Джосайя Бэнкрофт - Рука Сфинкса [litres]

– Я совсем про это не думала.

– Потому что это нелепость. Он еще одна заблудшая душа, занятая безнадежным делом, по завершении которого, я думаю, найдется другое безнадежное дело, и так далее, до самого конца. Но ты, ты не такая, как он. У тебя дерзкий ум. Ты нарушила контракт по духу, но не по букве. Это очень умно. Ты сдержала слово, но все равно сделала то, что хотела… Нет, Эдит, не перебивай. Послушай. Я могу улучшить множество вещей. Я могу заменять потерянные конечности. Я могу дать телу больше силы. Но я не могу улучшить ум. Поверь, я пытался. Стоит хоть самую малость повозиться с этим… – Сфинкс указал на собственную голову под капюшоном. – И свет гаснет навсегда.

Эдит съежилась при мысли о том, что Сфинкс может порыться у нее в голове.

– Беда в том, что блюстители должны быть умными. Обязаны. – Сфинкс спрятал ключ в недрах своего одеяния. – Можешь себе представить, что случится, если дать кретину инструмент вроде твоей руки? Да это же будет ночной кошмар. Проблема с умными в том, что они всегда думают, будто справились бы лучше, если бы им позволили руководить. Но интеллект – это не то же самое, что ви́дение или прозорливость. Чему служит отличным примером твой капитан. Наделен умом, возможно даже блестящим, но дай ему хоть чуточку власти – и раскроется вся его некомпетентность.

Я не могу доверять блюстителям по тем же причинам. Обычно они послушны, но не очень лояльны. Они попытаются меня свергнуть, если решат, что это возможно. От кого, по-твоему, Фердинанд и прочие машины меня защищают? От тебя, Эдит. От тебя и тебе подобных. Помимо всего прочего. Но я хочу доверять тебе. Знаешь почему? Это очень просто: ты позволила мне взять мою руку обратно.

– Я испугалась.

– Ты не испугалась. Не говори так. Ты сдержала слово. Может, ты и дерзкая, но не бесчестная. Ты первый честный человек, которого я встретил за годы, десятилетия. Подумай об этом.

– Я лгала тебе с тех пор, как попала сюда.

– Только чтобы защитить друзей. Итак, ты умная, честная и преданная, – сказал Сфинкс, загибая пальцы. – Мне нужен кто-то вроде тебя. Впрочем, это не обязательно должна быть ты. Не стесняйся сказать «нет», моя дорогая. Я всегда могу найти кого-то еще.

– Что ты предлагаешь?

– Ты станешь больше чем блюстителем – больше чем противовесом, не позволяющим Башне склониться в сторону той или иной силы. Я хочу, чтобы ты стала моей рукой, Эдит. Чтобы ты не просто ее носила, но была ею. Потому что, сдается мне, пришел час нужды в сильной и верной руке.

– Я бы хотела получить ее обратно, – произнесла она полуобморочным голосом.

– Ну еще бы! но как долго ты собираешься ею пользоваться? Как долго она будет работать? Как долго ты хочешь иметь доступ к свежим батарейкам?

– Долго. – Она не рассчитывала, что разговор свернет в такое русло. Она вдруг с некоторой тоской поняла, что немного пьяна. Интересно, как скоро они заговорят о контрактах?

– Да, Эдит, довольно долго. Но подумай, что случится, если сюда попадет какой-нибудь человек с дурными намерениями. Он может разрушить Башню.

– Это невозможно, – пробормотала она.

– Не перечь мне. Это не только возможно, но и довольно легко. Я могу все тут перевернуть вверх тормашками, просто поиграв с трубами. Уделы так увлеклись сварами, что забыли о том, что́ им полагается защищать, – о системе! Системе! Башня уязвима перед саботажем. Если какой-то негодяй вроде Люка Марата начнет скоординированную атаку на несколько жизненно важных мест, вся Башня может развалиться. Миллионы умрут, мир потеряет свой маяк. Цивилизация деградирует, и наступит эра тьмы. Что еще я должен сказать, чтобы до тебя дошло? Я не злодей. Я пытаюсь удержать это неустойчивое скопище представителей рода людского в вертикальном положении!

– Но чего ты хочешь от меня?

– Эпоха тонкости и дипломатии прошла. Башня заражена, и ты должна принять меры от моего имени. Ты развеешь мифы и напомнишь кольцевым уделам о моей власти и их обязанностях. Ты будешь противостоять угрозе ходов. Я убрал из твоего контракта ограничение в отношении других блюстителей.

– То есть я могу убивать собратьев?

– И тебе, вероятно, придется. В особенности одного конкретного блюстителя. Но не волнуйся, моя дорогая, я сделаю из тебя самого грозного провозвестника моей воли. Я дам тебе небеса. – Сфинкс ткнул пальцем в оленя, который нервно топтался у двери. – Тащи свою пишущую машинку, Байрон. Думаю, мы готовы начинать.

Несмотря на отсутствие «мистера Уинтерса», Волета и Ирен послушно следовали расписанию. Они томились в бильярдной до обеда, хотя Адама не было, чтобы приготовить его. Аппетит все равно пропал, поэтому они перешли в читальный зал и продолжили томиться до ужина. Они были убеждены, что Эдит вернется. Она не пропустит ужин. Если это будет в ее силах, конечно.

Они обнаружили Фердинанда в коридоре. Он ждал за дверью их апартаментов, тихо испуская пар и играя грустную музыку. Он едва взглянул на них, когда они протискивались мимо железных ферм его ног к двери. Надеясь, что его присутствие возвестило о возвращении Эдит, они вошли в спешке, и Волета принялась звать старпома, хвастаясь, как хорошо они себя вели, пока ее не было рядом.

Байрон сидел за столом перед чайником и тремя чашками.

– Давайте все посидим и выпьем чаю, – сказал олень.

– Где Уинтерс? – спросила Ирен.

– Спит. – Байрон кивнул на закрытую дверь спальни.

– С ней все в порядке? – Волета почувствовала, как сжалось горло.

– В каком-то смысле ей лучше, но в другом – хуже. Она пережила небольшое потрясение. – Олень налил чай с безупречной грацией, и над чашкой заструился пар. Волета побежала к двери старпома, но Байрон ее остановил: – Нет-нет-нет, она действительно должна поспать. Она перенесла процедуру.

Волета остановилась. Олень открыл сахарницу гибкими отполированными руками и тонкими серебряными щипцами извлек кубик сахара:

– Один или два?

– Четыре, – сказала она, возвращаясь к столу. Скользнула в кресло, не отрывая глаз от Байрона. – Что еще за «процедура»?

– Возможно, проще будет просто налить чай в сахарницу, – насмешливо заметил олень.

– Расскажи нам, что произошло. – Ирен положила руки на стол и наклонилась к нему.

Байрон покорно положил четыре кубика в чашку Волеты.

– Сфинкс заменил ей руку.

– Это замечательная новость! – воскликнула Волета, украдкой вынуждая Ирен присесть. – Но зачем называть это процедурой? Чтобы ее снять, ушла всего минута. Сколько времени могло потребоваться, чтобы вернуть ее на место?

– Сфинксу пришлось изменить некоторые внутренние опоры в ее плече.

– Внутренние опоры?

– У нее кости треснули.

– О, это так ужасно! – проговорила Волета севшим голосом. – Ей больно?