Тамара Квитко - Улыбка [litres]

Однако всё чаще и чаще Хана стала замечать: Сью то прихрамывает, то слегка морщится при резком повороте шеи или руки. Но она не решалась задавать вопросы, понимая, откуда ветер дует, и заранее предполагая некоторое недовольство со стороны подруги.

Среди проблем, волновавших их, едва ли не на первом месте стояла проблема экологии и выживания человечества в усложняющихся условиях жизни: ускоряющийся научно-технический прогресс вызывал последствия, с которыми было невозможно справляться, дабы не навлечь ещё более непредсказуемые последствия.

– Мы сами себя погубим. Я имею в виду цивилизацию землян, – задумчиво смотря в какую-то одной ей доступную даль, часто говорила Хана.

– Не стоит так грустно. Не одни же мы обеспокоены такими проблемами, как глобальное потепление, космический мусор, наши свалки, озоновые дыры, экологическое загрязнение, бионика, искусственный разум, инопланетная жизнь и тому подобное. Мне так же интересны, например, понятия «время», «вечность». Это захватывает меня целиком, когда я думаю об этом. Представьте только себе – вечность. Нам с нашими жалкими, мизерными проблемами, с жизнью, заканчивающейся настолько быстро, что не успеваем ничего понять – и… вечность, – Марк взволнованно зашагал по комнате, остановился, окинул друзей горящими глазами, продолжил:

– Помните у Бродского: «Взгляд во Время – это взгляд вверх, вглубь Вселенной, в смерть. Время есть мясо немой Вселенной». Время есть мясо. Не кажется ли вам, что звучит достаточно странновато?

– Он выразил не менее глубокую мысль, и притом в поэтической форме:

Получается: время – мысль о пространстве, – вступила в диалог Сью.

– Ну да! Конечно. Человек задумался об изменениях, происходящих вокруг него, и затем назвал это временем. Благодаря времени и происходят изменения, а наблюдать эти изменения возможно только в пространстве, то есть мысля о пространстве, – подхватила рассуждения Сью Хана.

– Опять же, наши рассуждения – суть наших прежних занятий философией.

– А высказывание Эйнштейна меня просто убило, – продолжила Хана: – «Для нас, убеждённых физиков, различие между прошлым, настоящим и будущим не более чем иллюзия, хотя и весьма навязчивая». Это означает не более и не менее того, что всё существует всегда и одномоментно. Выходит, всё уже есть, ничего нельзя изменить. Это как ледяная глыба, образно говоря?

– Да уж… Мозги выворачивает наизнанку. Я тоже над этим думал. Надо быть Эйнштейном, чтобы такое выразить. Я, девочки, теряюсь, просто теряюсь. Это даёт право считать возможным путешествовать во времени, – взволнованно проговорил Марк, протирая бумажной салфеткой очки.

– А мы успели совершить путешествие. Или это было не во времени? А, Сью?

– Совсем не понимаю, о чём ты, Хана, говоришь.

– Но как же? Разве не помнишь?

– Нет. Это твои фантазии, – нахмурилась Сью.

– Меня больше волнуют опасения Стивена Хокинга, заявившего в начале ХХI века, что человечество неминуемо ожидает гибель в результате ядерной войны, глобального потепления или генетически спроектированных вирусов, – и Сью вывела на экран компьютера информацию, представляющую картины удручающего будущего, вызванного заявлением Хокинга.

– Ну да. Я знаю, Хокинг заявил в начале двадцать первого века о необходимости переселения на другие планеты, иначе цивилизация землян прекратит своё существование.

– Миром движет жажда наживы, – кивал согласно Марк, – ни супермощные пылесосы-уборщики, шныряющие по улицам городов и якобы очищающие воздух от сверхдопустимых вредоносных примесей, ни ежегодные высаживания лесных плантаций, ни запрет на пользование химическими удобрениями, заменяя их натуральными, не в состоянии спаси положение вещей…

– Да, да! Мы это знаем. Растёт число людей с нервно-психическими заболеваниями. Моего дедушку очень это беспокоит, – нахмурила брови Хана.

– Да уж. Растёт… Дальше некуда… А также число уродов от употребления наркотиков, – авторитетно заявил Марк, продолжая ходить, размахивая рукой в такт словам, как бы подчеркивая весомость высказывания. – Я не призываю обратно к сохе, я говорю: пора нам опомниться и серьёзно задуматься, к чему наша цивилизация движется. Но люди не хотят думать о своем будущем, будущем детей, внуков, – он раскраснелся, глаза его оживлённо блестели. Сейчас он был красив красотою юности, энергией, истекающей из его тела. Марку нравилось внимание двух очаровательных девушек, нравилось, что он может блеснуть перед ними знаниями, почерпнутыми в результате неустанных ночных бдений за компьютером.

– Но созданы ведь партии, например «Береги природу», «Слеза воды» и другие, – страстно вступила в разговор Хана. Не все люди утратили бойцовые качества, перестали протестовать против загрязнения окружающей среды.

– Да нет! Никак нет. Инициативы партий по оздоровлению природы проводятся и находят поддержку, но остаются каплей в океане. Представь себе цивилизацию как огромную машину. И вот эта махина разогналась, и её ничем не остановить. Шарики, винтики, колёсики выскакивают, открываются многочисленные дверцы – огромные и совсем малюсенькие; вылетают стекла. Махина гремит, пыхтит, тарахтит, но продолжает двигаться, так как пущена по наклонной плоскости, – Марк раскраснелся, победоносно взглянул на очаровательных девушек.

– По наклонной? – неуверенно протянула Хана.

– Ну хорошо, если хочешь, представь: махина поднимается со скрипом, грохотом, скрежетом в гору и в это время у неё что-то ломается. На ходу идёт активный ремонт, делается всё возможное и невозможное для продвижения вверх этой махины, а она норовит скатиться вниз и скатывается время от времени и так далее. Получается, как в античных мифах, Сизифов труд.

– Меня не устраивает ни первая, ни вторая картинка. Цивилизация – не бездушная машина, а сообщество мыслящих, талантливых, развивающихся людей.

– Чем богаты, – развёл Марк руками.

Сью, как правило, не вступала в подобные разговоры, а только улыбалась, изредка кивая головой в знак согласия.

– Ничего не поделаешь. Ни место, ни время мы не в силах выбирать. Нам ничего иного не остаётся, как принимать действительность такой, какая она есть, и по мере сил стремиться хоть на чуточку её улучшить. Если каждый будет так думать – улучшить! Не сломать, разбить, уничтожить, а сделать лучше, сохранить, вырастить дерево, цветок, украсить вокруг, очистить и так далее, чтоб было тепло и уютно жить…

– Марк, но ведь ты только что сказал, что махина, то есть цивилизация, запущена, движется и её уже невозможно остановить, – произнесла недовольным тоном Хана. Её вовсе не воодушевляла перспектива движущейся к неизбежному концу цивилизации, и ей хотелось всеми силами добиться от Марка опровержения его концепции.