Тамара Квитко - Улыбка [litres]

И вот однажды утром, Верона передала Нине запечатанный конверт без обратного адреса. Нина сразу ощутила тревогу. В письме Марк писал о своей любви, любви на всю жизнь. Умолял его понять, просил прощения и сообщал о своём полёте на Марс, объясняя это желанием самолично испытать созданный им корабль, так как не желает брать на себя ответственность, если испытывать будет кто-то другой. Слезы застилали глаза, и она не могла читать дальше. В висках стучало, сердце гулко колотилось, готовясь выпрыгнуть наружу. Неожиданно возникла тянущая боль внизу живота, она почувствовала резкую слабость во всём теле, ноги подкосились, в глазах потемнело, прервалась связь с окружающим миром. Очнувшись через несколько часов, Нина поняла: она – в госпитале, ребенка в ней больше нет. С этого времени у неё началось нервное расстройство, постепенно переросшее в депрессию.

Рассказ Антонины настолько потряс Нину, что она не могла вымолвить ни слова, сидела истуканом. Мила, низко наклонив голову, утирала слёзы, шмыгала носом. Вечер грозил своим тяжёлым окончанием перейти в бессонную ночь, чего не хотелось Антонине. Она пыталась шутками развеселить подруг, говорила о простоте подобной техники видения прошлого и даже будущего, что, правда, значительно сложнее и не рекомендовано по причине изменения предписанной судьбы; принималась тут же обучать подруг. Минут через двадцать ей удалось привести дам в более-менее нормальное состояние. Расходились далеко за полночь, пожелав друг другу спокойной ночи. «Увы, покой нам только снится», – думала Антонина, открывая дверь отведённого ей помещения. Тони с уверенным спокойствием первым прошёл в комнату, занял своё охранное место у кровати.

Консьержка протянула Хане конверт. В её тёмных глазах скользнуло удивление при виде навернувшихся на глаза Ханы слёз, но тут же погасло. Хана поблагодарила, подошла к Марку, прошептала едва слышно: «Пошли». Они вышли на улицу. Шли молча, погружённые в свои мысли. Хана положила письмо в боковой карман голубого рюкзака. Ей не хотелось читать его при Марке. Она заранее знала о его содержании. Письмо было прощальным. Слёзы всё ещё катились по её щекам, застилали глаза. Марк, чувствуя состояние Ханы, не решался с ней заговорить, не решался успокаивать, понимая невозможность словами изменить состояние, охватившее девушку. Не сговариваясь, они свернули в скверик. Мимо прошла молодая женщина в длинной чёрной юбке с девочкой в коляске, одетой в ярко-бирюзовое платьице с оранжевой отделкой. Девочка походила на красочный экзотический цветок. Рядом шла другая девочка лет десяти, ростом чуть пониже матери. Хана подумала, что скоро девочка перерастёт свою маму. Интересно, как будут строиться их взаимоотношения? Дочь на две головы выше, смотрящая сверху вниз, давящая массой на маленькую, хрупкую фигурку матери? Присев на скамейку, Хана промокнула бумажной салфеткой глаза. Марк стоял возле, переминаясь с ноги на ногу. Она повернула к нему заплаканное лицо, кивком предложила сесть, высморкалась, спрятав лицо в ладошки, спросила:

– Как ты думаешь, почему она так сделала?

– Не знаю. Сам не могу понять. Когда консьержка сказала, я был очень удивлён. Не ожидал. И почему не предупредила нас о своём желании сменить место жительство? Нет, – запнулся Марк, – до сих пор не могу поверить. Твоя лучшая подруга и… Не расстраивайся. Уверен – она скоро даст о себе знать. Вот увидишь. Позвонит, напишет сообщение, появится на своём сайте.

– А если нет? – задала Хана вопрос, всё ещё пряча лицо.

– Ну такого не может быть. От кого ей скрываться? От нас? Для чего? Какая цель?

– Ни для чего. Она любит резкие перемены. Любит начинать жить заново, с чистого листа, как говорится. Она смелая, решительная, ненавидит рутину, любит путешествовать, знакомиться с новыми людьми, оставаясь при этом независимой. И ещё… она не хочет ни к кому привязываться и не желает привязывать к себе. Её девиз – свобода.

– Тогда я понимаю. Так птица вырывается из клетки, забывая о хозяине, её любившем.

– Вот-вот. Хорошее сравнение. Антонина разорвала путы отношений ради свободы, своей свободы, не заботясь о тех страданиях, которые доставит другим.

– Понятно. Только при таком поведении можно обрести свободу. Разве нет? Отрубить разом! – Марк резким движением руки проиллюстрировал своё высказывание. Хана посмотрела на него, пожала плечами.

– Сложно. Для меня это сложно. Я могу поставить себя на её место и тем самым оправдать. Боль, боль разлуки. Как залечить рану? Как избавиться от навязчивых мыслей? Для меня это удар, хотя я всегда знала: рано или поздно этому суждено случиться, – раскрасневшись от волнения, она стала обмахивать рукой лицо.

– Ты же сильная. У тебя есть воля. И потом, не всё потеряно. Я уверен на сто процентов, она даст о себе знать. Вот увидишь.

– Угу! Марк, ты стал моим другом, – глаза Ханы снова увлажнились, – спасибо, спасибо тебе! Моя задача: быстрее подготовиться к полёту на Марс. Думаю, там мы с Антониной сможем встретиться.

– Не знаю, не знаю. Марс – не прогулка, скажем, до Луны, ставшая привычным развлечением, – Марк отвёл в сторону глаза.

Хане показалось: он что-то скрывает от неё, но вот что? Над этим стоит подумать. Вроде бы она не замечала его особых чувств к Антонине. Скорее всего, он старательно изображал дружелюбие к ней, конечно, не подозревая, кто кроется за маской, искусно выполненной ею. А если догадался? Такое тоже могло случиться. И тогда… Хану бросило в жар. Она прямо посмотрела в глаза Майклу. Тот на этот раз не отвёл свой взгляд. Хана поднялась со скамейки и предложила пойти куда-нибудь перекусить. Майкл сразу согласился. Пройдя через сквер, они свернули налево. Улица не была людной по причине своей древности. Невысокие дома, окрашенные в разные гармонирующие друг с другом цвета, булыжная мостовая, пешеходная зона, спокойный, неторопливый поток гуляющих людей, заходящих то в кафе, то в ресторан, то в магазинчик с гостеприимно открытыми дверями. Хана любила эту улочку, сохранённую как памятник девятнадцатого века.

– Может, зайдём в китайский ресторан «Жёлтая жемчужина»? – предложил Марк. – У китайцев, как тебе известно, кухня с традицией, испытанная тысячелетиями.

– А ты там раньше был?

– Нет. Я редко питаюсь вне дома.

– И я тоже, но после стресса необходимо плотно поесть, говорит мой дедушка. Мозг получает питание, поднимается настроение, стресс отступает. Нельзя находиться длительное время под стрессом. Наживёшь тысячу болезней. Переключение на другой вид деятельности – также отличный способ, – Хана несколько оживилась, решив следовать рекомендациям любимого дедушки.

– Тогда вперёд! Здесь совсем близко. Поэтому я и предложил тебе этот вариант. Сейчас свернём, немного пройдём и выйдем к China Town. Ты же заходила туда?