Валерий Большаков - Первопроходец. Бомж с планеты Земля [litres]

Их было видно на километр вверх – десятки белопенных лавин воды, стекавшей по скалистому руслу. Брода здесь не было, дно реки пряталось в каньоне, на глубине десятка метров, но дорогу Саул указал точно – мы проехали как бы под водопадом, между льющейся стеной маслянисто блестевшей влаги и уступом, с которого она падала. Уступ нависал неровным козырьком, прикрывая нас сверху, а под колесами лежал ровный, выглаженный течением камень.

Было очень влажно, водяная пыль реяла в воздухе, так что пришлось включить дворники. Грохот водопада приглушил шум мотора, давил на психику, но спешить было нельзя – чуть вильнешь к переливчатой водяной завесе, и не удержишь машину, сверзишься вниз, в клокочущие жернова реки.

А водопад, хоть и не потрясал особенной высотой, был широк, как сброс на крупной ГЭС, – я вздохнул с облегчением, когда выехал на свет из колышущейся, ревущей и грохочущей полутьмы.

Дорога, вернее, направление вывело меня к огромным холмам, даже к сопкам, за которыми ветер покачивал плоские кроны деревьев. Я думал, что они растут на противоположном от нас склоне, а оказалось, что холмы были безлесными – деревья поднимались со дна долины, вырастая метров на двести – двести пятьдесят.

Перевалив седловину, я повел «Урал» вниз, в этот волшебный лес. Стволы в два обхвата лишь вблизи казались толстыми. Стоило глянуть вверх и оценить высоту деревьев, как приходило иное сравнение – с тростинками.

Кроны разрывчато смыкались далеко вверху, погружая все в приятный зеленоватый полумрак. Прямые и голые, стволы уходили строго по вертикали. Чудилось, что грузовик едет по бесконечному залу иноземного дворца, змейкой крутясь среди высоченных колоннад.

Землю усыпал толстый слой хвои, поэтому слыхать было лишь рокот двигателя. Иногда зеленистые сумерки рассеивал золотой луч, пробившийся в редкий прогал, и макушки смыкались снова, погружая лес в торжественную тишину.

Было даже немного стыдно нарушать ее рыком и воем.

Выехал я правильно, выдерживая курс, и ошибся всего метров на пятьдесят, взяв к востоку от очередной приметы – обточенной ветром и дождем скалы с двумя верхушками, поразительно похожей на католический храм где-нибудь в Мексике – я видел такие на фотках.

Скала поднималась у начала обширного лавового поля – в той же Мексике такие места называют «мальпаис».

Никакого вулкана я не заметил поблизости, зато извергнутой лавы было вдоволь – мальпаис поднимался метров на тридцать в высоту, стелясь толстыми слоями, словно небрежно сложенный торт, только невзрачного серого цвета, как слоновья шкура.

Иные прослойки темнели чернотой с лиловым отливом, а кое-где тускло отсвечивали натеки вулканического стекла, желтого с темно-коричневым.

Поверхность мальпаиса была ровной, если не замечать едва заметных перепадов, гребней и бугров, и на него было бы нетрудно заехать, но Саул не зря предостерегал меня от такого неразумного шага. Сложность даже не в том, что поверху тянутся глубокие трещины, а под каменными пузырями, тонкими, как яичная скорлупа, таятся губительные колодцы. Причина тут другая – лава только издали кажется гладкой. На самом-то деле она вся в каменных колючках, зубьях, лезвиях – любую подошву сносишь за несколько часов, а шины порвешь до самого корда.

Так что надо было пробираться понизу, через разломы и лавовые туннели. Весь мальпаис был расколот на части, как пирог, порезанный на куски, но лишь одна расщелина пересекала его насквозь, все остальные лишь заводили в тупики.

Чтобы пройти по этому лабиринту, я рулил, держа листок с «картой» в руке. Рулил, не торопясь, аккуратно вписываясь в повороты, проезжая под нависавшими арками, минуя темные проходы, широкие, как туннель метро – это лава «строила» подобные «трубы», края остывали, а жидкий каменный расплав, исторгнутый из недр, сливался, растекаясь на десятки километров, образуя первый слой мальпаиса.

Края разлома то задирались на высоту пятиэтажного дома, ужимая небо до индиговой ленточки, то расширялись в небольшие полянки, где росла трава и даже деревья. Видать, тут лава встретила препятствие в виде скалы и обтекла ее, обнося живой пятачок раскаленной массой.

Ближе к середине лавового поля я еще больше сбросил скорость и вскоре увидел особую примету – довольно большое круглое озеро. Вода в нем ярко голубела, рождая подозрения – небось, какая-нибудь вулканическая химия ее расцветила, уж больно живописна.

Озеро было окаймлено все теми же слоистыми стенами застывшей лавы, а с левого края вдоль воды тянулся галечный пляж вполне достаточной ширины – «Урал» проедет.

Но Саул трижды проговорил мне насчет ма-аленьких секретиков озера. Так что лучше обождать.

Затормозив на возвышении, подальше от воды, я стал ждать, заодно отдыхая – считай, все утро в дороге. Даже глаза закрыл, словно подремать собрался.

Минут через пять я ощутил слабый толчок и гул. Гул усиливался, и вот посередине озера вздулся огромный купол воды. Лопнул, извергая белопенные гейзеры, опал, но тут же поверхность заволновалась снова, вспучилась, заходила водоворотами.

Волны метровой высоты разошлись, накатываясь на узкий бережок, и тут уж все озеро вскипело, заходило, словно сильнейшая буря перемешивала его воды. Уровень стремительно рос, озеро поднялось на два человеческих роста, и я покачал головой. Что было бы, если бы я рискнул проехать? А ничего.

И машину бы утопил, и Саула… Да всех!

– Какой же я умный!

Бурление в озере утихло, волны, гулявшие от берега к берегу, перестали колошматить о скалы. Только грязная пена плавала кругами, да время от времени булькотели пузыри.

Вода уходила, сливаясь через проход в скалах, и вскоре показался пляжик. Он еще был залит где-то человеку по колено, но я не стал ждать – выжал сцепление и тронулся.

Разгребая колесами мелкую воду, «Урал» обогнул озеро и съехал по мокрому скату, источенному желобами, по которым опорожнялось озеро.

Дальше было просто – разлом в лавовом поле пролегал прямо, как разруб, и вывел меня в микропустыню. Круг или овал в километр поперечником был усыпан крупнозернистым песком, сложившимся в барханы.

А за этими Кара-Кумами возвышалась весьма заметная примета – исполинская башня, метров триста в высоту.

Даже не башня, а квадратная платформа, вознесенная на могучих решетчатых фермах. Что там находилось, на той платформе, снизу не увидишь. Может, там какие-нибудь… эти… флаеры. Или глайдеры. Или еще что летучее на антигравах.

А может, там просто гладкая площадка. Фиг его знает…

«Урал» проехал между колоссальных стоек, отливавших металлом, я сверился с компасом и осторожно направил машину в гущу кустарника.