Кристина Перес - Сладкие черные волны [litres]

– Ты не знаешь, что несешь! – прошептала она яростно. Кин видел. Кин видел ее с Диармайдом. Он подумал, что это свидание .

– Знает ли твой ублюдок кернывман, что ты наслаждаешься хорошим, жестким северным бризом?

Зубы Бранвен сжались. Его злоба могла разрушить все.

– Принц Тристан – друг, – возразила она, вздохнув. – И скоро станет родственником.

Смех Кина был столь ненавидящим, что заставил ее содрогнуться.

– До этого я думал, что кернывман хотел быть больше, чем твоим другом. По тебе выходит, что ты тоже этого хочешь. Есть ли какие-то правила приличия, которые ты не преодолеешь?

Рассердившись, она попыталась ударить его другой рукой. Кин поймал и ее и прижал обе руки к ее голове, притиснув к стене. Эта агрессия поразила ее.

– Кин, ты пьян. – Бранвен попыталась уговорить его. – Отпусти меня.

Он не двигался, не собираясь освободить ее, и страх обвил девушку, как ползучая виноградная лоза; от его прикосновений живот скрутил спазм. Отчаяние окрасило ее голос, когда она сказала:

– Это не ты, Кин. – И она надеялась, что она права. На Рок-роад Бранвен услышала внутри него ярость, когда он говорил о своих убитых родителях. Но она не подозревала, что эта ярость может быть направлена на нее.

– Пожалуйста, остановись. Отпусти меня, – сказала она. – Я думала, мы друзья. – Она едва проговорила последнее слово.

Он поморщился.

– Друзья? Как вы с пиратом? Бранвен, ты никогда не была моим другом. Ты играла со мной все это время. Ты никогда не собиралась сдержать обещание, которое дала мне, – кипел Кин. – Я пьян – пьяный дурак . И в этом твоя вина.

Гнев напал на нее, как бешеный зверь. Бранвен искренне сожалела о том, что управляла им тогда, когда знала, что ее сердце занято, но это не оправдывало поведения гвардейца. Он жестко держал ее за запястья, пока она пыталась его успокоить.

– Прости, – тихо сказала она.

Кин покачал головой.

– Я долго смотрел на тебя, Бранвен. Ждал. Убедившись, что ты в безопасности, я дал бы тебе все, что у меня было. Но потом ты меня разыграла.

Она уставилась на него.

– В безопасности?

– Да, в безопасности . Кто, по-твоему, следил за тобой, когда ты кралась к своей пещере? Я знаю, что там была не только лиса, которую ты встретила. – Он фыркнул. – Я слышал, как ты разговаривала с мужчиной, и не хотел, чтобы он тобой воспользовался.

Новая волна ужаса ошеломила ее. Неужели Кин понял, что там был Тристан? Горло Бранвен сжалось.

– Зачем защищать меня, сэр Кин, если ты считаешь меня недостойной?

– Потому что я хотел быть тем любовником, которого ты пригласила в свою пещеру, – сказал он печально.

Неописуемое облегчение охватило Бранвен: Кин только догадывался, что она делала в пещере, он ничего не знал о Тристане. Она защитила бы его своей жизнью и своей честью. Бранвен уже сдержала эту клятву, когда вложила кладивос в руку кернывмана, чтобы сражаться с ее соплеменниками.

Взгляд Кина сверлил ее глаза. Из-за соседней двери послышался какой-то шум. После нескольких секунд напряжения воин сказал:

– Может быть, догмы не имеют для тебя значения. Это так, леди Бранвен? Я просто недостаточно высокороден для тебя?

– Любовь не заботит благородное рождение – только благородное сердце, – ответила она, и голос ее стал более глубоким, более властным. – Вот почему я никогда не буду с тобой. А теперь отпусти меня.

Он выглядел таким ошеломленным, словно она ударила его по носу. Кин немного отодвинулся, и Бранвен подумала, что он приходит в себя. А потом он молниеносно накрыл ее губы своим ртом, яростно раздвигая их языком.

В доли секунды Бранвен познала истинный вкус страдания. Жизнь разрушила сердце Кина, сделала его жестким и неуступчивым, но она не знала, что это также исказило его душу. Она била в его грудь руками, а он шарил по ее лифу. Яд пробежал по ее венам. Пальцы Кина нащупали любовное письмо Эсси и вырвали его из складок ее платья.

– Нет! – крикнула она. Мысленно Бранвен увидела мир в огне.

Она попыталась вырвать свиток, но Кин отвел его в сторону, а потом сломал печать.

– Это, должно быть, от одного из твоих любовников, – сказал он насмешливо. Шуршание письма рикошетом отзывалось в ее ушах – Кин разворачивал послание.

– Мой дорогой Диармайд, – начал он читать вслух. – Завтра я буду брошена на произвол судьбы, покинута. Без тебя жизнь мне не в радость.

Всполох от окна, высоко на башне. Черный дрозд уставился на Бранвен своими круглыми глазами. Она попыталась еще раз выхватить письмо у Кина, но не сумела.

– Этот мир, Ивериу, – для меня ничто по сравнению с тобой. Я готова оставить его, если не смогу получить тебя.

Неверие пронизывало лицо Кина, в его голосе слышалась злоба. Он начал дрожать.

– Приди за мной, моя любовь, – продолжал он. – Спаси меня. Я пойду за тобой, куда угодно. Я оцениваю свою корону меньше, чем весит ее золото. Давай последуем за нашими сердцами, а не за планами других. – Душераздирающая пауза. – Твоя преданная возлюбленная, Эсильта.

Бранвен до крови прикусила щеку изнутри. Это было намного хуже, чем она думала. Она представляла Эсси маленькой девочкой рядом с водопадом, только на этот раз на уступе рядом с ней была вся Ивериу.

Кин опустил руку, смял свиток в кулаке, тяжело вздохнул. Хвала Древним, что она не отдала это письмо.

При мысли о том, как ее кузина хотела исправиться перед праздником, в Бранвен вспыхнул гнев. Эсси не освобождала кузину, не оставляла за ней выбора – она собиралась бежать и покинуть ее. Полсекунды Бранвен думала отказаться от создания Кубка Любви. Но нет, она не могла. На нее рассчитывали королева Эсильта и страна. В первую очередь она была целителем.

Когда Кин снова поднял глаза на Бранвен, в них не было света.

– Моя принцесса – шлюха, но и ты, леди Бранвен, не кто иная, как продажная девка.

Хрясь! Рука Бранвен врезалась в щеку Кина, как удар молнии. Девушка тут же получила ответный удар, от которого заныли зубы. Ярость сменилась страхом. Кин потер красную метку, которую оставила ее ладонь, и презрительно усмехнулся.

Полностью овладев собой, он сказал:

– Я провел всю свою жизнь на королевской службе. И ради чего? Примириться с моими врагами? – Он сжал челюсти. – Нет, духи моей семьи не успокоятся, пока у них не будет тысячи голов Кернывака.

Бранвен предпочла бы, чтобы Кином по-прежнему владел гнев. Его самообладание еще больше напугало ее.

– Я покажу это письмо твоему дорогому, сладкому принцу Керныва, и тогда у него не останется выбора, кроме как рассказать дяде, что иверикская принцесса осквернена.

– Эсси думает о тебе, как о брате, Кин. Можешь ли ты уличить ее в подобном?

Он нахмурился, прежде чем его губы превратились в зловещую улыбку.