Майкл Брут - Перплексус [СИ]

В отчаянии, он запрокинул голову наверх, и…

Скрежет колес о рельсы был способен извлечь душу из любого, кто не переносил звук мела, скользящего по школьной доске или ножа, скребущего по пустой керамической тарелке — дернуть стоп-кран, так удачно оказавшийся над его головой, было отличной идеей, чтобы остановить транспорт и попытаться сойти с него или, хотя бы, выиграть время.

Виам, собрав остатки сил, поднялся и выскочил в тамбур. Не сводя глаз с поднимающихся на ноги людей в форме, он пытался открыть дверь, но у него ничего не получалось.

Всё вопреки! Парень, прислонившись спиной к стенке, присел на пол. Его единственный план оказался неудачным, а для других у него не было ни оружия, ни сил, ни времени.

Сердце колотилось, как мембрана сабвуфера от быстрой ритмичной музыки, не давая ровно дышать. Сгустившаяся от адреналина кровь, сковала движения и замедлила мышление.

Не зная, что ещё можно сделать, он просто сидел и ждал своей участи, пока в голову не пришло решение — он, превозмогая боль, вытянул руки и выкрикнул:

— Не стреляйте. Пожалуйста. Я безоружен! Не стреляйте.

— Объект безоружен.

— Ошибка локализована.

— Обезвредить, — люди в форме проговорили вслух полученный приказ и направлялись к Виаму.

Парень всё слышал и понимал, что в живых его не оставят. Так или иначе, смерть неизбежна, поэтому уж лучше самому встретить её в бою, чем ждать, пока она соизволит прийти.

Он схватил острый кусок битого стекла, присел на одно колено и приготовился к нападению. Его тело налилось яростью, сердце — отвагой, а сознание — волей. Он чувствовал каждый сантиметр своего раненного, но ещё крепкого туловища и был готов к атаке, словно молодой лев на своей первой охоте. Виам затаился и сделал последний вздох…

Как вдруг, прозрачная перегородка соседней секции звонко разбилась. Оттуда с ревом, спиной вперед, вылетел мужчина и грохнулся на пол. Он тут же попытался быстро встать, но выскочивший вслед за ним человек припечатал его к полу сокрушительным ударом в голову.

Мгновенно оценив обстановку и сориентировавшись при виде нескольких вооруженных людей, этот парень вступил с ними в бой без разговоров и выяснения деталей. Похоже, он был из тех, кто всегда ко всему готов и предпочитает сначала стрелять, а потом задавать вопросы.

Движения его были молниеносны. Техника отточена до эталонной.

Серии коротких, хлестких ударов десятками килограммов сыпались на противников, заставляя обе стороны комбинировать атакующие действия с оборонительными. Никто не хотел уступать в этом противостоянии инстинкта самосохранения с инстинктом убийцы. Адреналин, кровь, ярость, боль, воля, на пределе — всё! Победа или смерть!

Виам смотрел на дерущихся людей и сердце его бешено колотилось. Только когда всё было закончено, он смог глубоко вдохнуть, и почувствовал резкую боль помимо плеча — он сжимал кусок стекла так сильно, что порезал ладонь.

Одетые в одинаковую темную форму люди неподвижно лежали на полу.

Оставшиеся пассажиры спешно старались покинуть секцию состава.

Победитель стоял на одном колене возле тел поверженных соперников. Он тяжело и шумно дышал. Кисти его рук были окровавлены, одежда потрепана и испачкана, а лицо изранено.

— Спасибо. Спасибо. Ты спас мне жизнь, — неуверенным бормотанием обратился к спасителю сидевший на полу Виам, робко озираясь по сторонам, в попытке убедиться, что там безопасно.

Несколько успокоившись, парень подумал, что, пожалуй, в финальной точке всё-таки был один плюс — иногда её можно исправить на запятую. С этой мыслью, он взглянул на того, кто уже поднялся на ноги и стоял перед ним в полный рост. Только теперь, когда появилась возможность рассмотреть, он увидел, кто это…

— Я спасал не тебя, — ответил человек и направил пистолет на Виама.

— Что… что ты делаешь? Нет-нет-нет…

Виам сидел с закрытыми глазами, тяжело дыша. Ноющая от резаной раны ладонь сжимала простреленное плечо, поврежденная ягодица тоже комфорта не добавляла. Парень ощущал, как кровь сочится из ран, с каждой каплей забирая его силы; чувствовал, как тепло покидает остывающее тело, оставляя в нем только боль.

Острая, как социальная обстановка в богатом ресурсами авторитарном государстве, и одновременно тупая, как его власть, боль была нестерпимой, но, при этом, имела один безоговорочный плюс — она означала, что он всё ещё жив… или нет?

Виам сомневался. Сомневался, потому что никогда прежде не умирал и просто не знал, каково это.

Последнее, что он видел — два выстрела в грудь из направленного кем-то на себя пистолета. Кем-то, так похожим на него.

Парень поднял тяжелые веки и повернул голову, чтобы осмотреть раны. Он с трудом фокусировал взгляд. На фоне нечетких, едва различимых предметов, будто смешавшихся в одно мутное пятно, молодой человек убрал руку от плеча и взглянул на неё.

«Не может быть…» — сказал про себя Виам.

— Вам нездоровится? Эм… я могу чем-то помочь? — внезапно поинтересовалась леди в шляпке, достав изо рта мундштук и выдохнув густой, ароматный белый дым.

Виам перевел на неё ошалевшие глаза, но ничего не ответил, так как не понимал ни сути вопроса, ни сути происходящего.

— Хм, ну, ладно, — пожала плечами дама и вернулась к чтению своей книги.

Молодой человек молчал и смотрел на женщину растерянным взглядом, в котором читался вопрос «какого хрена?» Секунду назад он истекал кровью и был расстрелян, а теперь…

Болевые рецепторы, хоть уже и не так настойчиво, продолжали посылать сигнал, что организму нанесен непоправимый ущерб, однако, глаза убеждали в обратном: ладонь была цела и абсолютно невредима, как и всё остальное. Другими словами, Виам чувствовал то, чего, на самом деле, нет — это была фантомная боль.

Молодой человек не мог понять, каким образом он снова оказался сидящим в кресле, напротив стильного гангстера и курящей дамы в шляпке. Ему казалось, что прямо сейчас с ним происходит невозможное — ведь, он уже переживал этот самый момент.

Он уже вдыхал именно этот насыщенный, но ненавязчивый запах тлеющего табака, смешанный с тонким ароматом туалетной воды этой женщины; слышал именно эту интонацию её голоса, задавшего именно эти вопросы; видел точно так же сидящего напротив пассажира, который наблюдал за ним из-под борта шляпы — всё вокруг теперь было в аккурат таким, как он ожидал, и выглядело абсолютно предсказуемым.

Несколькими вращательными движениями, Виам немного размял плечо и помассировал кисть, думая о том, что его пугает это затянувшееся дежа вю. Он не знал чего от него ожидать, не знал, как это прекратить и как на него реагировать. Молодой человек чувствовал, как грань, между воспоминаниями и реальностью, становится всё менее уловимой, пока она окончательно не исчезла, когда, таинственно улыбнувшись, пассажир задал прежде уже звучавший вопрос: