Валерий Большаков - Первопроходец. Бомж с планеты Земля [litres]

Так мы и вкалывали до самого заката – обрубали лианы, валили деревья то с волосатой, шерстистой корой, то с чешуйчатой; сжигали древолисты, заготовленные с прошлой недели; корчевали пни, копали ямы, возили в тележках навоз с брошенного лежбища местных травоядных – судя по кучам мне по пояс, зверюги были в габаритах буффалодонов. Пересаживали молоденькие махи и броты и шли дальше, на следующую деляну.

Вернулись мы на ферму до первой луны и смели ужин в охотку – даже вата показалась мне вкусной.

– По закону Архиме-еда после сытного обе-еда полагается поспа-ать… – раззевался Кузьмич. – Айда в барак.

В бараке стояли двухъярусные кровати, как в казарме. Бедненько, но чистенько.

Я забил место ближе ко входу, полагая, что здесь не будет душно, и залег спать. Моя вторая ночь «под открытым небом» прошла спокойно, без происшествий.

Утро было ясным, но не жарким – свежий ветер с океана сдувал духоту и даже лесную чащу проветривал.

Небо было пронзительно синим, индиговым, как бывает на Земле осенью, и его часто полосовали метеориты – тут я угадал.

После того как красный гигант ужался до белого карлика, в системе остались сброшенные звездой покровы – газы, пыль и обломки. Они растянулись в планетарную туманность и каждую ночь устраивали звездопады. А днем после сгоравших метеоритов оставались вот такие белые прочерки. Наверняка и пылюки космической валится с неба до фига и больше.

Завтракали мы в семь. И на работу.

Выйдя за ворота внешнего двора, я резко остановился – Эдик, везущий тачку следом, ударил мне под коленки. Но я не обратил на это внимания – под стенами все было истоптано знакомыми «утюгами».

– Он был здесь ночью, – сказал я. – Ходил вокруг.

Саул матюкнулся и сказал с растяжечкой:

– Сейчас я этому часовому…

– Он не виноват! – вступился за дежурного Эдик. – У боевых роботов, которых мы находили на базах рептилоидов, стоит специальная маск-система, так что глазами его не увидишь.

– Ты ж говорил, что это семи-гуманоидов работа!

– Говорил, – кивнул Лахин с готовностью. – А с чего вы взяли, что у них киберы хуже, чем у рептилоидов?

– Ладно! – оборвал его Ручин с легким раздражением. – Пошли!

И мы пошли.

Деляна, где нам, фармбоям недоделанным, надо было высаживать махи, и впрямь была болотиста. Но вода уже сошла – это еще до нас постарались, осушили, прорыв канавы. Лишь изредка почва поддавалась под ногами, чавкая, но не налипая на ботинки. И то хлеб, как говаривал Кириллыч.

И началась в колхозе пахота…

Мы рубили древолисты, валили их, потом окапывали по кругу пугающего размера пни, обрубали тем корни, выкорчевывали – и шли дальше. «Отработчики» дружно расширяли плацдарм для наступления на джунгли – деляна росла, увеличивалась плантация.

За нами приглядывал или Саул, или его дочь Лиза – отец звал свое чадо Лизаветкой.

Лизаветка не вмешивалась в нашу работу, не лезла с советами, а на плотоядные взгляды Губошлепа и Ко не обращала ровно никакого внимания, только свой курносый нос задирала – дескать, не таковские мы, чтобы со всякими, там, знаться.

Лишь однажды она окликнула меня и махнула рукой, подзывая.

– Саня! Иди глянь.

Я подошел, а девушка осторожно раздвинула плети лиан и сказала негромко:

– Видишь во-он те деревья?

Я присмотрелся. «Во-он те деревья» были не похожи на привычные мне древолисты. Не слишком высокие, метров пять в вышину, они стояли рядком, перегораживая широкую тропу, оставленную, вероятно, буффалодонами или гиппозаврами – здоровенными бегемотинами с рогами вокруг башки, до смешного напоминающими статую Свободы.

– Это вилофиты, они очень и очень опасны. Мы их жрунами зовем…

Недоверчиво покосившись на Лизавету, я глянул на вилофиты пристальней. Почему «вило», ясно – стволы у них, у всех, раздваивались, не поражая пышностью крон, зато были истыканы иглами в локоть и увешаны забавными скрутками лиан, словно кто смотал толстые канаты в аккуратные бухты и повесил сушиться. У земли стволы вилофитов тоже расходились, погружаясь в рыхлую почву двумя-тремя воздушными корнями.

Неожиданно один из вилофитов пошевелился.

– Что за…

– Мы его спугнули. Видишь, как корненогами сучит?

Дерево вяло шатнулось, вытягивая из земли корни… то есть, тьфу, корненоги, – и медленно побрело прочь, раскачиваясь и мотая лианами. За ним двинулись остальные.

Вдруг из зарослей выскочил детеныш гиппозавра с венцом из прорезавшихся рожек. Мыча, он повел башкой, принюхиваясь, потоптался и решил, от греха подальше, вернуться в лес. Не тут-то было.

Стоило гиппозавренку оказаться рядом с вилофитом, как лианы, упруго покачивавшиеся наверху, мгновенно раскрутились, охватывая упитанную тушку, как щупальцами, стискивая и легко поднимая в воздух.

Детеныш пронзительно заверещал, но корнеруки уже накололи его на иглы.

– Все! – выдохнула Лиза. – Он ему вколол пищеварительный сок. Еще полчаса, и все мясо, вместе с требухой, превратятся в жижу…

– И вилофит пообедает… – медленно проговорил я, глаз не отводя от хищного растения, качавшего свою добычу в кольцах лиан.

– Да. Говорят, вилофиты не отсюда, они совсем другие. Наверное, их какие-нибудь пришельцы занесли. В чаще их нет, вилофиты только на тропах попадаются или на полянах. На берегах лесных речек, где водопои.

– Уже хорошо.

– Ну да. И еще. Сейчас как раз сезон, созревают грибы-бомбовики. Они такие здоровые, куба на три, красные с белыми нашлепками, как мухоморы. Если бомбовик кирпичного цвета, то он безопасен, а вот если алеть начинает, то все – обходи его шагов за двадцать. Приблизишься, и он взорвется. Прямо как бомба или снаряд! Осколки человеку ребра проламывают, живот раздирают – и споры прорастают тут же.

– Неприятно, наверное, – серьезно сказал я.

– Ну, я думаю! – фыркнула Лизаветка. – Это тоже что-то инопланетное. Учитель в школе рассказывал, что геномы у бомбовиков и вилофитов совсем-совсем другие, чем у здешнего био… как же это он говорил… А! У биоценоза.

– Ладно, – улыбнулся я, – буду бояться. И своих не дам на откорм жрунам.

– Во-во… – проворчала девушка.

Копия – папа.

Так мы и вкалывали всю неделю. Втянулись. Даже Димон не особо вредничал, слушался ЦУ. А что делать?

Правила тут простые – кто не работает, тот не ест.

Хочешь жрать? Паши! Неохота? Тогда уматывай! А куда? В лес? Стра-ашно…

Деляну мы расширили основательно. Оглянешься – и брови домиком. Когда ж это мы столько успели? А вот, успели как-то.

Отработали, как полагается.

За неделю я многих узнал, друзей не обрел, да я и не стремился особо.

Никаких происшествий за это время не случилось, только разок бомбовик рванул. В самом деле, как здоровый фугас грохнул.