Ирина Лазаренко - Невыносимые. До порога чужих миров

Алера выглянула из телеги, посмотрела на друзей, на прядающего ушами Дымку, на ледяную даже с виду воду в ручейке и подумала, что этим утром она отдала бы, пожалуй, шестигранник за возможность оказаться дома и позавтракать чем-нибудь из того, что готовит Шисенна. И выпить горячего отвара. Тахар почему-то не догадался приготовить отвар.

Путешествовать с друзьями, с одной стороны, оказалось невероятно увлекательно. И предложи кто-нибудь Алере выбор – она бы, на самом-то деле, ни на что не променяла такую возможность и не изменила бы решения сопровождать Элая в Тамбо, если бы смогла вернуться во времени назад, ко дню «похорон» в Эллоре. Однако – нередко дорога еще и утомляла, и пугала, и таила опасности, и делала невозможными многие привычные вещи.

А еще именно из-за нее некоторые вопросы стали очень острыми и колючими. И дорога не давала отвернуться от них, скрутить их поросячьим хвостом, утопить в ближайшем ручье, сделать вид, что никогда их и не было.

Чтобы разогнать невеселые мысли, она и сама собралась быстро, и друзей подогнала – поехали, хватит время терять!

Потом Тахар и Элай валялись в телеге, дремали на солнышке, временами перекидывались парой фраз, словно им совсем не интересно смотреть по сторонам – ну и пусть там нет ничего нового, гречишные поля вблизи да Пизлык далеко-далеко на востоке (а может, вовсе не Пизлык, а какой-нибудь другой безобидный лес), но это все-таки интересней тележных высоких бортов!

Алера вроде как правила, на деле лишь для порядка держа в руках вожжи: Дымка и без понуканий отлично понимал, где находится дорога, и не хуже того сознавал, что его лошадиная доля – тащить по этой дороге телегу. Большая развилка, способная сбить коня с толку, встретилась только одна, и проехали сразу ее после Кали – дорога на север, к городу Пашти. Этот город – маленький, но очень важный, поскольку стоит на перепутье двух дорог: северо-западной – к столице, Арканату, и западной – до порта Корогун, откуда уходят корабли в Даэли. Но это – где-то там, далеко-далеко, а путники от Кали свернули на северо-западную дорогу, и все развилки на ней – лишь небольшие крестьянские тропки, отбегающие к деревням или к лесочкам.

Отчего-то лишь этим утром, когда Дымка так бодро тащил за собой тележку, мерно отмахивая переход за переходом, а с гречишных полей им о чем-то напутственно жужжали пчелы, друзья поняли, что уже к вечеру (ну самое позднее – завтра утром!) они прибудут в Тамбо, что город магов из далекой смутной цели становится чем-то таким же настоящим, как все другие города, которые они уже проехали.

– Тебе интересно будет попасть в Магическую Школу, Тахар?

– М-м-м? Хм-м-м… Школа. О. Как много в этом звуке.

Он молчал долго, и Алера уже решила, что зря задала вопрос: известно ведь, что Тахар, как большинство самоучек, относится к Школе с презрением, во всяком случае, на словах уверяет именно так и объяснения высказывает серьезные, убедительные, – но виднелась за этими высказываниями еще и зависть к магам, которых кто-то обучает, наставляет, проводит за ручку через дебри магических премудростей, а потом, после окончания Школы, еще и дает работу на всю оставшуюся жизнь… Не всем, конечно, а лишь тем, кто сумеет выучиться, да и палка эта о двух концах: Школа опекает своих выпускников, а на выпускниках лежит ответственность перед Школой, но все-таки они – не сами по себе. А Тахар, хотя и выбрал свой путь однажды и навсегда, хотя не пытался свернуть с него и не жаловался на тяжкую долю и действительно от души испытывал вот это снисходительное презрение к школьным грамотеям, – все равно ничего не мог поделать с мелкой гадкой завистью.

И тем труднее, наверное, помнить, что свой выбор он сделал вопреки советам родителей, обученных магов, предупреждавших его обо всех сложностях, с которыми предстоит столкнуться самоучке, и обо всем, чего он не сумеет получить.

– Да, – сказал наконец Тахар. – Я бы хотел побывать в Школе. Хотел бы узнать, как там устроено обучение магов. Как их разделяют для занятий – по возрасту, по началам, по склонностям к разным видам магии… Например, если кому-то лучше удается целительство, а кому-то – магия изменений. Как устроены занятия, где практикуется вся эта орава, ведь их не возят все время на полигоны? О, у них должна быть невероятная библиотека! Я бы хотел попасть туда. А Карты? Обученные маги не любят Карты, я знаю, но запрещают ли ученикам их использовать? А можно упражняться за пределами Школы, в городе? И как уследить, чтобы ученики не разнесли все Тамбо своими упражнениями?

Поняв, что начинает проглатывать слова от возбуждения, Тахар замолчал.

– Разве родители тебе совсем-совсем ничего не рассказывали? – решилась спросить Алера.

Она не видела Тахара, но знала, что он на вздох прищурился.

– Они пытались, я сам не хотел ничего слушать. Ты ж помнишь, я еще ребенком решил, что не буду учиться в Школе, так когда при мне про нее заговаривали – я всегда это принимал как «Вот чего ты лишился по доброй воле, балбес». Да они это и имели в виду, наверное. И, может, если бы не это, я бы еще передумал насчет Школы, но они меня все толкали и толкали к этому передумыванию, потому я уперся из чистой вредности. А просто так о годах учебы они между собой не говорили. Я всегда считал, что там закопан какой-то секрет не для моих ушей, ну а может, я себе это просто придумал.

– Вот теперь ты сам все и увидишь, – неожиданно влез в разговор Элай. – Все эти кишкастые коридорчики, по которым гусятами бегают ученики в разноцветных хламидах с капюшонами. Мечтают получить знаки Школы и… что там у них еще есть? А, посохи, точно! Между мечтаниями они бегают в трапезную пожрать каши и колдуют пушистые розовые облака, чтобы кишкастые каменные коридоры выглядели не так угнетающе.

– Посохи-то им зачем? – не поняла Алера. – И хламиды с капюшонами – зачем?

Элай потянулся и закинул руки за голову.

– А я знаю? Эллорцы такими рисуют магов: в мантиях и с посохами. Я не знаю, зачем магам они могут понадобиться, ну, быть может, чтобы все видели: вот идет маг, он угробил шесть лет на учебу, а теперь остался должен Школе навсегда, он умеет колдовать розовые облака, а еще у него капюшон. Капюшон скрывает отчаянье в его глазах.

– Какая ерунда! – в сердцах сказал Тахар. – Почему ты никогда не бываешь серьезным? Посохи, балахоны с капюшонами…

– Ты бы забавно выглядел в таком, знаешь?

Представив Тахара в цветном балахоне и с деревянной палкой наперевес, Алера и Элай расхохотались.

– Нет, ну это же не я придумал, – отсмеявшись, напомнил Элай. – Это эллорцы рисуют! Все вопросы к ним!

– Я не хочу спрашивать, обо что они ударились, чтобы такое выдумать, – ледяным тоном ответил Тахар.