Александр Лепехин - Тень сумеречных крыльев [litres]

Но, конечно, это был не сон. Потому что гостья, стоявшая перед ошарашенным, пытающимся встряхнуться и активировать рабочий режим Ольгердом, не исчезла. Как и его телефон в ее руке.

– Пожалуйста, не делайте этого! – Тон был отчаянный, умоляющий. Контраст с решительным поведением девушки не способствовал возвращению душевного равновесия Иного. Он поморгал, потер лицо ладонями, шумно выдохнул.

– Стойте. Стойте. Давайте по порядку. Не делать – чего? И что со мной только что было?

Леди помотала головой. Видно было, что, с одной стороны, ей нестерпимо хотелось что-то сказать, как-то объясниться. А с другой – она не верила. Не допускала самой возможности, что ее поймут, примут и не поднимут на смех. Знакомое ощущение, криво усмехнулся Ольгерд, вспоминая, как впервые почувствовал стылое дыхание Сумрака и как попытался рассказать об этом родне.

– Вы видели? – еле слышный шепот был тем не менее тонок и отчетлив, как звон струны в тишине концертного зала. – Вы только на секунду увидели. А я… постоянно. И без остановки.

– Видел, – не стал запираться Ольгерд. Он медленно и тщательно плел «фриз», пряча кисть левой руки под столом. Правую же держал раскрытой ладонью наверх, подавшись к собеседнице: жест инстинктивного доверия и принятия. То, в чем, как ему казалось, нуждалась гостья. – Но что именно я видел?

Девушка пожала плечами.

– Иногда я и сама не понимаю. Будущее. Прошлое. Настоящее. То, что было, чего не было, что будет и чего не сможет быть никогда. Варианты и условия. – Она поежилась, словно припомнив нечто пугающее. – Последствия…

Последствия – это было понятно. Глава Дозора уже почти готов был взять на себя всю полноту ответственности и распрямить пальцы с «фризом». Но не успел.

Девушка, задумчиво уставившись на экран ольгердовского смартфона, вдруг словно увидела его впервые. Она дернулась, нелепо взмахнула руками – и, снова подавшись вперед, ухватила оторопевшего от напора мага за рукав.

– Не делайте этого! – Теперь голос напоминал шипение дисковой пилы, прорезающей камень в мастерской скульптора. – Слышите? Вы совершите ошибку!

– Да что за ошибка-то? – взвился Ольгерд в ответ, позабыв про заклинание. Ему уже начали надоедать загадки, и он некуртуазно подумывал перейти к более традиционным методам приведения в чувство. – Что, что я не должен делать?

– Ничего! – скомандовала леди. Она вдруг замерла, отпустила Иного и резко отступила на шаг.

– А то что? – уточнил маг, поправляя пиджак. Странно, что всю эту перебранку еще не услышали в остальном офисе. Слух у Василия был не кошачий, конечно, но вполне себе волчий.

– А то все, – отрезали в ответ.

И гостья исчезла. Вместе с телефоном. Без следа.

Что делает человек, если прямо перед ним начинают происходить вещи чудесные, с позиций обыденного опыта труднообъяснимые и даже немножко опасные? Как правило, зависит от взгляда на мир.

Если вы личность истово верующая, то скорее всего перекреститесь и сплюнете через левое плечо. Или начнете цитировать Pater noster, припоминая, не говорил ли ваш духовник про знакомых экзорцистов. Или поспешите домой, дабы, дождавшись ночи, прочитать Аль-Фатиху, Ан-Нас и, может статься, что даже Йа-Син. Или прибегнете к медитациям, мантрам и тантрическим средствам – вплоть до крови убитого с кончика ножа.

Если же вы придерживаетесь атеизма, критического материализма и гностического подхода к познанию мира, то скорее всего начнете яростно моргать, тереть глаза и хлопать себя по лбу. Потом побежите к знакомому психотерапевту, чтобы он уложил вас на кушетку, напоил чаем и рассказал о том, как важно принимать вселенную такой, какая она есть. Или к знакомому физику, чтобы он усадил вас за стол, напоил кофе и рассказал про оптические иллюзии, флуктуации электромагнитных полей и множественность миров. Или к знакомому врачу, желательно неврологу, чтобы он поставил вас, раздетым по пояс, посреди комнаты, пощупал, постукал молоточком, порекомендовал сделать МРТ, а потом напоил коньяком и рассказал про устройство зрительного нерва, гиперфункцию лобных долей мозга и величайшее лекарство всех времен и народов – глицин.

Ольгерд не был ни верующим, ни атеистом. Он был Иным. Более того, он был дозорным. И его реакция определялась служебной инструкцией, подкрепленной глубоко личным опытом.

В первую очередь развеяв так и не брошенный «фриз», маг быстро заглянул на первый слой Сумрака. Беглый осмотр ничего не дал, и тогда, подняв свою тень целиком, он решил нырнуть туда сам. Сумрак не сопротивлялся – он был рад получить свежую порцию чужой Силы. Ведь давно известно: как ни закрывайся, сколько обманок ни наворачивай вокруг ауры, а все равно просочится, прольется, впитается. Поэтому Ольгерд не суетился, но действовал энергично.

Первый слой находками не порадовал. Все выглядело как всегда. Стены офиса, пропитанные заклинаниями защиты от подглядывания, подслушивания и даже перлюстрации, слегка искрили магией. Кресло, в которое любил падать Цатогуа, хранило следы его ауры. За окном по проспекту Революции медленно ползли автомобили.

Клубка невероятностей, который нельзя было рассмотреть подробно, но невозможно было не ощутить боковым зрением, в кабинете не было.

Рассусоливать глава Дозора не стал. Деловито осмотревшись по сторонам, он еще раз сконцентрировался, ухватился за тень – и рухнул на второй слой.

И сразу закашлялся, поперхнувшись тяжелым, вязким туманом, вползающим снаружи. Окно в кабинет превратилось в узкую бойницу, перекрытую шипастой решеткой, такая же решетка оплетала массивные валуны, уложенные в стены башни. Ноутбук превратился в упитанную инкунабулу с обложкой из кожи подозрительного происхождения, модные аккуратные бра – в чадящие нездорового цвета пламенем факелы.

Гостьи не было и тут.

Защита Иного начала расплетаться, расползаться по швам. Долго находиться здесь было тяжело даже магу его уровня, но Ольгерд все же решил убедиться. Он оценил свои силы, почесал потылицу, прикинул в уме вектор магистатум и запустил поисковое заклинание, известное под названием Радар Шакса. На втором слое оно выглядело словно гигантская, мохнатая лапа неведомой твари, обшаривающая все в заданном радиусе. Подергивая когтистыми пальцами, лапа сделала полный круг…

И ничего не нашла.

Это было ожидаемо. Это было предчувствовано, интуитивно предугадано и предощутимо древним звериным чутьем. Но все равно досадно. Поэтому, взвесив все «за» и «против» и обнаружив, что последние перевешивают, Темный наплевал на доводы разума и решился.

Камни стен на третьем слое стали еще более грубыми – не обтесанными даже, не уложенными в кладку, а словно наваленными в беспорядке и чудом удерживающимися на месте. Волшебная защита прорастала между ними в виде иссохших, но крепких и на вид опасных лиан, вооруженных зазубренными шпорами. Потолок кривился и мялся бурыми древесными горбылями, между которыми откуда-то сверху просачивался неприятный невнятно-багровый свет.