Джосайя Бэнкрофт - Рука Сфинкса [litres]

Старпом перевела дух.

– Сфинкс дал мне руку, и, пока я восстанавливалась, Ли начал оказывать мне знаки внимания, – проговорила она с некоторым трудом. – Ты должен понять, что это длилось несколько недель.

– Ты была в него влюблена?

– Это самое отвратительное слово, которое можно подобрать, Адам. Нет. Это был не роман, это была не любовь. Ты этим заразился от нашего капитана. Меня недавно… – Она не смогла выговорить слово и закатила глаза от собственной неловкости. – Меня недавно искалечили, и я чувствовала себя непривлекательной. Нет, это тоже неподходящее слово. Я чувствовала себя погубленной. Я спрашивала себя: увидит ли кто-нибудь другие части моего тела, кроме этой? – Она кивнула на пустой рукав. – Ли просто выбрал правильную минуту. И Том… – Ее голос дрогнул. – Капитан был так добр ко мне в Салоне, что я подумала: а вдруг в Башне есть и другие добрые люди? И возможно, они существуют. Но Ли не был одним из них.

– Он сделал тебе больно?

– Нет-нет, ничего подобного. Мне понравилось. Это помогло мне прийти в себя. А потом мы ушли отсюда – и все закончилось. Оказывается, по его мнению, я была единственной юбкой в порту, и он мною воспользовался. Что справедливо, ведь я-то думала, что это я использую его.

Эдит почувствовала себя в некотором роде вознагражденной потрясенным видом Адама.

– Это оказалось хуже, чем ты предполагал?

– Нет, намного лучше. Такой ты мне больше нравишься, – сказал он с улыбкой. – Это дает мне надежду думать, что…

Эдит дернула рычаг управления. Движитель споткнулся, отыскивая опору на испещренном оспинами и выветренном камне, а затем затих, когда она отпустила рукоять. Стеноход стоял на краю.

Дальше подниматься было некуда – Башня закончилась.

Позже Эдит рассказывала капитану и команде о своих первоначальных впечатлениях о вершине Вавилонской башни, о которой так много говорили и на которой так мало бывали, и тем самым обнаружила, насколько прочно сцена запечатлелась в памяти. «Чем там пахло?» Геранью и металлом. «Который был час?» Перед самым рассветом, и туман окрасился в багрянец зари. «Ты украла транспорт, но почему не оружие?» Потому что не было нужды! Им ничего не угрожало. Это ведь была всего лишь пустая крыша.

Впрочем, отнюдь не пустая, но вершина не открыла всех своих сокровищ разом. Если бы не туман, Эдит ни за что бы не согласилась на короткую разведку. Если бы не туман, они бы точно сбежали.

Ей пришлось отдать Адаму должное: он относился к своим иллюзиям серьезно. Чтобы их не засекли, он настоял на пешей прогулке, хотя со скамейки машины было бы проще осмотреть вершину. Потом он настоял, чтобы стеноход остался за краем в целях маскировки. Для этого пришлось встать на спинку скамьи, вскарабкаться на решетку движителя и подтянуться к краю каменной стены – головокружительная высота и отсутствующая рука сделали этот процесс довольно мучительным.

Эдит согласилась на все это и постаралась не смотреть свысока на юношескую восторженность. Почему бы ей просто не насладиться его предвкушением? Почему он должен страдать из-за крушения ее собственных иллюзий? Уже скоро ему предстоит столкнуться с реальностью, и было бы постыдно с ее стороны отнестись к его неизбежному разочарованию с иным чувством, кроме сожаления. Она решила поддерживать Адама, что бы ни случилось.

Как выяснилось, выполнить обещание было трудно.

За узким периметром ничем не примечательные камни крыши сменились металлическими пластинами, которые были подогнаны друг к другу очень плотно, как будто сварены. Металл напоминал полированное, закаленное серебро, но блестел как-то по-особенному. Чем бы ни был материал, он не поддавался ни ржавчине, ни грязи. И даже пыль была над ним не властна. Поверхность под ногами оставалась совершенно чистой.

Именно от этой несущественной детали у нее завязался первый узел в кишках. По логике вещей, они должны были увидеть здесь скопление пыли, птичьего помета и грязи, оставленной дождем. Но ничего такого на крыше Вавилонской башни не нашлось.

Старпом размышляла над этим, пока они углублялись в облака, ступая осторожно и неуверенно. Эдит перечисляла все типы природных явлений, которые могли бы придать крыше столь чистый вид, когда из тумана показалось серебряное дерево.

Оно было высоким, как тюльпанное дерево, с идеально круглым стволом, а немногочисленные ветви росли высоко и наполовину скрывались в облаках. Когда ветер немного переменился, они увидели верхушку целиком.

Лопасти турбины не вращались на ветру. Ветряная мельница, которую они приняли за дерево, вообще не шевелилась.

Поспешив к основанию конструкции, Адам схватился за мираж прежде, чем тот успел исчезнуть. Все оказалось настоящим. Столб был серебряным, недавно отполированным и блестящим, как зеркало. Юноша провел по нему руками, сердце в его груди колотилось как безумное. Посреди восторженного осмотра он вдруг заметил краем глаза, что под ногами блестит что-то еще.

Посмотрев вниз, Адам обнаружил, что стоит на золотой жиле, плоской как доска, но ветвистой, словно русло ручья. Она разделялась на рукава, которые змеились и расползались по стальному полу.

Эдит стояла рядом и вместе с ним изумленно таращилась на золотые жилы, убегающие в туман, ближе к скрытой от взгляда центральной части вершины.

– Ни хрена себе!.. – проговорила Эдит, касаясь серебряного столба.

Адам, уже стоявший на четвереньках, пытался нащупать швы вокруг золотой жилы. Сумей он засунуть пальцы под край, возможно, смог бы ее вытащить. Конечно, при условии, что золото представляло собой инкрустацию или мозаику, но не было приварено к поверхности.

– Помоги мне, – сказал Адам. – Какой вес можно унести в собственных руках?

– Нет, – пробормотала Эдит, всматриваясь в туман. – Это нехорошо.

– Почему? Куда уж лучше-то? – Обнаружив, что ногти слишком хрупки для такой цели, юноша рылся в ранце в поисках более полезного инструмента. Ну почему он не додумался взять стамеску или молоток? Какой теперь толк от старой книги и спального мешка?!

– Потому что если золото настоящее, значит…

– Твои волосы встают дыбом, – сказал Адам, покосившись на нее.

– Мы должны вернуться на каменную поверхность. – у Эдит покалывало в ушах. – Сейчас же, Адам. – Она потянула юношу за собой и с досадой обнаружила, что он очень тяжелый. Как же ей не хватало второй руки!

Плиты под ними тихо зазвенели, словно дверной звонок в соседнем доме. Они застыли, прислушиваясь к звуку.