Сергей Малицкий - Достояние павших

Он пришел в себя на верхнем ярусе южной башни. В небе сияло солнце, далеко внизу на зеленом лугу переступали крохотные фигуры лошадей, Брайдик бродил по каменному парапету. Ветер, который казался здесь наверху холодным, как будто привел мальчишку в чувство. Тис оглянулся. Стражник Айран стоял за его спиной в десяти шагах, и ветер, который принес облегчение мальчишке, захлестывал седые волосы воина на его покрытое шрамами и морщинами лицо.

– Мне нельзя здесь быть? – спросил Тис.

– Гантанас велел присматривать за тобой, – проскрипел Айран.

– Я не собирался прыгать, – сказал Тис воину.

– Некоторые решения приходят в последнюю секунду, – ответил Айран. – Может быть, я и сам иногда подумываю о таком прыжке?

– У вас нет дома и кого-то, ради кого стоило бы жить? – почему-то спросил Тис.

– Мой дом здесь, – вымолвил воин.

«Мой дом тоже здесь», – подумал Тис, но ничего не сказал. Он поймал кота, водрузил его на плечо, кивнул воину и пошел прочь – сначала спустился на верхний ярус средней башни, затем поднялся на верхний ярус северной и пошел вниз по лестнице, пока, повинуясь какой-то догадке, не уперся в почти всегда запертые двери хранилища рукописей. Надавил на одну из створок и оказался внутри.

Читальный зал показался ему пустым. Ровно до той секунды, пока он не увидел за одним из столов старика Скриба. Седой хранитель рукописей, который следил за их сохранностью да иногда отмечал начало или конец занятий звучанием своего рожка, сидел в центре зала и как будто прислушивался к чему-то. Падающие в узкие окна полосы света были наполнены кружащимися пылинками, и от этого казалось, что седая голова Скриба отражает солнечные лучи как перламутровая раковина.

– Я могу присесть? – спросил Тис, подойдя к старику и заметив, что тот сидит с закрытыми глазами. – Вы хорошо себя чувствуете?

– Да уж получше, чем ты, – проскрипел старик, но глаз не открыл, хотя и поднял сухую ладонь и коснулся пальцами собственного виска, – хотя, бывали времена, когда я чувствовал себя куда лучше.

– Скажите, – Тис начал гладить кота, и когда тот снова благодарственно заурчал, продолжил, – есть ли у вас какой-нибудь свиток или манускрипт с описанием наведенной боли и способами борьбы с нею?

– Ничего подходящего, – медленно проговорил Скриб и как будто прищурился, слегка приоткрыв глаза. – К тому же с болью бороться нельзя.

– Почему? – выдохнул Тис.

– Потому что боль – это жизнь, – ответил старик. – Если боли нет, значит нет жизни. Понятно, что случается такая сильная боль, что хочется умереть. Но даже самая сильная боль всего лишь говорит о том, что вот такая у тебя жизнь.

– И что же мне делать? – спросил Тис. – Идти к Хиле? Попросить какое-нибудь снадобье?

– А оно сможет избавить тебя от причины твоей боли? – спросил Скриб.

Тис промолчал. Сейчас, в эту самую секунду, он отчетливо понимал, что не только Хила, но и Гантанас ничем не смогут помочь ему. Разве что Джор мог облегчить его страдания, но нынешняя невыносимость как раз и случилась потому, что Джор несколько месяцев делил с ним этот груз. Гантанас поступил правильно, убрав Джора. Если бы тогда Тис отказался от его помощи, эта боль по-прежнему оставалась бы зудом в ушах. Или она становится сильнее сама по себе?

– Боль – это крик твоей плоти, – понизил голос Скриб. – И, может быть, не только плоти. Это просьба о помощи. Предупреждение. Важное послание. Если в крепости не спущены флаги и воины, даже израненные, стоят на стенах, значит, крепость еще не пала. Тишина и безболие только в той крепости, в которой вырезаны все защитники. Понимаешь?

– Да, – прошептал Тис, поднимаясь.

– Кота не отпускай от себя, – посоветовал Скриб. – Его мать стражники принесли из самого Фоскада, но вот разродилась она всего лишь одним котенком, да и сама упала в пропасть. Испугалась чего-то на верхнем ярусе средней башни, зашипела и метнулась в сторону, да не рассчитала. Это непростой кот.

– Я ничего не слышал про Фоскад, – сказал Тис.

Скриб помолчал, потом неохотно произнес:

– Придет время, Гантанас расскажет тебе об этом. Если твоя мать ничего не сказала тебе о Фоскаде, я не должен ничего говорить.

– Вы знали мою мать? – спросил Тис.

– Девчонкой я знал мать твоей матери, – вздохнул Скриб. – Ну и твою знаменитую прабабку Танай, хранительницу Камня Воды – главной реликвии всех маола. Камня, прозрачного, как слеза, который в минуту испытаний или на границе сущего окрашивается кровью. Правда, давно это было. Когда это было, твоей матери даже и имени еще не придумали. Но и это тоже не от меня ты должен услышать. Гантанас расскажет тебе все, что тебе нужно знать. И даже больше.

– Когда? – спросил Тис.

– Когда ты избавишься от своей боли, – ответил Скриб.

К утру боль как будто утихла или вновь стала привычной. Хотя Тису и казалось, что где-то за стенами его комнаты изможденные Гантанас и Хила пытаются облегчить его участь на расстоянии. Даже если это было и так, они добились немногого. Да, он всё еще был жив. Но если раньше Тис мог сказать, что боль просто зудит у него в ушах, то теперь она ревела словно ураган у входа в его жилище.

Габу вид прибывшего к нему воспитанника не понравился. Кузнец с недоумение осмотрел Тиса и, принюхиваясь, спросил, не болит ли у него голова и не будет ли ему полезнее отлежаться?

– Нет, – замотал было головой Тис, но тут же замер, опасаясь, что она разобьется вдребезги. – Дайте мне то, что я должен делать.

– Вон, – показал себе за спину Габ. – Видишь корыто? В нем лежат стальные нагрудники. Нужно доставать их по одному, ждать, когда стечет едкий раствор и очищать вот той щеткой. Только надень рукавицы и не суйся даже в них в само корыто. Видишь деревянные щипцы? Вот ими все делай. Не хватало еще, чтобы у тебя кожа с рук слезла.

Тис его уже не слышал. Ему не раз приходилось заниматься подобным у Фомха. Крестьяне куда как чаще тащили к тому старый и ржавый инструмент, чем просили выковать новый. Тис даже сам мог приготовить подобный раствор и знал несколько его видов для разных металлов, но сейчас его больше интересовали нагрудники. На каждом из них было выбито изображение все той же вазы, но на некоторых были видны следы помятостей и отверстия.

– Как была взята крепость? – спросил Тис.

– Точно сказать этого никто не может, – пробормотал Габ, который возился у верстака возле распахнутых ворот кузницы над каким-то механизмом. – Ходят разные слухи, даже байка про каких-то быков, которых гнали через четыре предела с привязанными к ним воинами. Не уверен, что это правда, летописей нет об этом, так, обрывочные упоминания. Возможно, что крепость так и не была взята. Во всяком случае, доспехи ее защитников свидетельствуют об этом. Все повреждения на них – от оружия, которое убивает на расстоянии. Или от стрел, или тяжелых ударов большими камнями, или от пламени. Конечно, Козлиная пропасть широка, но для больших катапульт или метательных машин это не препятствие. К тому же есть ведь еще и ружья!