Алексей Пехов - Талорис [litres, авторский текст]

Мильвио вернулся через долгих десять минут, сказав негромко и удивленно:

– Никого.

В голосе наемника слышалось и разочарование, и задумчивость. Он рассчитывал на совершенно иное, и Дэйт готов был поклясться, что в зеленых глазах остывает ярость, которую южанин подавил, как воин Горного герцогства подавил свой страх.

– А он? – Кивок в сторону трона.

Молчание. Затем сухой ответ:

– Он давно мертв, и весь вред, что причинил, остался в прошлом.

– Я хочу его увидеть. Ближе.

Мильвио опустил плечи, кивнул:

– Хорошо. Если хотите.

Дэйт быстрым шагом подошел к хрустальному трону, уставился на вмурованную в минерал левую руку, на развалившийся скелет, лежавшие на земле кости, на череп.

– Это точно он? Великий волшебник? Мертв?

– Великие волшебники тоже люди. И тоже умирают рано или поздно. Он проиграл поединок Тиону, потерял все. Убийство Арилы привело вот к этому.

– Жаль, что у меня нет плаща или вещмешка. Я забрал бы его кости отсюда.

– Зачем?

– Тысяча лет достаточное наказание, Мильвио. Его стоило бы похоронить. Хотя бы в море.

Тот постоял, вложил меч обратно в ножны, стараясь, чтобы тот не шелестел:

– Право, мне тоже жаль, что у вас нет плаща или вещмешка.

– Ты получил то, что хотел?

– Ответы. И новые вопросы. Да. Получил. – Он серьезно кивнул. – Но теперь самое важное.

Треттинец направился к месту, из которого било солнечное копье света.

– Что это такое?

– Остатки старой магии асторэ, я полагаю.

– Она не опасна?

– Нет.

Дэйт подошел к дыре, смотрел несколько секунд, точно не веря, затем потрясенно произнес:

– Здесь ребенок…

– Камни, что мы нашли в пещере, действительно приносят удачу, – пробормотал Мильвио и тоже заглянул внутрь.

Во мраке, таком же бесконечном, как тот, в котором падал крылатый лев, неся их сюда, в белом теплом шаре солнечного света спала та, о ком так много рассказывала Шерон и кого Мильвио до последнего момента не надеялся найти.

– Кто это?..

– Дочь моего друга. Ее надо забрать отсюда.

– Слишком далеко, не дотянуться. Я мог бы попробовать подцепить копьем. Если свет вообще можно подцепить.

– Это лучше сделать моим мечом.

Дэйт не задавал лишних вопросов. Ему показалось, что по клинку пробежал розоватый всполох, когда Мильвио взял бастард и кончиком дотронулся до странной колыбели. Затем, преодолевая сопротивление, меч проткнул свет, словно тот был материальным.

– Получилось, – прошептал да Лэнг.

Метель сожрала день, окружила людей облаком холодных белых мотыльков, что бесконечным потоком неслись с неба. Они скрывали весь мир, протяни копье вперед – и едва можно разглядеть его наконечник.

Дважды мэлги оказывались слишком близко, Дэйт слышал топот, резкие выкрики, звон железа. Но они не увидели путников, не почуяли, пробежали мимо, к дворцу.

Рум-рум-рум, рокотали барабаны.

Сад с мертвыми сухими деревьями, встречавшими чужаков точно могильные призраки, был залит туманом. Странным, неестественным, недвижимым, несмотря на ветер, не поднимающимся выше колен, густым и плотным, словно сметана. Везде росли розовые цветы, занесенные снегом, скрытые дымкой, но Дэйт чувствовал их, давя подошвами.

Он шел первым, готовый колоть, если в белой круговерти появятся высокие темные силуэты. Мильвио следовал за ним, прижимая к себе все также спящего ребенка, а в правой руке удерживая меч. Лицо у южанина было задумчивое, он то и дело хмурился и тихо ругался на языке родного герцогства. Оба понимали, что, если начнется схватка, хрупкая ноша окажется под серьезной угрозой.

Мильвио не рискнул идти старым маршрутом через кварталы, где к этому времени все должно было кишеть мэлгами. Вывел их из дворца через площадь в сад: мимо разбитых статуй к лестнице, что длинной лентой полоза спускалась по склону в портовую часть города, к безумному морю.

– Откуда здесь ребенок? – Дэйт на мгновение остановился. – Что у тебя за друг, который оставил в таком месте свою дочь? На сколько лет? Как она выжила?

– Мы будем сейчас говорить о незначительном или займемся важным, сиор?

Весомый довод, пускай Дэйта и раздражало, что с момента, когда рухнули мосты через Улыбку Шаутта, он блуждает в потемках, мало что понимая. Начальник охраны герцога привык командовать и брать ответственность на себя, оценивая происходящее и не сомневаясь в отданных приказах. Теперь же главную роль в принятии решений играл треттинец, который знал гораздо больше, чем говорил, и не спешил делиться этими знаниями.

– Ребенок из заброшенного дворца проклятого города, где живут твари той стороны. Ответь мне лишь на один вопрос, сиор. И ответь честно. А потом я отстану и не спрошу ничего. Вынося эту кроху в большой мир, мы не подвергаем этот мир опасности?

– Нет. – Лицо Мильвио не дрогнуло. – Даю слово.

Больше они не разговаривали. Спускались осторожно, туман густой массой стекал вниз, скрывая обколотые ступени, и беглецы то и дело рисковали переломать ноги. Дэйт потерялся в белой пелене снегопада, замерз, устал, и не представлял, как далеко они отошли от дворца, но море с каждой минутой ревело все громче, уже дышало на них холодной крепкой солью и яростью пса, сорвавшегося с цепи.

В какой-то момент южанин передал девочку Дэйту, и тот аккуратно забрал ее, испытывая странное чувство, точно это было сокровище, что они долго искали, а теперь похищают из логова чудовищ.

Треттинец поднес рог к губам, и тот издал знакомый низкий стон, переходящий в рокот, словно где-то падали огромные валуны.

Рокотал весь мир. Рог. Барабаны мэлгов. Море.

Дэйт прикрыл девочке уши, но вряд ли это помешало бы ей услышать, если бы не противоестественный сон, что захватил ее.

– Теперь они знают, где мы. Я прикрываю, а вы спускаетесь, сиор.

Снова выматывающая дорога, под гром барабанов мэлгов, изменивших ритм, под звуки ловчих рожков, доносящихся сверху, от начала лестницы.

Копье с шелестом вылетело из метели, пронеслось над головами спутников и исчезло, упав далеко внизу. Первый мэлг, прыгая через ступени, выскочил на них, занося меч. Мильвио встретил его восходящим ударом, лишив руки с оружием, в развороте перерубил ребра, и Дэйт, отшагнув, чтобы в него не врезалось тело, ткнул копьем, скорее для того, чтобы быть уверенным в том, что враг точно уже не поднимется.

Второму, появившемуся сразу за первым, южанин снес голову, затем ударил ногой в нижнюю часть щита третьего, раскрывая брешь, воткнул бастард под грудину, пробивая насквозь.

Следующая волна из четырех людоедов накатила на них через минуту. Узость лестницы мешала тварям действовать одновременно, и Мильвио рубил им ноги, отбивая порхающим клинком удары вражеского оружия.