Кристин Террилл - Все наши вчера [litres]

Финн поймал меня за рукав и шепотом спросил:

– Да что происходит, черт побери?

– Не знаю, но… – Я посмотрела вслед Джеймсу. – Когда Джеймс сорвался в прошлый раз, после смерти родителей, я не видела его три недели. Я не могу допустить, чтобы это случилось снова.

– Ты ничем ему не поможешь, участвуя в его безумных затеях.

Я выдернула рукав из руки Финна и двинулась следом за Джеймсом.

– Он бы сделал для меня то же.

Входная дверь дома Шоу отворилась, и трое подростков сели в «БМВ».

– Вот видишь? – сказал Финн, поднимая спинку своего сиденья. – Я же говорил, что мы их найдем!

– Какой ты умный.

– Тебе повезло, что я рядом с тобой!

Финн завел серый «Шевроле», на который была обменяна «Хонда» на той стоянке у мотеля, и мы поехали за ними по битком набитым улицам округа Колумбия. Они приехали в центр, к ресторану с кожаной мебелью и деревянными панелями, в такие часто заглядывают лоббисты и видные политики, а мы нашли место на стоянке на другой стороне улицы и стали ждать. Казалось, что каждая секунда тянется дольше предыдущей.

– Не нравится мне это, – сказала я через пятнадцать минут. – Что они там делают? Им безумно захотелось филе-миньон?

– Да, странно как-то.

Я прикусила ноготь, и без того уже обгрызенный до мяса.

– А вдруг на самом деле встреча с нами послужила для Джеймса лишним стимулом? Вдруг именно из-за того, что он нас увидел, ему в конце концов и удалось построить эту чертову машину? Теперь, когда Ната больше нет…

– Он только об этом и будет думать. – Финн посмотрел на ресторан. – О том, что он сумеет его спасти.

– И ему будет наплевать на все остальные наши рассказы. О господи, а вдруг мы только все испортили? – Я согнулась пополам и уткнулась лбом в колени.

Финн погладил меня по голове.

– Да, нелегкая это работа – спасать мир.

– Угу. И мы все угробили.

Тяжесть будущего вдруг навалилась тяжелым кошмаром, при каждом вдохе угрожая сдавить грудь. Марине придется однажды разгребать все, что я недоделала. Она найдет записку в стоке своей камеры и вернется в нынешнее время, чтобы снова попытаться спасти более молодую и невинную версию нас. Каждая секунда этого времени – новая неудача.

Рука Финна на моих волосах застыла.

– Боже мой…

Я выпрямилась так резко, что кровь отхлынула от головы, и та закружилась.

– Что такое?

Глаза Финна закатились; он то и дело стискивал зубы, словно сдерживал рвущийся наружу крик. Я коснулась его лица, но он не повернулся ко мне. Он больше не видел меня. Его здесь не было.

Я посмотрела на ресторан. Парковщик в ярко-красном жилете садился в серебристый автомобиль, а владелец машины входил в ресторан. Я лишь на миг увидела его профиль, а потом он исчез внутри, но этого было достаточно.

Это был он. Директор.

Джеймс привез нас к «Гамильтону» на углу F и Четырнадцатой улицы и отдал ключи от машины парковщику. Хозяйка зала провела нас к отделанной кожей кабинке в дальнем углу, на которой висела табличка «Зарезервировано». Через пятнадцать минут она вернулась, и за ней шел Рихтер.

– Спасибо, Шерри, – сказал Рихтер, усаживаясь. – Принеси мне, пожалуйста, газированную воду, как сможешь. А вы, ребята, что будете?

– Спасибо, ничего, – сказал Джеймс. Мы втроем сидели, втиснувшись на противоположную от Рихтера сторону – я была зажата между парнями.

– Приношу вам свои глубочайшие соболезнования в связи с кончиной вашего брата, мистер Шоу, – сказал Рихтер, когда распорядительница ушла. – Он был великим человеком.

– Спасибо, – сказал Джеймс, отбрасывая дежурные слова и переходя к тому, что действительно было важно для него. – Как идет расследование?

– Мы кое-чего добились. К сожалению, сейчас я не могу говорить конкретнее. – Я смотрела на Рихтера с такой злостью, не почувствовать которую было невозможно, но он не отрывал взгляда от Джеймса. – Вы хотели поговорить со мной о чем-то конкретном?

– Вообще-то да. – Джеймс достал картонную папку и шлепнул ею об стол. – Вот об этом.

– Извините, я не понима…

– Я нашел это среди вещей моего брата, – объяснил Джеймс. – Здесь содержится ваша переписка по электронной почте с неким коллегой, у которого вы запрашиваете информацию обо мне, а потом интересуетесь, не может ли мой брат стать «проблемой». Нат просматривал вашу переписку в рамках расследования, которое он вел по УБР, организации прикрытия, на которую вы работаете, и каким-то образом именно вы возглавили расследование его убийства.

На мгновение мне стало трудно дышать. Что Джеймс себе думает, с ходу вываливая такие вещи? Если Рихтер убил Ната, конгрессмена, в актовом зале, где было полным-полно людей и агентов спецслужб, он же и нас убъет без колебаний. Я все это время пыталась не дать Джеймсу свихнуться, но, возможно, он уже свихнулся, а я и не заметила.

Рихтер открыл папку и взглянул на первую страницу.

– Так вы полагаете, что я как-то связан с покушением на конгрессмена?

Он произнес это буднично, тем же тоном, каким интересовался, не хотим ли мы что-нибудь выпить, и меня пробрала дрожь. Клянусь – в ресторане резко стало холоднее.

Может, Рихтер и был хладнокровен, но Джеймс был сделан изо льда.

– Кто-то должен был помочь стрелку пробраться в актовый зал «Мандарина». Что сделал Нат? Слишком близко подобрался к чему-то такому, что вы хотели сохранить в тайне?

Финн нашарил под столом мою руку и крепко сжал. Даже не глядя на него, я знала: на его лице сейчас написан тот же плохо скрытый ужас, что и на моем.

Глаза Рихтера расширились, и впервые его лицо перестало напоминать годами выверенную маску.

– Джеймс, ты сдурел? Ты же знаешь, что у твоего брата появлялась бульдожья хватка, когда дело касалось разведки, и знаешь, какое это тесное сообщество! Это было неизбежно – что в конце концов расследование возглавит кто-то из тех, кого конгрессмен проверял.

– Так вы утверждаете, что это совпадение?

Я понимала, что надо прекратить этот разговор, пока он нас не прикончил.

– Джеймс…

Но он даже не взглянул на меня, а Рихтер и внимания не обратил, как будто я ничего не говорила.

– Именно это я и сказал. Это правда, у нас с твоим братом были разногласия. Я считал его ханжой недоделанным, который больше стремился набирать политические очки, чем заботился о безопасности страны. – Сидящего рядом со мной Джеймса колотило от ярости. – Но боже мой, я не стал бы стрелять в него из-за этого! Так устроен наш мир: люди расходятся во мнениях, но в этом нет ничего личного. Честное слово, я о большинстве политиков куда худшего мнения!

Он лжет. Я это чувствовала, но Рихтер был умным лжецом. Поддался немного, чтобы отрицать все остальное. Я уже давно этому научилась – с моими-то родителями… Признаешься, что прогуляла тренировку по теннису, и тебе уже скорее поверят, когда будешь клясться, что не пошла вместо нее по магазинам проматывать деньги с карты. Что-то во всем этом было нечисто.