Мари Бреннан - Мемуары леди Трент: Тайна Лабиринта [litres]

Увидела я простого поденщика, словно бы невзначай двинувшегося следом. Поденщиков на базе хватало каждый божий день: у нас имелось множество черной работы, без коей было не обойтись, – уход за скотом, служившим кормом драконам, чистка вольеров и тому подобное – и те, кто брался за эти работы, постоянно менялись. Некоторые жили в городе, другие же были кочевниками, желавшими заработать немного денег и прикупить кой-чего, прежде чем возвращаться в пустыню.

Именно ко второй разновидности относился и замеченный мной поденщик, являвший собой далеко не лучший ее образец: одежды грязны, сплошь в заплатах да дырах, головной платок пропылен насквозь. Ходил он прихрамывая, подволакивая ногу, но, стоило Маазиру скрыться за воротами, его походка мигом изменилась. Не успела я и глазом моргнуть, как оборванец быстрым шагом пересек двор и тоже исчез за воротами.

Я затаила дух. В сердце начали зарождаться самые мрачные подозрения.

Нужно заметить, сбегать по лестнице в юбках нелегко: неизменно рискуешь запутаться в них и рухнуть вниз головой. Однако я благополучно выбежала во двор, приоткрыла ворота и выглянула наружу.

Маазир был уже далеко. За ним, словно бы сам по себе, шел оборванец-поденщик.

Либо Маазир был ни в чем не виновен, либо делал свое черное дело так давно, что перестал опасаться слежки. (А может, был достаточно искушен, чтобы не озираться, если это не выглядит безобидной случайностью, но в то время я даже не подозревала о подобной возможности и посему в расчет ее не приняла.) Поденщик был настолько поглощен преследованием, что тоже не оглядывался назад и не заметил, как я двинулась следом за ним.

От Дар аль-Таннанина до ближайших городских ворот было недалеко. Здесь, в людской толчее, я едва не потеряла поденщика. Пришлось держаться к нему так близко, что мне сделалось не по себе. Один-единственный взгляд через плечо – и он меня непременно заметит: в этих местах я, ширландка, резко выделялась на фоне толпы даже в неприметном, неярком платье цвета хаки. Хорошо еще, что мне выпало следить за поденщиком, а не за Маазиром: поденщика Маазир в лицо не знал, а меня просто не смог бы разглядеть издали.

Так мы и тащились по городу друг за другом, словно гирлянда, сплетенная из цветов подозрения. Перед людной базарной площадью Маазир вдруг свернул в переулок. Поденщик прибавил шагу – несложно догадаться зачем: потерять преследуемого в извилистых переулках Куррата проще простого. Я же, напротив, замедлила шаги, так как остаться незамеченной в переулке было бы чрезвычайно трудно, а то и вовсе невозможно. Прежде я шла за ними, не рассуждая, но продолжать в том же духе явно не следовало.

Однако ушли они недалеко. Заглянув за угол, я успела увидеть поденщика, стремительно вбежавшего в дверь. Изнутри раздались крики, а затем Маазир, выскочив в переулок, бросился назад, мне навстречу.

Я заступила ему дорогу, не имея в голове ничего, хоть отдаленно напоминающего план действий. Драться я не умела, сбить его с ног не смогла бы. Как же его остановить? Я замерла в нерешительности. В следующий же миг Маазир, достигнув конца переулка, врезался прямо в меня и оттолкнул к стене. Спеша выбраться на главную улицу, он, кажется, даже не узнал меня, несмотря на одежду.

Не мешкая ни секунды, я сделала единственное, до чего сумела додуматься: подняла руку, указывая на беглеца, и закричала по-ахиатски со всей чистотой произношения, на какую только была способна:

– Держите его! Он на меня напал!

Да не подумает никто дурного о курратских джентльменах! Несколько человек изумленно оглянулись, кто-то, сообразив, в чем дело, подхватил мой крик, и прежде, чем Маазир успел сделать хоть двадцать шагов, его схватили за ворот и поволокли ко мне.

Я замерла у входа в переулок, не зная, что предпринять. Обвинив Маазира, придется разбираться с ним, однако я подозревала, что главное происходит позади, в доме, из коего выбежал Маазир.

– Прошу вас, ведите его за мной, – сказала я, когда пойманного подтащили ближе. – Мой провожатый здесь, внутри.

Как вы помните, набожностью я не отличаюсь, однако в эту минуту от всей души молилась о том, чтобы мои подозрения не оказались беспочвенны.

Видя, к чему идет дело, Маазир рванулся прочь, завопил, требуя отпустить его, но тщетно. Мы двинулись в переулок, сопровождаемые чуть ли не половиной базара: поднятая мной суматоха привлекла немало любопытных. Войдя в распахнутую дверь, я не смогла сдержать облегченного вздоха.

У дальней стены, прижимая кого-то к полу, стоял на коленях Сухайл. Ругаясь себе под нос, он пытался связать запястья отчаянно сопротивлявшегося противника сорванным с головы пропыленным платком. Мое появление заставило его на миг отвлечься, и схваченному удалось высвободить руку. Невдалеке на полу лежал нож. Противник Сухайла потянулся за ним, но не тут-то было. Тогда он изогнулся, стараясь сбросить с себя Сухайла, однако Сухайл с силой ударил его раскрытой ладонью в плечо, вновь придавил к полу и наконец-то сумел связать ему руки.

В момент их борьбы я смогла разглядеть схваченного. Тот был одет на местный манер – в узорчатый халат и тюрбан, однако ни то ни другое никак не могло скрыть характерных йеланских черт лица.

Комната за моей спиной тут же наполнилась народом. Много людей для этого и не требовалось: все помещение в длину и ширину не превышало четырех метров, к тому же Маазир продолжал рваться из рук державших его людей. Зеваки недоуменно гудели: вот этот оборванец-поденщик и есть мой провожатый? За что схвачен и связан тот, на полу? Сухайл поднялся, сорвал платок с головы Маазира, связал им ноги йеланца, чтоб тот уж наверняка не удрал, взглянул на меня и спросил по-ширландски:

– Как вы здесь оказались?

– Я могла бы спросить вас о том же, – едва переводя дух, ответила я. – Отчего вы следили за Маазиром?

Но тут здравый смысл, слегка замешкавшийся под натиском треволнений, взялся за дело вновь.

– Ну конечно! Махира рассказала вам о случившемся.

Сухайл пригладил кудри, растрепавшиеся во время борьбы с йеланцем. Он тоже не на шутку запыхался, глаза его диковато блестели.

– Изабелла, вам подмешивали в пищу яд.

Это было еще не доказано, но теперь, когда возможный злоумышленник лежал у Сухайловых ног, сделалось много более вероятным. И этого злоумышленника Сухайл отправился ловить один, ни словом не предупредив меня…

– Вас же могли убить!

– И это говорит женщина, последовавшая сюда за мной.

При этих словах руки его дрогнули, и причиной тому, что я при этом почувствовала, никак не могла оказаться жара. Я узнала это движение: ему неудержимо хотелось схватить меня за плечи и убедиться, что я не пострадала. Ошибки быть не могло: ведь мне самой хотелось сделать то же самое – настолько, что от невозможности поддаться сему порыву закружилась голова. Один-единственный удар ножом, почти таким же, что лежал на полу, под ногами Сухайла, лишил меня мужа… Однако мы были не одни, и я могла лишь стиснуть кулаки так, что ногти глубоко впились в ладони.