Майкл Брут - Перплексус [СИ]

— Зачем мы сюда пришли? — наконец, спросил Виам, стоя у развала с какими-то глиняными фигурками.

— А ты как думаешь? Развлекаться, конечно. В любом случае, я не собираюсь просто стоять и ждать, когда что-нибудь ещё случится. Да и что ещё делать? Есть я не хочу, пить тоже не хочу, в туалет… мм, — она сделала паузу, изобразив на лице напряженность. — Вот так! Уже не хочу…

— Фу-у! — сказал Виам и рассмеялся.

— Так-то лучше! Давай веселиться, пока можем, или пока ответы на наши вопросы сами нас не найдут.

Ребята бродили между покупателями и рядами без определенной цели. Честно говоря, поставить её в подобных местах попросту невозможно, так как хождение по подобным распродажам похоже на игру дилетанта в головоломку «Сапер» — никогда не знаешь, когда наткнешься на бомбу.

У некоторых лотков они примеряли маски, одежду, головные уборы, крутясь у зеркал, и подшучивая друг над другом. У других просто весело проводили время, обсуждая заинтересовавшие их вещи, или общались с продавцами, слушая их рассказы.

И сейчас Олла замерла у развала, остановив свой взгляд на нескольких старых фотографиях. Сами по себе они не вызывали восторга и не являлись шедевром, достойным Пулитцеровской премии, но, по какой-то причине, привлекли её внимание.

В это время, Виам, нацепив повязку на глаз, вертя в одной руке массивный компас, а в другой повидавшую виды саблю, самозабвенно рассказывал что-то о морских приключениях и кровожадных пиратах, когда, неожиданно для себя, обнаружил, что Олла не рядом и вовсе его не слушает. Он положил предметы обратно на лоток барахольщика и поспешил узнать, чем же она так увлечена.

Девушка стояла и думала, что на фоне остальных красочных и «живых» предметов, эти фотографии выглядели чёрно-белым пятном из далекого прошлого. Олла взяла их в руки и, перебирая, наткнулась на изображение, которое показалось ей странным. Не досмотрев до конца, она отложила все, кроме него.

На нем в полный рост стояла богато убранная украшениями статная молодая дама в красиво пошитом платье. На её плечах был полушубок, в руках — пышный веер, а голову венчал убор, похожий на диадему. На первый взгляд тут не было ничего необыкновенного, однако, Олла изучала фотографию, пытаясь понять, что же в ней особенного. Пожалуй, с уверенностью можно было отметить одно — изображенная на ней особа была поразительно…

— Что ты здесь делаешь? — оборвал её мысль Виам, посмотрев на фотографию, а затем на Оллу.

— В смысле? А на что это похоже?

— Это похоже на… не знаю. Если бы это было очевидно, я бы не спрашивал.

— Даже теряюсь, что сказать, — произнесла девушка с нескрываемым удивлением, просто не веря, что описывает происходящее зрячему человеку, который стоит в полуметре от неё, — Я рассматриваю фотографию.

— Ах-хах, правда? Спасибо, кэп! Я же про неё и говорю. Что ты делаешь на этой фотографии?

— Не поняла.

— Ну, вот же, посмотри. Видишь? Одно лицо, — указав на женскую фигуру, сказал он, — Разве это не ты?

— Хм, ну не знаю, — поспешила ответить она, хотя секунду назад сама об этом задумалась. — И вправду, очень похоже.

На обороте снимка оказалась неразборчивая надпись и дата. Единственное, что удалось определить — сделана фотография была в начале XX века.

— Скажите, а эта фотография принадлежит вам? Она настоящая? — обратилась Олла к продавцу.

Хозяином лотка был невысокий пожилой мужчина, с седыми усами, бородой и очками с разнообразными линзами, как у часовщика. Он взял картинку из её рук в свои так неуклюже, что чуть было не уронил, а потом, посмотрев на неё, удивленно спросил голосом с хрипотцой:

— Какая фотография, дочка?

— Эм… та, что у вас в руках, — не менее удивленно сказала Олла.

— Но, здесь ничего нет, — передавая рамку обратно, сообщил старик.

— Как нет? Здесь же… только что была фотография, — неуверенно пробормотала Олла, растерянно смотря на пустую рамку.

Виам отреагировал весьма спокойно, а затем заговорил с торговцем:

— Покажите, пожалуйста, ещё раз.

— Показать? О чем вы, молодой человек? — отозвался тот.

— О вашем трюке, — улыбнулся ему парень.

Лицо старика озарила радость:

— Ну, наконец-то! — воскликнул он и снова проделал этот фокус: взял рамку, притворившись, что чуть не уронил её, и ловким, почти незаметным движением, поменял предмет на прежний.

Затем, улыбка сошла с его лица и он задумался.

— Никто ни разу не заметил этого, — тяжело вздохнув, грустно сказал старик, — Мою неловкость всегда списывали на возраст и старческую неуклюжесть. А иногда даже недобро посмеивались или ругали меня, если я что-нибудь ронял. Было время, когда я мечтал, что буду пойман, и люди заметят ювелирную работу иллюзиониста, но никому даже в голову не приходило, что всё может быть не так, как кажется. Думаю, мне надо вас благодарить, что разглядели за внешностью старика пусть не такого, как раньше, но всё ещё на что-то годного человека…

Старьевщик неторопливо забил в свою трубку табак, прикурил и облокотился на прилавок. Клубы белого, густого, выдыхаемого им дыма парили отчего-то не вверх, а вниз, расстилаясь по прилавку и окутывая разложенные на нем предметы.

Сделав ещё одну затяжку, он взглянул на ребят, будто впервые их видит и сказал:

— О, молодые люди, здравствуйте. Желаете что-нибудь посмотреть?

Ребята переглянулись, не зная, как реагировать на эти слова.

— Эм… Нет, спасибо. Мы хотели бы всё же услышать историю этой фотографии.

— Какой фотографии? — похоже, старик действительно всё забыл и не понимал о чем речь, пока, вдруг, его лицо не расплылось в широкой улыбке. — Попались?

Ребята, хоть и оценили шутку, всё равно недовольно посмотрели на него, явно давая понять, что с фокусами пора завязывать.

Некоторое время барахольщик изучал изображение, будто предаваясь связанным с ним воспоминаниям, а потом заговорил каким-то странным, молодым голосом, словно ему не было и 20-ти лет:

— Все фотографии на лотке сделаны мной, но эта… — Старик перевернул рамку. — Странно… По правде говоря, я не многое могу рассказать о ней, но кое-что мне известно. Она должна быть сделана в начале XX века. Позади, — описывал он девушку на снимке, тыкая в него пальцем, — там, снизу, стоит опора. В те времена, таким штативом пользовались для удержания тела в горизонтальном положении. Это не простой снимок — это Post Mortem — посмертная фотография усопшего, — закончил продавец.

Ребята переглянулись. Виам молчал. Его лицо выглядело озадаченным. Олла почувствовала, как чем-то неприятным повеяло от последней, произнесенной стариком фразы. Её даже слегка передернуло, словно она находилась в теплой открытой воде и опустила ноги вниз, вдруг ощутив ледяное течение.