Тамара Квитко - Улыбка [litres]

Хана была более чем удивлена – потрясена! Однако в её душу закрался элемент недоверия: она заподозрила, что эти стихи были сочинены ранее и сейчас только воспроизводятся по памяти. Ей захотелось проверить, и она сказала прямо, о чём втайне подумала. Антонина нисколько не обиделась и, сделав небольшую паузу, прочитала:

И сразу, без перерыва:

Хана завороженно слушала. Антонина продолжала:

– Сеанс стихосложения окончен! Спасибо за внимание, – раскланялась Антонина. – Не слышу бурных аплодисментов.

– Браво! Браво! Просто изумительно. Твои стихи замечательны. Я бы никогда не смогла так, – зааплодировала Хана.

– Тебе понравилось? Думаю, и ты любишь сочинять стихи. Прочти, пожалуйста, что-нибудь.

– Мне с тобой не сравниться.

– Прошу, прошу! Мы не на турнире поэтов, – проговорила Антонина с очаровательной улыбкой. – Смелее! Ну!

– Хорошо. Вот это, пожалуй.

– Отлично, Хана! Почитай, пожалуйста, ещё.

– Пожалуйста.

– Здорово! Я так не могу.

– Шутишь?

– Нисколько. Чувствуются непосредственность, индивидуальность и, конечно, несомненный талант.

Было похоже, что Антонина свыклась со своей ролью, и Хана смотрела на неё, как на давнюю подружку, с которой хотелось поговорить по душам после долгой разлуки.

– Антонина! Ты меня захвалила. У меня совсем другое представление о моих попытках что-либо сочинить. Но мне приятно слышать твою похвалу. Раз так, то слушай.

– А как же бессмертие? – с укоризной в голосе сказала Антонина.

– Только и всего? Неужели так мало?

– А ты желаешь жить вечно? – засмеялась Хана. Антонина присоединилась к её веселому смеху. Отсмеявшись, вытирая слёзы, она ответила:

– Для того чтобы не бояться смерти, приходится выбирать веру, обещающую загробную жизнь, а выбрав, следовать неукоснительно Писанию. В оцепенении одиночества, скрашиваемого занятиями различного рода, и в том числе философией, происходит достижение той полноты, при которой появляется мысль о некотором постоянстве – хрупкой конструкции, удерживаемой на время нашим сознанием. И не только это дает нам надежду на будущее, в котором, возможно, продлится настоящее, наше настоящее, самое существенное и дорогое, хотя бы потому, что мы о нём имеем некоторое мыслительное и чувственное представление. Словно чайная роза в стакане, ты грустна, вяловата, любя. И письмо ты носила в кармане, и себя в безразличье губя. Вот настоящее. Эти строки можно сочинить, можно припомнить. При сочинении может пройти больше времени, чем при воспоминании. Но и то и другое будет происходить в настоящем. Если ты любишь сочинять или произносить сочинённое, то в это время ты получаешь удовольствие. Из маленьких удовольствий складывается время нашего проживания. И в этом смысл: удержать как можно больше удовольствия в течение единицы проживаемого времени, которое, что бы там ни говорили о том, что время – категория, придуманная человеком, все же для нас является измерением наших действий. В этом его ценность. А какими действиями и мыслями мы его наполним, такое ощущение и получим.

– Антонина! Ты переходишь в своих рассуждениях к смыслу жизни. Встанет в полдень в полный рост растворённый светом день, немые крылья опуская к ночи. У нас ещё есть время быть в нашем настоящем, ускользающем, но доставляющем удовольствие. Жду не дождусь, когда исполнится моя заветная мечта.

– Интересно, интересно. Какая у тебя мечта? – улыбнулась своей неотразимой улыбкой Антонина.

– Ничего особенного. Сейчас каждый мечтает увидеть планету Марс своими глазами, – и с огорчением в голосе продолжила: – Иногда теряются цели из-за необходимости долго ждать, уговаривая себя: подожди, подожди, потерпи ну хоть ещё немного. И тогда уподобляешься лисе и винограду, от которого, как лисонька, уговариваешь себя отказаться. Но если ты ничего не стоишь, ты и не будешь ничего желать. Как-то так.

– С Марсом точно подожди. Нужны для этого силы, и немалые. Да и профессия какая-нибудь. Лететь на эту планету – это не прогуляться вокруг Земли на ракете.

– Да я понимаю. И дедушка говорит то же самое. Сначала мне надо приобрести профессию врача. Мне придётся столько ждать… С ума сойти.

– Ничего страшного. Тебя, возможно, я там буду ждать.

– Правда? Здорово! – захлопала Хана в ладоши.

– Хотя не знаю. Я же провалил экзамен.

– Антонина! Ты снова вышла из роли.

– Спасибо за замечание. Добрый указ человеку, что глаз. Знаешь, мне надо будет отлучиться по одному делу.

– А мне с тобой можно?

– Ни в коем случае!

– Хорошо. Но ты должна держать меня в курсе, а то я буду волноваться. Дедушка говорит, что волнения отрицательно сказываются на здоровье человека. И я ему верю.