Сергей Малицкий - Достояние павших

– Зачем им помощь тех, кто в крепости? – спросил Тид. – Им будет достаточно и моей помощи. Обычные дети не смогут дойти до крепости Если у тебя нет таланта, тебе не на что будет опереться.

– Вот и посмотрим, – хмуро буркнул Тис.

Он наклонился, сбросил сапог, задрал пропитанную потом и грязью штанину и стал разматывать тряпицу на голени, пока под нею не показался браслет, собранный из кривых клыков какой-то твари. Сняв его, мальчишка спрятал браслет в суму.

– Все равно не чувствую, – подал голос Тид.

– А может это и есть талант? – натянуто улыбнулся мальчишка. – Чтобы ты не чувствовал?

– Это испытание, – напомнил старик. – Трудное испытание. У тебя достаточно сил?

– Откуда я могу знать? – удивился мальчишка. – Узнаю у ворот.

– Ты нездоров, – нахмурился старик. – У тебя то ли жар, то ли лихорадка. Что за боль тебя сжигает?

– Это не заразно, – прошептал мальчишка, поднялся на дрожаших ногах и направился к узкому пути через пропасть. Он обернулся уже у самого края и крикнул:

– Прости, я давно не говорил ни с кем просто так. Меня зовут Тисом.

Брайдем, забыв про свои седины, ломоту в костях и старых ранах, наблюдал за тремя подружками до середины зимы. К счастью, они сами облегчили ему задачу, сдружившись за месяц-полтора и превратившись если не в одно существо, то уж во всяком случае, как заметила лекарка и повариха Хила, в трехголовое чудовище, пусть и весьма симпатичное на вид. Или же в тройку необъезженных лошадок, запряженных в одну тележку, которая из-за их резвости разлетелась вдребезги, оставив лишь невидимую упряжь, что продолжала связывать непокорных в одно целое. Нет, в часы занятий все трое – и Гаота, и Йора, и Дина сидели в классах или потели в зале под присмотром прекрасной Пайсины, но в перерывах, а уж тем более в свободные дни, когда случалась лишь пара занятий, а то и вовсе ни одного, за ними нужен был глаз да глаз. Но самое главное, на поясе каждой из них болтался, позвякивая и цепляясь ножнами за все, за что только можно и нельзя было цепляться, меч, и именно это обстоятельство не давало Брайдему покоя. Стоило ему закрыть глаза, как он тут же начинал видеть картины отрубленных голов и конечностей в доме учеников или в трапезной или еще где, после чего неизменно задумывался о том, что если он не может управиться с тремя разбойницами в их десять полных годков каждой, то что он будет делать через год или через два? Небесные покровители, а ведь эти малолетки и на свет-то появились вот только что, всего лишь через два года после того, как он – Брайдем, впервые оказался на краю Козлиной пропасти, пригляделся к затянутым пеленой древности башням и попытался пройти в неприступный замок Стебли. Куда время девается? Может, именно поэтому они и спешат все успеть, неугомонные?

Этим утром он выглянул в окно, порадовался тому, что мороз ослаб, посетовал, что опять валит снег и, пожалуй, снова придется браться за лопаты, а сгребать его уже некуда, а между тем торчащая посреди площади гранитная ваза снова едва видна. Посмотрел на облепленные тем же снегом часы на срединной башне, с трудом разглядел в утреннем сумраке, что до завтрака еще целый час, хотя можно было и не напрягаться, к завтраку небо как раз и светлело, и вдруг заметил цепочку следов, выходящих из дома учеников и исчезающих за хозяйством Орианта. Несколько секунд смотритель приюта вглядывался в проложенную через сугробы едва различимую тропку, а затем начал судорожно натягивать порты и искать под кроватью валенцы. Предчувствие Брайдема никогда не обманывало, тем более, что одним из предметов, которые он преподавал ученикам, как раз и было прорицание и ясновидение. Однако предвидеть, что именно может выкинуть темноволосая троица, было никому не под силу, поэтому следовало ожидать худшего. Разве в такую рань и в такую погоду мог кто-нибудь выбрался из теплой постели с добрыми целями? Месяц назад можно было сослаться на утреннюю пробежку тех же учеников с неугомонной Пайсиной, но с началом морозов Гантанас уличные пробежки запретил, да и не очень-то пробежишь через тот же лес Орианта, где снегу намело в два человеческих роста, не хватало еще в Снежную пропасть свалиться. А что если они как раз и решили ее исследовать, пока туда падать мягко? Ну вот что ты будешь с ними делать?

Не прошло и нескольких минут, как Брайдем, досадуя на без сомнений сладко спящую старосту первого и пока единственного набора учеников Сиону, которая и должна была присматривать за озорницами, уже пробивался через сугробы к свежей тропке.

След огибал занесенный вместе с крышей сарай Орианта и поворачивал к конюшне. Настроение Брайдема немного улучшилось, потому как конюшня была куда как менее опасным приключением, чем выход из крепости через Орлиные или Тайные ворота, которые хотя и были заперты, но кто их знает этих малолеток, на что они вообще способны? Еще через несколько шагов Брайдем к собственному удовольствию разглядел кузнеца Габа, который усердно махал лопатой, пробивая тропу от Кузнечной башни через всю крепостную площадь к Водяной башне. С той стороны, ему навстречу, кажется, то же самое проделывал мастер Уинер, снег во всяком случае над снежной целиной взлетал, и это значило не только то, что жизнь Приюта Окаянных продолжается несмотря ни на какие капризы природы, но и то, что выбраться за пределы крепости девчонки не могли. Хотя, как уже успел разузнать Брайдем, к лестницам и сложенным у дровяного сарая ремонтным лесам Уинера они успели присмотреться. Впрочем, те самые лестницы теперь тоже были занесены снегом, поднять их и приставить к стене оказалось бы нелегкой задачей даже для Брайдема, к тому же мало забраться на тыльную стену крепости, с нее надо еще и спуститься, да и обещанные Юайсу лыжи для ходьбы по глубокому снегу Уинер подготовить не успел, а, значит, и утаскивать у него девчонкам было нечего.

Размышляя об этом, а так же не забывая о том, что милостью той же Гаоты, которая была не только заводилой всех хулиганств в тройке, но и непревзойденной целительницей, его собственное много лет назад покалеченное колено не беспокоило смотрителя приюта уже целый месяц, Брайдем выбрался ко входу в конюшню и остановился в растерянности. Мало того, что прямо под открытым небом перед хозяйством Капаллы попыхивал на небольшой жаровне котелок с чем-то ароматным и, судя по всему, чрезвычайно уместным для зимнего утра, так кроме ладной светловолосой хозяйки, что присматривала за этим варевом, поблизости от нее, заливаясь хохотом и, возможно, отпуская не самые приличные шуточки, шустрили с лопатами все три малолетние девицы, не позволяя сохранять лицо седому наставнику колдовства Грану, который скорее всего появился перед конюшней не только для того, чтобы облегчить зимнюю участь ее правительницы, но и чтобы проявить собственную симпатию к последней. «Вот ведь, проныра!» – скривил губы Брайдем, который и сам был не прочь посодействовать в мелких и не слишком мелких хлопотах Капалле даже за одну лишь ее улыбку, но явиться к ее заведению с лопатой все же не догадался. Площадь перед конюшней, обратившись снежными стенами в рост человека по ее краям, была уже очищена, и теперь девчонки вместе с Граном врезались в снежную целину перед скотным двором, явно намереваясь пробиться к постирочной, половину дороги к которой еще с утра пораньше успел расчистить кузнец Габ. Брайдем окинул взглядом занесенную снегом тыльную крепостную стену с двумя башнями и двумя воротами, попытался разглядеть в снежном месиве вершины Срединного Рэмхайнского хребта, снова посмотрел на неразлучную троицу и озадаченно хмыкнул. То, что девчонки затеяли хулиганство, он не сомневался, но с какой именно стороны следовало ждать их очередную шалость, понять было невозможно.