Тамара Квитко - Улыбка [litres]

– Надеюсь, она не сбежала на этот раз с занятий? Осталось учиться чуть больше двух недель.

– На этот раз она совсем немного опоздала, и ей пришлось после дисциплинарного наставления приехать ко мне, чему я была очень рада. Но не это важно. Понимаешь, она увлечена, – Светлана Ивановна произнесла тихим, умиротворяющим голосом, довольная тем, что ей удалось сбить с мужа погружённость в себя, к которой она так и смогла привыкнуть за долгие годы совместной жизни.

– Что значит увлечена? И чем, собственно, увлечена? Математикой? Литературой? Медициной? Кстати, я предложил ей продолжить практику в клинике. И, ты знаешь, она согласилась. Согласилась без нажима с моей стороны.

– Нет, нет. Совсем не то. Понимаешь… Увлечена – в смысле влюблена.

– Этого ещё не хватало! Она же совсем ребёнок. У неё блестящие способности, которые следует развивать, а не заниматься ерундой. Увлечена! Кем она может быть увлечена? Кругом одни поглотители электронных игр и забав подобного рода.

Светлана Ивановна вздохнула и беспомощно развела руками.

– Возраст? Да она как раз в том возрасте…

– Ты уверена?

– Девочки раньше развиваются. И я себя помню. Как раз в этом самом возрасте.

– Что ты хочешь сказать? – профессор Наев слегка повысил голос, выражая тем самым недовольство услышанным.

– Ты же знаешь про мою первую любовь. Это случилось со мной как раз в этом самом возрасте. В её возрасте. В возрасте Ханы. Именно тогда я пережила свою первую любовь, – улыбнулась мечтательно Светлана Ивановна, довольная вниманием мужа, говорящим о неувядаемых чувствах к ней.

– Только потому, что меня не оказалось в то время рядом, – с шутливой угрозой в голосе произнёс Наев, обнимая жену.

– Ну если бы ты оказался рядом, то и речи быть не могло.

– Так кто же этот шалопай? Этот, извините, сопляк?

– Нет, нет. Мне ничего не известно. Ровным счетом ничего. Она мне ничего не говорила. Я так… догадываюсь, чувствую, и только.

– Ты не ошибаешься? Поверить не могу. Совсем ребёнок.

– Не думаю, не думаю, – сказала Светлана Ивановна, похлопав мужа по руке.

– Хана тебе доверяет. Неужели больше ничего не рассказала? Не могла же она увлечься сверстником? Товарищем по колледжу?

– А почему, собственно?

– В этих молодых людях, с позволения сказать, нет тайны. Девушки в этом возрасте влюбляются исключительно в ореол таинственности, а не в конкретный объект, мелькающий каждый день перед глазами.

– Возможно, ты и прав, – Светлана Ивановна встала и, ойкнув, припала на правую ногу.

– Это ещё что? А говорила – ничего.

– Ногу отсидела, только и всего, – стараясь гримасу боли скрасить улыбкой, сказала жена, поглаживая правой рукой поясницу.

– Все болезни от позвоночника. Пойдём, я тебе массаж сделаю с обезболивающей мазью. И пока запрещаю работу на грядках, Дней пять-семь покой, тепло, обезболивающее, а там посмотрим. И успокоительное. Понервничала небось из-за Ханы.

Профессор Наев своими гибкими, сильными пальцами умело приближался к седьмому грудному позвонку, как затренькала музыка. «Вот так всегда», – виновато улыбнулся он, заботливо укрывая одеялом спину жены и снимая трубку с пояса.

– Слушаю. Да. Профессор Наев.

– Здравствуйте, профессор. Извините за беспокойство. Говорит Смаков. Валерий Степанович, вы помните юношу с обаятельной улыбкой? Так вот… Он сбежал. Что-то у него зашкалило. Сбежал после экзамена. Вот так. Вот такие дела. Нарушил, так сказать, покой и тому подобное. Я это на всякий случай. Подумайте, где он может быть? Это странно как-то. И тёща у меня совсем разболелась. Это ничего. Это я так, к слову. Если найдётся минутка, может быть, посмотрите, что с ней? Ну да, с тёщей? Номер его 232. Того, кто исчез. Самый сильный из всей группы. Супер! Ещё раз извините за беспокойство.

– Ничего, ничего. Отлично помню того молодого человека. Его показатели меня тогда сразили. Потрясающее самоуправление. Йог! Йог высочайшей категории, если можно так выразиться. Ко всему – полное владение своей психикой и телом. Феноменальный молодой человек.

– Да-да. Совершенно согласен. Тем более непонятно. Такого сбоя не припомню. С ним произошло нечто непредвиденное. Из ряда вон выходящее. Эмоциональный взрыв огромной силы. Это по вашей части. Вы психолог. Нужна ваша помощь, чтобы разобраться.

– С удовольствием помогу, чем смогу. Не волнуйтесь, – профессор явно торопился закончить разговор, не приносящий больше информации, и на той стороне это поняли.

– Спасибо! И спокойной ночи.

– Не стоит благодарности. Спокойной ночи.

Ну как же! Конечно, Наев помнит. У него такая подкупающая улыбка. За всю свою жизнь он никогда не встречал человека с такой чудесной, обаятельной улыбкой – сразу внушающей полное и безоговорочное доверие. Да. Улыбка и открытый взгляд. Он живо тогда напомнил ему Хану своей доверчивостью и незащищённостью.

Это было пять лет назад. В день рождения своей внучки Наев проводил в группе занятия по психотренингу и саморегуляции. Потом, когда он сидел за праздничным столом, его не покидало ощущение неприятной схожести этого юноши и его любимой внучки. Как же он хорошо запомнил эту подкупающую улыбку и взгляд, проникающий в сердце, а также то, что он единственный из всей группы овладел левитацией. Что-то в нём было необычное помимо улыбки и взгляда, и это необычное проявлялось как раз через улыбку, забыть которую было невозможно. Он потом долго размышлял на тему уникальности развития этого индивидуума. Каким образом в этом человеке смогли сформироваться такие потрясающие психические свойства, как телепатия, левитация и другие экстрасенсорные способности?

Природа творит явно не по шаблону. Почему другие воспитанники в группе ничего подобного не могли совершить? Да, они имели замечательную физическую подготовку, и у всех было развито высокое чувство ответственности за порученное дело. Все обладали в какой-то мере и экстрасенсорными навыками, но лишь один их них достиг небывалых успехов.

Индивидуальность, как правило, рано или поздно начинает ощущать себя личностью, и если ей не предоставить свободу, в которой она способна развиваться в полной мере и с учётом своего устремления, оформляемого подсознательными импульсами, неукротимо толкающими к цели, подкрепляемого развивающимся интеллектом и растущей духовностью, то тогда возможно возникновение кризисного состояния, обнаруживающего себя в чувстве удручённости и отсутствия смысла жизни. Пытаясь избавиться от депрессии, личность начинает испытывать тяготение к пограничным состояниям, крайностям и, находясь на пограничной зоне, может потерять самоконтроль. 232-й, несомненно, оказался такой личностью. Напряжённые тренировки, экстремальные ситуации, гормональный бунт плюс сложнейшие экзамены, а также предстоящий полёт на Марс вполне могли спровоцировать неадекватную реакцию на ситуацию, выбить из равновесия самого дисциплинированного ученика. Сбежал. И хорошо, что сбежал. Иначе не был бы индивидуальностью. Индивидуальность – верный признак иного качества психики. Это всегда прорыв, преодоление нормы, вспышка. Для Наева – радостный признак работы природы, прокладывающей путь в будущее. Его как учёного всегда интересовал человек, находящийся на пограничной черте, способный видеть невидимое, проникать сознанием в миры иные, в общем, человек с метафизическим сознанием, умеющий творить новое. Именно такой человек шизоидного типа и является разведчиком будущего.