Эшли Дьюал - Полуночная буря [litres]

– Клинок – оружие ближнего боя.

– А разве вы не этого хотите?

Эльба поджала губы и кивнула:

– Да, разумеется. Но я никогда им не пользовалась, и у меня его нет.

Ксеон ловким движением достал из-за спины острый кинжал с серебряной рукоятью, которую обвивал выпуклый узор из переплетенных ветвей, и покрутил его в руках.

– Если нападаете со спины, то цельтесь чуть ниже ребер, чтобы не попасть в кость. А если стоите с противником лицом к лицу, – Ксеон шагнул вперед, отчего Эльбе пришлось запрокинуть голову, – цельтесь точно в сердце. Не оставляйте врагу шансов. Ведь вы знаете, где находится сердце?

Эльба в растерянности приоткрыла рот, а Ксеон схватил ее за руку и приложил ладонь к своей груди. Сердце под пальцами Эльбы быстро стучало.

– Вот здесь, – сказал он, – если захотите лишить кого-то жизни, цельтесь… сюда.

Эльба на мгновение замерла. Его яркие глаза смотрели на нее пылко и пронзительно. Девушка шагнула назад, не зная, как себя вести, затем смущенно улыбнулась и покачала головой:

– Я запомню. Спасибо.

Ксеон испугался того, что сделал. Он неуклюже тряхнул волосами и тоже едва заметно улыбнулся, потупив взгляд в пол. Он вдруг вспомнил о клинке и выпрямился.

– Держите.

– Но… – Эльба вскинула брови. – Это ваш клинок.

– Вам он нужнее. Я больше по части стрел.

– Вы лучник?

– Да. Не люблю тяжесть меча, но мне часто приходится им пользоваться. Держите, – вновь повторил Ксеон и вложил холодное оружие в пальцы Эльбы. – Надеюсь, он вам не понадобится. Девушкам нечего делать на войне.

Последние слова словно пробудили Эльбу от сна. Она твердо ответила:

– Я гораздо сильнее, чем вы думаете.

Хуракану позволили разместить целебные склянки в подвальном помещении рядом с рабочей комнатой Нейрис Полуночной. Сестра речного вождя Атолла, как и сам старик из Дамнума, были целителями, однако сейчас ее не было на месте, она уехала вместе с небольшим отрядом домой, на запад, чтобы помочь брату.

Хуракан тайком пробрался в ее рабочую комнату, не видя в этом ничего зазорного и постыдного, и с интересом рассматривал засушенные травы и растолченные семена. В ее комнате было много забавных вещиц, о которых он даже не слыхивал. Как дитя, он бегал от стола к столу и разглядывал странные приспособления. Сто сорок два года он бродил по Калахару, но никогда раньше не видел подобных ножиков, спаянных вместе.

– Что за чудо… – Хуракан повертел в пальцах лезвия с двумя кольцами, потом заметил банку с дурно пахнущей жижей и отпрянул назад. – Чем эта женщина тут занимается!

Он прочитал пару дневников, брошенных на столе, вырвал пару полезных, по его мнению, страниц и спокойным шагом покинул помещение, пообещав себе заглянуть сюда вновь, но ближе к ночи.

Хуракан вышел из подвала с совершенно невозмутимым видом. Его белая накидка волочилась следом. Он разгладил пальцами длинную, почти до колен, бороду и ворчливо вздохнул, услышав, как откуда-то донеслись громкие боевые команды.

– Ну сколько можно? Кричат с утра до ночи.

– Они тренируются, – ответил Ксеон, вдруг оказавшийся рядом, но старик отмахнулся от него, как от трехлетнего мальчишки, только что научившегося выговаривать слова.

– Тренироваться можно и молча, мальчик мой. А вот их крики мешают думать тем, кто предпочитает побеждать не силой мышц, а силой мысли.

– Пусть работают.

– Тебе тоже нужно работать.

– Мне?

– Не умеешь ты подкрадываться, – старик по-доброму улыбнулся, – ветер движется и то тише. Я заметил тебя, едва вышел из подземелья.

– А я и не собирался подкрадываться, – бросил Ксеон. – Если бы я собирался, то…

– …я бы все равно тебя услышал. Есть вести от Аргона?

– Нет.

– А как дела у нашей королевы? – Хуракан исподлобья взглянул на юношу. – Аргон хотел, чтобы ты за ней приглядывал. Она в добром здравии?

– Вполне. – Ксеон приказал себе успокоиться. Старик всегда выводил его из себя. Порой ему казалось, что делал он это намеренно. – А чем ты занимался все эти дни, кроме как коллекционировал лечебные травы и обкрадывал винные погреба?

– Ничего я не обкрадывал, мальчик мой. Я одалживал.

– Аргону не понравится, что ты нарушаешь его приказ.

– Приказ? – Хуракан усмехнулся, но потом так серьезно посмотрел на Ксеона, что тому стало не по себе. – Странные вещи ты говоришь. Я не сделал ничего дурного.

– Очень сомневаюсь.

– Не нравлюсь я тебе.

– Как и я тебе. – Ксеон отвернулся. – Но какая разница, верно?

– Мы могли бы подружиться, если бы ты хотя бы иногда позволял своему сердцу…

– Давай только без сердца.

– А что с ним не так? – Хуракан вскинул брови. – Оно вроде на месте.

– Зачем о нем разговаривать? Пусть и дальше разносит кровь по венам, а большего я от него и не требую. Лучше расскажи мне, зачем вы пробрались в станхенгский архив.

Старик прищурился и протянул:

– И все-то ты знаешь.

– Элиас видел вас – тебя, Томми и маленькую девчонку.

– Мы читали.

– И опять-таки, – Ксеон остановил Хуракана, положив ладонь на его плечо, – за спиной Аргона. Хочешь, чтобы нас поджарили, как Эстофа?

– За чтение книг никого еще не поджаривали, мальчик мой.

– Некоторых в нашем мире поджаривают за то, что они на свет появились. Нельзя так просто нарушать правила, Хуракан. Мы не дома, мы должны вести себя тихо.

– Вихрь не может быть тихим! – проворчал старик, а затем усмехнулся. – Если будешь и дальше таким болваном, я не расскажу тебе, о чем вычитал в переписке визирей Станхенга и Хорго. Так что умерь пыл и раскрой уши, тебе понравится, что я скажу.

Ксеон устало вздохнул, сложив руки перед собой, а старик приблизился к нему и в его серых глазах появились яркие искры, как будто он окончательно потерял рассудок. Хуракан заговорщически прошептал:

– У Лаохесана Опаленного был внебрачный сын.

Ксеон удивленно опустил руки.

– Что?

– Да-да, мой мальчик. Все гораздо интереснее, чем я мог предположить!

– Но… вряд ли потомки Лаохесана дожили до наших дней, – разумно заметил Ксеон и кивнул сам себе, сбитый с толку. – Да ведь один шанс на миллион, что по Калахару ходит настоящий огненный сан! Их всех истребили.

– И ты думаешь, что Огненный всадник не позаботился о своем наследнике?

– Лаохесан – тиран и убийца. Конечно, я так думаю.

– Даже у тиранов и убийц есть семьи, болван. Они тоже любят и тоже страдают. Тебе ведь не нужно объяснять, что не все, что кажется нам страшным, внушает ужас другим?

– С чего ты вообще взял, что этот наследник – сын? – Ксеон в растерянности покачал головой. – Там было написано имя?

– Вообще-то нет.

Хуракан хитро улыбнулся, а Ксеон ощутил себя самым настоящим олухом, который вновь повелся на сказки безумного старика.