Майкл Брут - Перплексус [СИ]

— Что ты видишь, Виам?

— Эм… сон… я не уверен… Это всё нереально, — повторил он тот самый ответ и замер в ожидании следующей реплики.

— Хм, что ж… не думал, что когда-нибудь произнесу нечто подобное, но сказанное тобой взаимоисключает друг друга, ибо всё…

— …всё, что ты пока знаешь о Реальности — это твои сны, — закончил за него парень.

С первого же произнесенного им слова, выражение лица незнакомца начало меняться — сосредоточенное и уверенное, теперь оно было удивленно-обескураженным.

— Как… как ты узнал? — спросил пассажир, а затем, перевел взгляд за спину Виаму, словно пытаясь кого-то разглядеть.

«Надо уходить! Сейчас же!» — промелькнуло в голове Виама, и он почувствовал, как натянулись его нервы, словно стропы раскрывшегося парашюта.

Парень был готов в любую секунду вскочить с места и бежать, что есть сил, но, резко обернувшись, не успел и дернуться, так как понял, что уже слишком поздно — к ним направлялся человек в темной форме.

Виам глядел в глубину секции, затаившись за спинкой кресла. Его взгляд сканировал пространство, а разум пытался отыскать хоть какой-то выход, но в голову решительно ничего годного не приходило. Ему оставалось только сражаться, даже осознавая, что шансов нет.

К своему удивлению, он испытывал странное чувство, которое нельзя было назвать страхом. Это было какое-то смятение от бесславности подобного конца. Он не боялся того, что произойдет, но думал, что «…неужели это всё? Вот это? Ведь ничего после меня не останется… ничего…»

Человек в форме приблизился и мысли оборвались.

— Слушай, приятель, ты чего какой дерганный? — не выдержав, спросил Ремо.

Виам совсем не понимал, что происходит. Не веря глазам, он проводил взглядом прошедшего мимо незнакомца в темной форме, и ещё какое-то время осматривался, пока не почувствовал, как страх и волнение отступают, сменяясь облегчением.

«Это же был всего лишь стюард. Но, я же видел… видел совсем другое», — подумал парень и ощутил, как его затрясло — только сейчас его настиг страх. Пульс участился. Дыхание сперло. Ладони задрожали. Эта кратковременная волна, сокращая мышцы, прошла по всему телу и бросила его в холодный пот.

— Это… Всё это уже было. Или, вернее, должно было быть, — произнес Виам, снова озираясь и утирая лицо.

— Не понял. Ты о чем?

— Го-говорю тебе, это уже было! Наш разговор. Мы сидели. Сидели точно так же, как сейчас. Я только спросил куда мы едем и появились люди. В темной… У них была темная форма. Они напали. Без предупреждения, без требований… и стреляли! На поражение! Ты сказал, что это…

В запале эмоций, запинаясь, он рассказывал, что произошло, но странный отблеск во взгляде Ремо его остановил — в нём не было веры, но было сомнение. На мгновение, Виам представил себя на месте собеседника и подумал, как должно быть глупо выглядело всё со стороны. Это быстро охладило его пыл, и он тихо закончил, — …Фискал.

— Стоп! Фискал? — внезапно оживился Дежим.

— Да, да! — подтвердил парень, воодушевленно зацепившись за реакцию собеседника, как за спасательный круг в трясине собственной бредоподобной правды.

Пассажир замолчал. Его лицо выглядело озадаченным. Некоторое время, он обдумывал услышанное, а потом произнес:

— Это невозможно. То есть, невозможно абсолютно. Программа адаптации Квиритов беспрерывна. Она не повторяется, не воспроизводится, не останавливается…

— Послушай, — эмоционально сказал Виам, видя, что ему не верят, — я не каждый день обнаруживаю себя неясно где и необъяснимо зачем, в компании какого-то типа, рассказывающего про татуировку с невероятными возможностями, пределы, Эфир и ещё черт-те что, вроде реальности, которая появляется и изменяется прямо на глазах, а потом в меня стреляют и пытаются убить какие-то люди. Поэтому не говори, что это невозможно, ок?

Ремо молчал, не сводя глаз с собеседника. Очевидно, он искал объяснение случившемуся.

— Послушай, Фискал — это не люди, а программный код, боты. Часть Системы, для нахождения в которой ему даже не требуется КвадраТату. Это идеальный отладчик Верхнего Предела, его Служба собственной безопасности, сигма лучших навыков, представленная множеством переменных. Фискал — это дебаггер и его задача устранять ошибки, поэтому его присутствие в программе адаптации исключено, — объяснил пассажир. — Если, конечно, ты не являешься ошибкой.

— Ошибка… — проговорил Виам, вспомнив слова Биссектрис. Он понимал, о чем идет речь — похоже, внедрение оказалось не таким простым и удачным, как ему сначала показалось.

— Фискал… Что произошло, когда он появился? — спросил Ремо.

— Я же сказал. Меня пытались убить.

— Что значит «пытались»? Его алгоритм непогрешим — Фискал устраняет без вариантов. Может, тебя хотели задержать?

— Нет. Не знаю. Как бы то ни было, он не смог, то есть, не успел, так как там был ещё кто-то… человек… эм… в общем, похожий на меня, — сообщил Виам.

— Прости, что? — переспросил пассажир.

— В меня стрелял человек, похожий на меня, — повторил Виам, но собеседник его уже не слушал.

— Эхо… Эхо, ошибка, Фискал, Дубликат… — бормотал он себе под нос, загибая пальцы, и, вдруг, замолчал, повернув голову к женщине у окна. Виам тоже машинально на неё взглянул, а затем встретился взглядами с Ремо.

Внезапно, какое-то дурное предчувствие само собой вспыхнуло в сознании парня, а потом охватило его пламенем кошмара, когда его собеседник, глядя Виаму прямо в глаза, сваял пистолет и, даже не моргнув, бесшумно выстрелил в пассажирку.

Молодой человек от неожиданности подскочил, а затем, быстро дыша, вжался в кресло. Он в ужасе смотрел на женщину, которая осталась сидеть в том же положении, лишь только её голова немного склонилась вперед и набок.

Ремо же приставил указательный палец к своим губам давая понять, что шуметь не надо и, как ни в чем не бывало, вытащил из мундштука дамы табачную гильзу.

Затянувшись, он выдохнул густой дым и одновременно сказал, безразлично, словно не случилось ничего необычного:

— Не самый простой, но быстрый и эффективный способ устранения препятствия.

Виам побледнел. Он был ошеломлен и парализован увиденным — на его глазах только что совершили убийство. Цинично, хладнокровно, беспощадно.

Жуть от осознания непоправимости случившегося, гнев от свершения несправедливой расправы, трепет от острого ощущения непредсказуемости следующего момента, усталость от необъяснимого и сожаление от беспомощности — внутри Виама смешивались такие известные ему чувства, порождая такие неизвестные прежде эмоции.

Он никогда не задумывался, насколько современная культура, через СМИ и кинематограф, приучила людей спокойно воспринимать убийства: ведь десятки жертв экшенов и боевиков, военных операций и терактов на экране — это норма, которая уже не вызывает даже сочувствия.