Мари Бреннан - Мемуары леди Трент: Тайна Лабиринта [litres]

Мало этого, некоторые утверждают, будто они и вовсе не ахиаты, а потомки иного народа, пришедшего в Ахию из каких-то других земель. Так ли это, или нет, образом жизни они разительно отличаются от всех прочих кочевых племен. Постоянной территории они не имеют и платят другим племенам пошлины за покровительство и право прохода через их владения. Закон запрещает им владеть лошадьми, а у большинства нет даже верблюдов. Вместо этого они разводят овец и ослов особой породы, ценящейся в Ахии выше любых других. Живут гальбы в основном охотой, а кроме того продажей окрестным племенам товаров собственной выделки и оказанием лекарских услуг. По этой причине, а еще оттого, что им запрещено ходить в набеги и воевать, кочевники презирают их, как простых ремесленников; репутацией же «пожирателей падали» они обязаны тому, что не разделывают туши скота и дичи ни по сегулистскому, ни по аманианскому закону.

Однако пустыню – чего не отрицал даже Юсуф – гальбы знают превосходно. Поскольку в войны они не ввязываются, а ходить имеют право по всей Ахии, обычные племена время от времени нанимают их в проводники, и гальбы указывают им путь к новым пастбищам либо к укромным источникам воды. Очевидно, в поисках кладок драконьих яиц аритаты также прибегали к помощи гальбов, и человек по прозванию аль-Джелида был одним из тех, кто помогал этому стойбищу.

Порасспросив других кочевников, Том узнал, что аль-Джелида ушел отнести семье заработанное – а может, закопать его в потайном месте, как обыкновенно поступают гальбы, не испытывая срочной нужды в деньгах. (Пятьдесят лет тому назад ширландский путешественник Сол Уэсткомб даже издал сенсационную повесть о тайных сокровищах «гелибов», за коими без малейших успехов охотился в здешних горах, пока не погиб под обвалом. Скорее всего, отыскав скудную плату, полученную аль-Джелидой, он был бы немало разочарован.) Но жители стойбища заверили Тома, что сейчас помощь гальбов нам ни к чему: яиц в это время года не найти, а чтоб отыскать драконов, достаточно собственных глаз.

Живя у мулинцев, мы были вынуждены то и дело откладывать работу: отказ от участия в жизни стоянки неминуемо сочли бы непростительно антиобщественным. Однако здесь мы находились с санкции шейха, и посему нам надлежало заняться своими делами в самом срочном порядке. Возможность приступить к делу представилась на следующий же день – точнее, на следующую же ночь.

Мы с Эндрю отправились разыскивать Сухайла. Оставив нас на попечении своих пустынных отца и матери, он куда-то исчез. Из объяснений умм Азали мне удалось понять, что его можно найти в шатре местного шейха. К этому шатру я подошла с трепетом: что, если, явившись без предупреждения, я нанесу ему оскорбление? – но младшая жена шейха, Генна, встретила меня у входа, как ни в чем не бывало. От нее я узнала, что Сухайл где-то в стойбище.

В конце концов мы отыскали его меж двух рядов шатров, в окружении четверки грациозных, поджарых псов. То были салуки, собаки местной породы, известной не менее ахиатских скакунов и верблюдов, борзые – широкогрудые, узкобедрые, словно гепарды или степные змеи Байембе, с длинными, пышными очесами на задней части ног. Они резвились вокруг Сухайла, вывалив языки и скаля зубы в собачьей улыбке, а тот ласковой рукой трепал их за уши. Стоило нам приблизиться, собаки замерли, настороженно уставившись на нас. Мы с Эндрю протянули им пальцы, но, даже обнюхав нас, салуки остались начеку и игры не возобновили.

– Умм Якуб, – почтительно приветствовал меня Сухайл, поднявшись с корточек и отряхнув руки от пыли. – Капитан Эндмор. Надеюсь, вы устроились неплохо?

– Да, прекрасно, – ответила я. – Шахар бинт Азали… Ваша… она ведь считается вашей племянницей, верно? Она навела уют в нашей палатке с быстротой, достойной всяческой похвалы. Просто счастье, что у нас такая помощница.

Это была не самая изящная из светских бесед, какие мне доводилось вести, но, к счастью, в самом скором времени нас выручила внезапно поднявшаяся суматоха. На краю стойбища раздались крики и топот. Обернувшись на шум, я увидела мальчишку, галопом мчавшегося к нам на верблюде. Казалось, всадник вот-вот соскользнет, свалится с верблюжьего горба, но не тут-то было. Подскакав к нам, он осадил верблюда так резко, что едва не перелетел через его голову, спрыгнул наземь и, не переводя дыхания, заговорил. О чем – я понять не смогла. Пришлось ждать перевода.

Выслушав мальчишку, Сухайл повернулся к нам.

– Дракон задрал и унес одного из верблюдов, – пояснил он.

– Проклятье! – воскликнула я и тут же виновато втянула голову в плечи. Общение с Эндрю сказалось на моих манерах не лучшим образом. К счастью, Сухайл слышал от меня крепкие выражения и прежде, когда я слишком много времени проводила среди моряков, ничуть не уступавших в сем отношении брату. – Не помешаю ли я пастухам, если буду сопровождать их на выпас в будущем? – спросила я, сбавив тон. – Сидя в лагере, я никогда не увижу дракона за охотой.

Сухайл мимолетно улыбнулся, но эта улыбка тут же померкла, сменившись прежней сдержанной замкнутостью.

– Вы пропустили лишь самое начало охоты. Если вам хватит смелости – то есть если вы не боитесь львов и гиен, – сможете увидеть много больше.

Мера моей храбрости (не говоря уж о безрассудстве) была ему прекрасно известна.

– Уж не хотите ли вы сказать… – я осеклась, подняв от изумления брови. Сердце затрепетало, точно у юной леди на первом балу. – Уж не хотите ли вы сказать, что все эти истории правдивы?!

– Откуда же мне знать, что за истории вам доводилось слышать? – ответил он с непринужденностью, какой я не замечала за ним со времени приезда в Ахию. – Однако вскоре вы сами сможете убедиться, что правда, а что – нет.

Засим Сухайл отвел нас к еще одному из кочевников – к некоему Хайдару ибн Вахиду. О возрасте его судить было нелегко: пустыня обходится с человеческой кожей неласково, и загорелое, обветренное лицо нового знакомого вполне могло принадлежать человеку от тридцати до шестидесяти. То был не пастух, скорее охотник, нередко выезжавший в пустыню с соколом на перчатке и возвращавшийся с богатой добычей – дрофами, рябками, турачами, кроликами, лисами и тому подобным. Выслушав просьбу Сухайла, он оседлал верблюда и покинул стойбище, а вскоре после полудня вернулся, указал на черные пятнышки в небе и не без труда пояснил на городском диалекте:

– Стервятники. Нам нужно туда… но не очень близко.

Незадолго до наступления сумерек мы – я, Эндрю и Том – выехали из стойбища в сопровождении Хайдара с двумя его товарищами. Сухайл, к немалому моему сожалению, с нами не поехал. Наши ахиатские спутники отыскали возвышенность невдалеке от того, что привлекало внимание стервятников. Направив туда бинокль, я увидела верблюжью тушу, несколько поклеванную падальщиками, однако еще не сожранную целиком. Дракона поблизости не оказалось.