Маргарита Блинова - Гарпия в Академии

После чего меня заперли, как нашкодившую девчонку, в комнате.

Я послонялась по спальне где-то с полчаса, а потом вспомнила ванну пива и решила, чего добру пропадать. Пара нужных сообщений, и вот уже немногие оставшиеся в Академии студенты проходят посвящение. Гульнули мы на славу. Примчавшиеся через пару часов преподаватели с ректором во главе даже рты от удивления открыли.

– Я старалась! – гордо выпятив грудь и ушибленную об дракона ногу, заявила им.

Естественно, нас тотчас разогнали по комнатам, а потом решили отомстить и подняли к первой паре. Всех! Включая и меня.

Дверь в аудиторию медленно, с противным скрипом открылась, мы коллективно застонали.

– Доброе утро! – с преувеличенной радостью гаркнул господин Белозерский, даже не скрывая ехидной улыбочки. – А мы пришли послушать лекцию.

Внутрь аудитории, нарочито громко топая башмаками, вошел весь педагогический состав.

– Сволочи… – донеслось откуда-то с галерки.

Что вам сказать? Так же легко и непринужденно, как на этой первой паре, я могла бы чувствовать себя только в трусах из крапивы и с толченым стеклом в туфлях.

А бессердечный преподавательский состав вместе с обслуживающим персоналом Академии ходили туда-сюда, гремели ведрами, по триста раз переспрашивали одно и то же, шуршали, топали… Короче, глумились, гады.

Кое-как проведя двухчасовую потоковую лекцию и отпустив студентов с миром, я в сопровождении Григоровича полетела на кафедру.

– Эх ты, гарпия! – добродушно журил меня безопасник. – Кто ж так похмеляется? Надо же все по уму делать – пивасик загодя у кровати поставить, банку холодненького рассола приготовить, а ты? Гарпия, гарпия…

Поучительная лекция затянулась до самого кабинета деканата и только там естественным образом оборвалась.

– Во дела! Дуглас, ты-то что здесь забыл?

Тон Григоровича был шутливый, но по тому, как напряглось его тело, я догадалась: у нас новые проблемы и имя им – Дуглас. Кстати, что еще за Дуглас?

Облетев начальника агентства безопасности, я застыла, глядя на двух светловолосых великанов, похожих друг на друга как капли в стакане. Те же черты лица, то же телосложение и такие же проницательные ярко-зеленые глаза.

Мне каюк.

– Два Кьяри, – убито констатировала я. – Григорович, пошли, пока меня не стошнило от счастья.

– Тебе известно, что он такое?

Медленно тянулся обеденный перерыв. Подхватив кости с черепом, ветерок умчался на кухню пугать поваров. Похмелье трусливо отступило, но кусок в рот пока не лез. Игнорируя полные тарелки, я сидела и откровенно пялилась в сторону соседнего столика, где в окружении змеюк со светлой кафедры сидели братцы Кьяри.

– М-м?

Григорович поднял голову от своей тарелки со вторым, проследил за моим взглядом и хмыкнул.

– Брат Эрга.

Несите приз «Очевидность года», у нас появился неоспоримый победитель!

– Ты бы познакомилась с ним, если бы не сбежала из деканата. – Безопасник поднял вилку с насаженной на ней подозрительной котлетой и принюхался. – Здесь всегда так вкусно кормят?

– Всегда. И я не спрашивала, кто он. Я уточняла, ЧТО он такое?

Григорович поковырялся вилкой в остатках пюре, с сожалением отодвинул недоеденное второе и взялся за чай.

– Хорошее уточнение, – наконец выдавил он, катая в руках остывшую чашку. – Дуглас – большой кусок того, что обычно не тонет. По правде, они оба – два больших, омерзительных куска… этого самого.

Я перевела взгляд на скривившегося главу агентства безопасности.

– Смотрю, ты с ними хорошо знаком.

– Учились вместе.

От соседнего столика раздался взрыв женского смеха. Мой собеседник скривился еще сильнее. Я бы заподозрила, что это первые признаки несварения, но Григорович зло пояснил:

– Ненавижу!

Так, несварение явно есть, но вызвано не пищей насущной, а невероятно «прекрасным» ликом братьев Кьяри.

– Будешь хорошо себя вести – подарю значок клуба ненавистников семейки Кьяри, – расплылась я в доброжелательном оскале. – Выкладывай, чем тебе драконы насолили.

Григорович со знанием дела выдержал положенную паузу, придвинулся ближе и начал рассказывать. Его послушать, так за соседним столом не драконы смерти, а сам привратник подземного мира мертвых в двух экземплярах. Душегубы, маньяки, насильники, предатели – святые люди по сравнению с Эргом и Дугласом Кьяри.

– Чего только они не творили во время учебы! – горячился безопасник. – Пьянки, дебоши, запугивание других студентов, подкуп преподавателей. Но больше всего любили спорить на девчонок. Искали подходящую жертву, обязательно девственницу, соблазняли и укладывали в кровать. А после, когда вволю наиграются, делились подробностями с другими. В главном коридоре был стенд для студенческой газеты, которую никто не делал. Так они туда вывешивали огромный плакат с трофеями: личными письмами девушки, подробным описанием постельных сцен, списком ее недостатков, а на уголок пришпиливали кнопками трусики… Эти уроды не знали, что такое тормоза.

Что-то личное было в таком заявлении, поэтому я холодно уточнила:

– Подружку отбили?

Григорович пожал плечами, отодвинул чашку и сжал кулаки.

– Мы не встречались с Дарлой в романтическом смысле, просто жили по соседству и хорошо знали друг друга. Когда все случилось, я предложил ей свою фамилию, но Дарла была одержима. Все верила, что он вернется к ней. До последнего верила.

Во рту вдруг стало неприятно, а желудок потяжелел и рухнул вниз. Похмелье, ты зачем вернулось?

– Что с ней случилось? – медленно, как-то неуверенно спросила я.

Часть меня не хотела услышать ответ. Более того, эта же часть надеялась, что Григорович замкнется и не станет откровенничать с посторонней.

Но он стал.

Выпрямил плечи и впервые поднял глаза от сжатых кулаков.

– Дарла встречалась с Эргом и залетела. В таких случаях драконы обязаны признавать отцовство и следить за ребенком, но выяснилось, что они оба спали с ней. Когда имеешь такое сходство, обмануть и притворяться друг другом несложно. Дарла была расстроена, но окончательно ее добил их отказ признавать ребенка. Кьяри заявили, что не чувствуют кровь дракона, и обвинили ее в связи еще с кем-то.

Очередной грохот смеха. Я мельком глянула на счастливые лица сидящих за соседним столом и подавила желание немедленно встать и проредить зубы в широких улыбках братьев.

Но нет, марать руки о лица этих уродов я не стану. Зачем, если справедливости можно добиться другим способом.

– Слушай, – я подалась вперед и оперлась о столик согнутыми руками, – а где сейчас твоя подруга с ребенком?

Григорович помрачнел.

– Дарла умерла во время родов. Такое случается, если рядом нет отца. Новорожденный дракончик обычно не в состоянии контролировать инстинкты и прорывается на свободу с отчаяньем зверя, выгрызая и выцарапывая свою свободу. – Меня передернуло. – Но даже тогда никто из них не прилетел за Ронни.