Рошани Чокши - Корона желаний [litres]

– Помогите ему, – просипела и повторила громче: – Помогите ему! Что ж вы стоите?

Тысячи сверкающих глаз встретились с моими. Никто не шелохнулся. Это была не их игра.

Меня окружили Безымянные.

Одна усмехнулась:

– Мы пытались взывать к твоему сердцу, но его у тебя нет.

Вторая засмеялась:

– Мы пытались взывать к твоему разуму, но его у тебя нет.

Третья улыбнулась:

– Потому мы заберем свое силой. Яд был нашим первым ремеслом. Нашим первым призом. Это наше наследие. Мы боремся за него каждые сто лет. А в промежутках погружаемся под землю, дремлем и ждем, пока наше наследие крепнет и расцветает. Ты правда думала, что сможешь отнять его у нас?

Ааша окликнула меня по имени. Оглянувшись, я увидела в ее руке кинжал, который выронил Викрам. Она держала его неловко, с опаской, будто клинок мог в любую секунду укусить. Я думала, она бросит его мне, но вместо этого Ааша приблизилась. Лицо ее помрачнело.

– Это последний Турнир, девочка, – зашипели Безымянные. – Если мы не примем яд, яд исчезнет. Ты будешь сражаться со своими же? Лишишь возмездия своих сестер?

– Ни одна моя сестра никогда бы так не поступила, – тихо промолвила Ааша. – Мои сестры не называют это возмездием. Они зовут это благословением.

– Да будет так, – хором пропели Безымянные.

И рассекая воздух, бросились вперед. Я сжала флакон с ядом в кармане и отскочила. Ааша крошечным ветерком кружила вокруг меня, создавая живой барьер. А толпа застыла поодаль черным струпом, безмолвные глаза неотрывно следили за каждым нашим движением. Куда бы я ни повернулась – из теней выплывала одна из Безымянных. Я их не различала. Даже когда переводила взгляд с одного лица на другое, в голове не оседало никаких подробностей. Такова цена мести: ты медленно уничтожаешь самое себя, пока весь не обратишься в ненависть. Я взревела и ринулась в бой, размахивая клинком. Но лезвие проходило сквозь них, будто его и не существовало вовсе. Безымянные ухмыльнулись.

А в следующий миг исчезли. Затаив дыхание, я медленно повернулась по кругу. Алака смотрела во все глаза. Над толпой парили Кубера и Каувери. Все замерли в ожидании. Ааша перехватила мой взгляд и растерянно нахмурилась. И тут я поняла, что сделали Безымянные. Они толкнули нас в тень. Они не обменивались выпадами и ударами, они меняли свет на тьму.

На ступни мои наползала тень. Я отпрыгнула, но чья-то рука вцепилась в мою лодыжку. В ту же секунду рот наполнился вкусом смерти, погребального пепла и горящих лепестков. Наклонившись, я отчаянно – и тщетно – рубанула лезвием по запястью. Из тени выкатились Безымянные. Я подняла кинжал, но уже понимала, что все бессмысленно. С их лиц мне улыбалась сама смерть. Живот странно сдавило. Клинок. Самый обычный. Только в моей плоти. Изящные руки скользнули по моей талии, выискивая пузырек с ядом Змеиного короля.

– Он наш.

Я опустилась на колени, в глазах потемнело. Одним плавным движением Безымянные вытащили пробку и выпили яд. По коже их промчалась волна света. Голубые ленты, которые они носили в память о покойной сестре, засияли и узлом затянулись на шеях. Я нашла глазами Викрама. Он был не один. Прекрасная женщина в снежной короне склонялась над его телом. А я чувствовала лишь холод. Пустоту. Я вновь посмотрела на Безымянных. Ленты преобразились. На каждой из трех шей расцвела голубая звезда.

– Наконец-то, – прошептали Безымянные.

Я стала пуста и невесома.

Я исчезла.

Очнулась я на спине какого-то зверя. Пахло смертью. Не гнилью и кровью, а закрытыми дверьми и смеженными веками. Зверь взмахнул хвостом, фыркнул и повернул ко мне морду. Белая лошадь. Почти красивая, кабы не безумный блеск в глазах. Я огляделась, но пейзаж то появлялся, то исчезал, словно местами вырубленный топором. Сердце испуганно сжалось. Где все? Где Викрам? И тут разум пронзила жуткая мысль.

– Я жива?

Лошадь засмеялась, и от шока я чуть не сверзилась наземь.

– Что есть жизнь, как не одна форма, уверяющая другую форму, что она существует. По этой логике, я жива! Но, мыслю, это вряд ли. Хотя раз уж я мыслю, следовательно… следовательно, я что-то там… Хм…

Лошадь бежала дальше.

– Что происходит? Где я? Немедленно верни меня в Алаку!

– Смертная предъявляет требования? Пф-ф-ф. Нахалка. Должно быть, это в крови, – проворчала она. – Крайне жаль, что есть тебя нельзя. Я люблю играть с едой.

Лошадь, если ее можно так назвать, остановилась перед дверью из слоновой кости, появившейся прямо посреди пустоши. Затем сбросила меня со спины и мордой подтолкнула ко входу.

– Где я? – вновь спросила я, упершись пятками в землю и отказываясь сдвигаться с места.

– Везде! – хохотнула лошадь. – Ты в тени сна. В начале и в конце. Ты топчешься на стрежне, сухожилиях и хрящах, что делают историю достойной рассказа.

– Кто ты?

Она фыркнула:

– Самость так утомительна. Я давным-давно от нее отказалась. – Затем повернула голову к двери и добавила с оттенком нежности: – Они не обрадуются, увидев тебя. Но этого следовало ожидать.

Не зная, что делать, я шагнула в дверь и очутилась в тронном зале внушительного дворца, совсем не похожего на Алаку.

За окнами виднелись лишь голые заросли кустарника. Плитка под ногами пульсировала точно удары сердца. Я пыталась осмотреться, но никак не могла сосредоточиться, будто комната не хотела, чтобы ее видели.

Дверь распахнулась, и в зал вплыли двое. Сердце зачастило. Я не могла разглядеть их черты, но знала, что это не Кубера и Каувери.

Этот раджа, в угольно-черном шервани, двигался с хищной грацией, и от него во все стороны струилась темная, блестящая сила.

Шагавшую рядом с ним королеву окружали и озаряли осколки звезд и кольца ночного неба. А потом она повернулась, и сердце мое замерло.

Взгляд скользнул с босых ног королевы, у которых клубились грозовые тучи, по ее рукам, увитым молниями, к глазам, полным сумрачной тьмы. Я знала, что уголки этих глаз сужаются, когда королева нервничает. Знала, что она предпочитает прохладу в комнате и спит без одеяла. Знала, что ее любимый фрукт – гуава и что она всегда ест его с солью.

Я знала все это, потому что королевой была Майя. Глаза ее расширились, сначала от потрясения, затем от гнева.

– Что ты здесь делаешь? – возмутилась сестра.

Раджа шагнул к ней ближе, Майя повернулась, и во взглядах, которыми они обменялись, безошибочно читалась… любовь. Он смотрел на мою сестру так, словно она чудо во плоти. А потом раджа посмотрел на меня. Я опустила голову. Казалось, если встречусь с ним глазами, то это станет моим последним поступком в жизни. Раджа заговорил, низким насыщенным голосом:

– Прошу простить мои манеры, принцесса, но я отнюдь не рад нашему знакомству и предпочел бы пока с вами не встречаться.