Тесса Греттон - Королевы Иннис Лира [litres]

Его мать, возможно, на мгновение задумается о судьбе Бана, но потом она снова обратит внимание на людей из Хартфара, на других своих бродяг и на бездомных ведьм, потерянных и найденных на острове, всех тех, кому Брона посвящала свое время еще до собственного сына.

Его отец бы плакал фальшивыми слезами, рыдал с той страстью, к которой так стремился, и рассказывал истории о юной дикости Бана: истории, которые всегда перерастают в неохотное обсуждение его звезд незаконнорожденного.

Рори может скучать по брату, но только до тех пор, пока не будет разыгрывать мщение здесь, против диотов.

А король Лир…

Бан споткнулся и, кряхтя, упал на больное колено, резко задел сломанное запястье. Голова раскалывалась. Онемение распространилось вдоль его раненого бока.

Впереди была низкая, поросшая травой долина рядом с темными башнями леса. Три боярышника вцепились в северный, продуваемый ветром склон. Это было хорошее место, чтобы умереть. Маленькое, защищенное с двух сторон холмами, с одной – лесом, с другой – только небом. Зрение Бана затуманилось.

Король Инниса Лира был бы рад его смерти.

И, возможно, он никогда не расскажет об этом Элии.

Бан сделал долгий, медленный вдох – дышать стало труднее. Он подошел к боярышнику.

Год назад он остался бы жив ради нее. Год назад Элия его любила. Почти как балансировать в центре земляного моста в Летней резиденции, ужасные скалы, обрывающиеся на сто футов с каждой стороны в рвущиеся, злые океанские волны. Почти как огонь, оживающий на кончиках его пальцев, звездный свет и магия корней слились в единственную искру. Почти как тот поцелуй.

Слезы покатились с его ресниц, и Бан понял, что плачет. Он сделал несколько шагов вниз по склону, к пятнистой тени колючих боярышников. Коснувшись жестких морщин коры, Бан оставил кровавый отпечаток ладони. «Привет, боярышник», – прошептал он на языке деревьев. Знают ли слова деревья в Аремории? Или только деревья Инниса Лира понимали его? Послушают ли они бастарда, даже если он сын ведьмы?

Это не имело значения. Он очень устал.

Бан опустился на колени, прижавшись плечом к стволу первого боярышника. Его корни вились по склону земли, как твердые серые змеи. Кровь капала из его раны, шлепалась о корни и пыльную землю – идеальные крошечные брызги. Бан моргнул, и у него потекли слезы. Он вздохнул.

Боярышник потряс листьями, тяжело вздохнул.

«Привет, братишка», – прошептало дерево.

Измученный, но с некоторым облегчением Бан улегся между деревьями, положив голову в изгибе двух корней. Он поцеловал их, закрыл глаза и отдался смерти.

Бан проснулся внезапно, от сна о желтых цветах, которые плавали в воздухе как бабочки, и вновь ахнул от боли. Тьма окружила его, и не тьма беззвездного неба, а тьма закрытых дверей и глубокой воды. Он чувствовал запах корней и сырой земли – здоровый, плодородный запах. И кровь тоже, но слабее. Его уши были прижаты, тело покрывали мягкая грязь и чашевидные корни.

Пока он спал, боярышники свили Бану гнездо.

Или могилу.

Он пошевелился, но был пойман тяжелыми объятиями земли. Корень обнял его левое предплечье, прижатое к груди – запястье надежно закреплено. Другая пара корней обвила ребра Бана, защемила кожаный жилет и сжала его зияющую рану.

«Спи, сынок, братишка».

Слова дрожью пронеслись по земле, пронеслись между боярышниками.

«Мы держим тебя», – шептали они, придавая языку деревьев округлость, почти как скользкий, напряженный шепот Иннис Лира.

– Спасибо, – сказал он.

Бан словно плыл, испытывая жажду, но, тем не менее, был невредим. Он думал о впадинах звездного цветка в Белом лесу, об Элии, которая напевает цветам, а в ее черных глазах сияет магия. Ветер дразнил ее смехом, подталкивал ее к нему. Он думал о саде в коттедже его матери в Хартфаре, болтая со сладким горошком, который нужно было скручивать и заплетать вдоль шпалер. Сладкий горошек говорил отрывисто и полусловами. Как ночные бабочки и вишни.

Его мечты медленно закручивались: вот Элия, девушка, вылезающая из дупла дуба, увенчанного звездами и жуками; король Лир возвышался, как столб холодного огня, его прикосновение иссушало землю и камни острова; граф Эрригал смеется так, что его щеки становятся пунцовыми, и толкает Бана в направлении Броны, его матери. Ее волосы взъерошены, а челюсть покрыта грязью, потому что они гонялись друг за другом через Белый лес, напевая шепотом песни для деревьев. Снова Элия, всегда Элия, и дрожащие корни, хихикающий ветер и прилив, хлеставший по скалистому берегу. Иннис Лир.

Воспоминания, легенда ареморских корней – молодой человек шептал тонкими, потрескавшимися губами, мечтал. И как ответ история этой земли: ярко-зеленое лето и шелест красной пшеницы, скошенной в день сбора урожая; лошади в легком галопе несутся под сияющими солдатами и рыцарями; славное солнце окрашено так же, как королевский флаг, привязанный к вершине сильного дуба; новый король Аремории; зимний снег – заботливое белое одеяло и уютный огонь, который потрескивал, но не искрился; пещеры под элегантными старыми городами, каменные рты – естественные колодцы и ленивые реки, сплетающие все вместе в узлы.

Магия была медленной, деревья – мирными и молчаливыми. Аремория не была так голодна, как корни Иннис Лира. Звезды падали, забытые, но скорее как далекие сигналы и красивые огни.

Это была утешительная история. Бан успокоится, если соскользнет в объятия смерти здесь, в этой колыбели земли и корней.

« Не умирай, маг », – прошептали деревья. Они разбудили его толчком пальцев-корней.

Бан открыл глаза.

Грязь попала в них, и он быстро сморгнул. Слезы хлынули, словно его защищая.

Он прислушался.

Сквозь землю доносились людские звуки. Приглушенный ритм разговора, шаги над местом успокоения Бана.

Вся долина дрожала от присутствия армии.

Бан прошептал на языке деревьев: « Твоя или вражеская?», поскольку он не знал обозначений ареморцев или диотов, которые бы поняли деревья.

« Враг », – говорили ему деревья, передавая слово все ниже и ниже.

Крошечное насекомое пересекло нижнюю губу Бана. На ощупь – жук. Лис Бан открыл рот и поймал его языком. Существо хрустнуло, и он бездумно сглотнул. Он умирал с голоду, его язык был липким от сна и жажды. Он знал, что прошло уже несколько дней. Минимум два, а то и три, после битвы, с которой он убежал в отчаянии и безнадежности.

В какой-то момент он помочился. А теперь ему нужна была вода.

Бан не собирался умирать.

Осознание этого удивило его, но только на мгновение, а потом он почувствовал, что все в порядке. На этом его воспоминания не заканчивались. Вдали от голодного острова Иннис Лира. Без шансов вновь увидеть Элию. Многое нужно было сказать и доказать.