Шон Исли - Отель «Странник»

– Это уникальная древесина, – Сев тем временем полирует стержень мелкой наждачной бумагой. – Она взята от одного уникального дерева. Ее магия прорастает сквозь Отель как древесные корни.

Это похоже на дерево из моих снов и на символ, который в Отеле изображен повсюду. Только вот кусок древесины в руках Сева тускло-серый, как монетка Кэсс.

– Скверно, что это дерево теперь для нас утрачено, – добавляет Нико. – Все, что у нас осталось, – только старые обломки.

– А что случилось с деревом? Оно засохло?

– Его свистнули.

Я непонимающе смотрю на Нико.

– Ну, понимаешь, свистнули. Сперли. Стибрили. Украли, если тебе так удобнее. Кто-то захватил всю Оранжерею лет десять назад, а вместе с ней – и дерево Весима. С тех пор у Отеля наступили и продолжаются трудные времена.

– Но как можно украсть какое-то место?

– Очень даже просто, если единственный доступ к этому месту – через магическое привязывание, – Сев на глаз прикидывает длину стержня. – Все, что нужно, – это воткнуть стержень в петлю.

– Нет, – качаю я головой. – Ведь всегда можно отправиться туда, где эта Оранжерея расположена в реальном мире, и вытащить стержень. Разве не так?

Сев поднимает на меня глаза.

– Не так, если не знаешь, где искать. Есть места настолько скрытые, что привязывание – единственный способ в них попасть.

Нико бросает взгляд на часы.

– Нам с тобой пора, малыш. Перерыв закончился, нас ждет работа.

– Пока вы не ушли, ты помнишь, нам нужно… – Сев бросает на друга загадочный взгляд.

– А, да, – говорит Нико. – Чуть не забыл.

Сев вытаскивает из ящика стола длинную штуковину, острую, как игла.

– Дай мне свою ладонь, Кэмерон.

Я прячу руки за спиной. У меня холодок по спине от острого блестящего конца этой спицы.

– Э-э-э, зачем?

Нико закатывает глаза.

– Просто дай ему руку, и все.

– Нет уж. В последний раз, когда кто-то попросил у меня дать ему руку, мне склеили пальцы на несколько часов.

– Тсс, – Нико просто хватает меня за запястье и разворачивает мою ладонь к Севу.

Сердце мое сильно колотится, я пытаюсь освободиться, но Нико держит крепко.

– Пусти меня!

– Слушай, это всего одна секунда. Не дергайся.

У меня на лбу выступает холодный пот. Карие глаза Сева кажутся черными. Он хватает меня за палец и наносит укол кончиком спицы.

– Готово, – Сев собирает в пипетку выступившую каплю крови и капает ее во флакончик. – Вот и все.

Нико отпускает меня.

Я потираю запястье.

– И зачем это было нужно?

Сев протягивает руку ладонью вверх.

– Дай мне монетку твоего отца – я покажу.

Я неохотно снимаю шнурок с шеи.

– Какие-то вы оба странные.

– Я собираюсь принять это за комплимент, – отзывается Сев и переносит монетку и пипетку к себе на рабочий стол. – Монетка готова делиться своими секретами только со своим истинным владельцем. Она все еще считает, что не принадлежит тебе, поэтому и не открывает тебе своих тайн. Мы должны усилить связь между тобой и монеткой, чтобы ускорить процесс и получить воспоминания.

Связь через кровь. Кровные узы. То, что связывает меня с отцом, Кэсс и Ба.

Я потираю кровоточащий палец.

– Мог бы просто объяснить с самого начала.

– Ну, это слишком скучно, – подмигивает Нико.

Сев капает моей кровью на монетку и пальцем втирает ее в деревянную поверхность. Она начинает светиться рубиновым светом, и я словно бы слышу в ушах звук открывающейся двери. Сияние монетки угасает.

– Оно сработало? – спрашиваю я, снова надевая шнурок на шею.

– Будем надеяться.

– И еще кое-что, – добавляет Сев, останавливая нас с Нико в дверях. Он протягивает мне стержень, который только что сделал. – Это тебе. На всякий случай, вдруг пригодится в трудной ситуации. Iz dvukh zol vybirajut men'sheye . То есть, если нет хороших выходов, выбирай тот, который причинит меньше зла.

Стержень кажется совершенным. Он такой гладкий и красивый. Точно как те, которые носят с собой Нико и Рахки.

– А разве мне не нужна еще та штука… похожая на штопор или на пистолет?

Нико смеется.

– Откупорщики совершенно не магические, они просто для удобства. Есть много способов вставить стержень в дверную петлю.

Сев кладет руки мне на плечи и заглядывает в глаза.

– Не используй его без крайней необходимости. Просто думай о нем как… об экстренном выходе.

В моей голове снова звучат слова Орбана. « Бросай это дело, беги. Бросай это дело, беги» .

Я киваю, а потом вставляю деревянный стержень в петельку на груди рубашки. После чего иду за Нико – выполнять послеобеденную работу.

Я продвигаюсь вперед, карабкаясь по заросшим мхом скалам Шотландии, чтобы оказаться на многолюдной улице столицы Кубы. Из Кубы – к храмам Лаоса. Из Лаоса – к древним камням Израиля, потом к рассыпанным по холмам городам Марокко. Все эти места мне знакомы, потому что я – это не я. Я – это… кто-то еще.

И мне страшно.

Нащупываю в кармане монетку. Ненавижу ее. Она не принесла мне ничего, кроме проблем. Но скоро я от нее избавлюсь.

Каждый коридор, каждая дверь уводят меня все дальше от того меня, каким я хочу быть. Эти сверкающие холлы и вестибюли внушают мне клаустрофобию. Это давно уже не увлекательное приключение. Но я заключил сделку. Все, что мне осталось, – выполнить последнее задание, и все будет хорошо. С Мелиссой все будет хорошо.

Я в служебном лифте. Нажимаю кнопку 4-го этажа. Ледяной ветер, дующий из Шахты, пробирает меня до костей.

Все происходит так быстро! На меня накатывают волны паники. Я не один, со мной рядом кто-то есть. Женщина. С длинными волнистыми волосами. Она пахнет черникой. Моя любимая Мелисса, мой луч света в этой темной яме.

Она совсем близко – а в следующий миг уже нет. Ее утащили от меня, лицо отдаляется, тает в темноте.

Громкий треск, резкий порыв ветра. На меня пристально смотрит Агапиос.

Двери открываются.

Я просыпаюсь вымотанным и больным. Может, причиной тому куча работы, которой мы с Нико вчера занимались допоздна. А возможно – страшные, непонятные сны, которые я вижу каждую ночь, с тех пор как Сев привязал ко мне папину монетку с помощью крови. Голова у меня кружится, я с трудом могу разлепить глаза. Не уверен, что хочу их открывать: под закрытыми веками еще стоит образ мамы. На этот раз я увидел ее… настоящую, а не просто фотографию. Я стараюсь удержаться на краю сна, чтобы получше ее разглядеть.

Нико на этот раз ведет себя так же шумно и развязно, как всегда, когда он приходит меня будить и одевать. Я почти ненавижу его за это. Ну ладно, «ненавижу» – слишком сильное слово. Точнее: я его здорово не люблю прямо сейчас.