент?

— Мы живы, вторженец мертв. Ты все сделал правильно.

Что он скажет, когда узнает как именно я это сделал? И что в Олиссе «народы тьмы» знают о моем появлении? Справится ли Купол? Не надорвется ли Заноза?

— Не грусти, брат, все не так…

Я повернул голову и сначала увидел жесткий взгляд Хенрика. И лишь потом — его руку, висящую над моей головой. Висящую в захвате теней, не дающих ей опуститься.

Мы сидели так несколько слишком долгих мгновений, а потом он дернулся и освободился. Наверное, я бы смог его удержать. Но зачем…

Тень остановила руку Хенрика, сама. Когда Инст бил меня там, на границе Долины, то она пропустила его удар. Что это значит? Что вторженец не хотел мне вреда? Что Хенас сейчас собирался убить меня? Я бы ничего не успел понять. Ему только пальцы сжать.

Может, поэтому он сказал так много…

— Почему он не убил меня?

Брат молчал долго, но все-таки ответил:

— Он мог понимать, чем ты станешь. И хотел встретить тебя в точке, где его Дар максимален. В фокусе первого Купола. И да, они все безумны. Каждый пришедший под купол. Этот вторженец был еще не самым скверным.

Мне вдруг стало больно где-то внутри, я даже хотел спросить — трудно ли это, убивать своих друзей?! А потом вспомнил, кто лежит в десяти шагах от нас.

Нет, это не трудно.

— Вы знали, что он идет к Долине. И специально отправили нас с Дором в Олисс.

— Если бы мы тебе все рассказали дома, ты бы отказался?

— Нет… Но вы не рассказали.

— Он хорошо скрывался, мы не были до конца уверены. Если бы его удалось остановить раньше, то вы бы все вспомнили.

— Насчет Тьмы и Зла он тоже соврал?

Брат не ответил. Он сидел не шевелясь и смотрель вниз, на Долину.

— Значит, я стану демоном, хуже безумного вторженца? Буду разрушать, убивать и все такое?

— Это если нам очень повезет. Хуже, если ты будешь просто жить. И постепенно убеждаться, что в мире есть некоторые несовершенности, которые так легко исправить. Твои сомнения станут сомнениями тех, чьих предков когда-то привела в этот мир Она. У кого-то из них дрогнет рука в решающий момент, кто-то решит, что его мнение важней всех остальных. Свет Куполов — это единство. Во тьме мы все одиноки.

Я дернулся было возразить, но не стал. Что вокруг правда, что — ложь? Инст не солгал ни разу, но обманул почти во всем. Брат годами портил мне прическу, не для того ли, чтобы в решающий момент я не отдернул голову? Быть может, даже мой Дар соврал, сделав вид, что больше не может передавать мне знания о том, чего касается. Мне бы хватило просто дотронуться до Инста, чтобы понять. Но тогда не было бы схватки, я не принял бы Имя.

Кому верить? Во что верить? Если бы родители сказали, что они хотят направить меня по верному пути — стал бы я отказываться? Так почему я злюсь, что они молчали?

Меня готовили как оружие Долины? Разве клинок получился недостаточно смертоносным? Значит, меня готовили хорошо? О чувствах оружие спрашивать не принято — и это верно. Все было сделано правильно и мы победили. Управились до полудня — Долина в безопасности, а враг, уничтоживший два города и убивший невесть сколько разумных — мертв.