Шон Исли - Отель «Странник»

«Если ты это получил, приходи на Корабль сегодня же в начале четвертой смены. Мне нужно с тобой поговорить.

Ну здорово. Рахки хочет вытянуть из меня еще какие-нибудь сведения о моих родителях. Хуже того – ей приспичило сделать это прямо на борту Банкетного корабля. Ох.

Почти вся основная еда Отеля – та, что для гостей – готовится поварской командой во главе с шеф-поваром Сильвой и подается на борту так называемого Банкетного корабля. Это огромный круизный лайнер, дрейфующий где-то в водах Атлантического океана. Отель превратил его в гигантский плавучий ресторан. Я стараюсь избегать этого места всеми силами, потому что там меня неизменно одолевает морская болезнь. Нет, человек не создан для того, чтобы отрываться от твердой земли – по крайней мере, надолго.

Я беру кусочек пластыря против морской болезни – им меня снабдила Элизабет – и приклеиваю его себе за ухо, прежде чем отправиться в Лифтовый холл.

Когда переступаю через порог переходника, ведущего на Банкетный корабль, мой вестибулярный аппарат немедленно протестует. Свисающие с потолка канделябры покачиваются на цепях, отбрасывая на банкетный зал колеблющиеся тени. Горизонт – граница между темно-серым небом и темно-серым морем – качается туда-сюда, поднимается и опускается.

Корабль полон народа. Кухонный персонал готовит следующую трапезу. Мэтр – заведующий кухней – подозрительно смотрит на меня. Не меня ли стошнило на прошлой неделе прямо возле фруктового буфета, спрашивает его взгляд.

Рахки машет мне рукой с верхней палубы. Я быстро прохожу мимо высокого полного Мэтра, величественного, как монумент, стараясь не останавливаться взглядом на его подкрученных усах, и поднимаюсь по лесенке.

– Получил твою записку, – говорю, стараясь удержать внутри свой завтрак, пока океан своими колебаниями пытается вывернуть наизнанку мой желудок.

Рахки жестом предлагает мне присесть, и в этот миг корабль разворачивается. Золотые листья и сверкающие плоды на древесной ветви – украшения, стоящие по центру каждого столика – покачиваются и мерцают.

Девушка подталкивает мне навстречу вазочку, полную гладких обкатанных камешков.

– Ты уже пробовал фирменные сладости от нашего шеф-повара Сильвы?

Я качаю головой.

– Какие сладости?

– Он называет их просто сладостями. Попробуй, – она вынимает из вазочки камешек и вкладывает мне в руку. – Он привязал эту речную гальку к каким-то особенным сосудам у себя на кухне. Рецепт каждый день меняется, а так как изначально это все же камни, они никогда не теряют своего аромата. Главное – не пытаться их разгрызть или проглотить. Просто держи во рту. – Она кладет камешек себе в рот. – М-м-м… на этот раз корица с огненными нотками.

От одной мысли о чем-то сладком во рту при такой ужасной качке мой желудок жалобно урчит.

– Не хочу подавиться до смерти.

– Нет, попробуй, – настаивает она. – Они куда мягче, чем кажутся.

Я выбираю самый крохотный камешек и кладу себе на язык. И тут же узнаю этот вкус.

– Здорово, это же мексиканская лепешка! Мы постоянно покупаем такие домой в мексиканской забегаловке. Я их обожаю. – Я вытаскиваю камешек изо рта и подозрительно осматриваю его. – Вот это да. Странная штука.

– Вкусно, правда? – улыбается Рахки. – Пробуй их каждый день – и всякий раз это будет сюрприз.

Я откладываю каменную конфетку в сторону.

– Ты хотела поговорить со мной об этой конфетной гальке?

– Нет. Я хотела поговорить с тобой о детях.

О детях?

– Ты имеешь в виду малышей, которых мы привозим в Отель с заданий?

Она кивает. Наконец-то есть человек, готовый дать ответы на мои вопросы! Хотя, если персонал действительно обманут, как говорил Полосатый, не думаю, что смогу поверить ее словам. Разве что мне удастся обнаружить в ее рассказе крупицы истины, о которых она сама не подозревает.

Рахки вынимает изо рта конфетку, кладет ее на стол и обхватывает чашку ладонями.

– Знаешь, я была одной из них.

– Ты ? Ты была ребенком из тех, которых собирает Отель?

– Да. Я родом из Сирии, – говорит она. – В нашей тогдашней группе я была старшей. Та миссия была куда дольше и опаснее, чем все, в которых мы с тобой участвовали. Но Старшая горничная смогла в целости и сохранности доставить нас к Двери Дамаска. Тогда я впервые увидела ее в битве: меч, который висит у нее на боку, – не только украшение. Я старалась помогать ей, как только могла, и, когда мы прибыли в Отель, она спросила меня, не хочу ли я и впредь оставаться ее помощницей. Я ответила «да».

Наверное, мне стоит что-то сказать, какие-то слова одобрения и поддержки. Кэсс куда лучше моего справляется со всеми этими… социальными функциями. А мне будет достаточно, если меня не стошнит от качки.

– Это кажется каким-то неправильным, – наконец выговариваю я. – Ну, то, как Отель забирает детей.

Рахки смотрит мне прямо в глаза – и на секунду мои мозги, болтающиеся в голове, как скорлупка в море, успокаиваются.

– Ты не слушаешь, что я говорю тебе, Кэм. Отель спас меня. Я здесь потому, что сама это выбрала.

Возможно, я все же ошибаюсь насчет Отеля.

Я прикусываю губу. Сейчас я отлично понимаю, почему Полосатый предостерегал меня не поддаваться, не позволять блеску Отеля меня ослепить. Я убежден: Рахки совершенно искренне верит, что она творит добро на службе Отеля. Но есть многое, чего она не знает и чего не знает никто. Тайны Отеля. Наверняка папа раскопал какой-то темный секрет – и как только я смогу убедиться, в чем он состоит, тут же расскажу ей. Я докажу ей свою правоту, и она встанет на нашу сторону. Даже не сомневаюсь.

– Это не единственная причина, по которой я тебя пригласила, – продолжает Рахки. – Я хотела обсудить с тобой то, что случилось вчера.

Я прижимаю ладонь ко лбу, стараясь сосредоточиться.

– Хорошо. Послушай, это было не…

Она обрывает меня.

– Ты так и не хочешь назвать мне настоящую причину своего пребывания здесь. Ладно, я пока готова с этим подождать. Но я произвела некоторые расследования – и кое-что раскопала.

– Расследования?

– Да. Я нашла кое-что интересное в документах Отдела горничных. Ты знал, что твои родители – оба – работали здесь, когда мы утратили Оранжерею?

– А это важно?

Она уверенно кивает.

– Еще как важно. Твой отец исчез той самой ночью, а твоя мама тогда же умерла. Прямо здесь, в Отеле. Той самой ночью, когда Оранжерея была украдена.

Рахки протягивает мне кожаную папку с символом дерева на обложке. Я быстро листаю пожелтевшие страницы. Заметки, отчеты, фотографии мест, посещенных сотрудниками в поисках моего отца…

Значит, вот что заставило папу оставить нас на попечение Ба. Здесь, в Отеле, с ним и мамой случилось что-то ужасное, и в результате мама умерла. Могло ли быть так, что именно папа украл Оранжерею? Или это сделал кто-то другой? А может, он до сих пор находится в розысках этой Оранжереи? Или, наоборот, прячет ее подальше от длинных рук Отеля?