Валерий Большаков - Первопроходец. Бомж с планеты Земля [litres]

– А возьмешь меня фармбоем?

– А чего ж? Надо ж кому-то сельское хозяйство поднимать!

– И я! – сказал Губошлеп.

– Точно? – чуть повернул я голову. – Попахать придется!

– Точно! – тряхнул головой Димон.

– Беру!

– А меня? – встрепенулся Лахин.

– Да куда ж без тебя…

Тут уж засмеялись все разом – легко нам было, весело, воля и дорога будоражили кровь. Мотор бодро урчал, легкий ветерок доносил запахи леса – то сладкой гнили, то терпкой горечи.

Хорошо!

Спешить и гнать я не стал, да и чего ради? От опасностей не уйдешь на высокой скорости, да и где ее тут разовьешь, эту скорость? На колдобинах местной трассы? Так это вам не Ламинат!

Когда я брякнул про ферму, то не сразу осознал, что это будет наилучшим решением. Во-первых, мне нужен был дом. Во-вторых, какое-то занятие, приносящее доход. Деньжат у меня немного. С другой стороны, платежеспособность малость выросла – я был при оружии и «на колесах», а здесь это важно. Тут машина как конь для ковбоя или кочевника, без нее никуда.

А вот, когда я обеспечу себе прочный тыл, можно будет заняться и «подрывной деятельностью».

Тем более, что я еще четко не определился с планом освобождения Манги от «пришельцев». Да и кто из нас не пришлый? И те, что поселились на Манге пятьдесят лет назад, и те, кто явился сюда недавно, – все они земляне, чужие этому миру, где хозяева – цверги. А вот как утрясти нынешний статус кво, да так, чтобы «счастье для всех»… Я не знал, обращаться ли мне к Путину за помощью или действовать самому, «проводя разъяснительную работу» или создавая отряды Сопротивления…

Болтаю зря. Не хотел я никакого Сопротивления, и не собирался я гнать землян обратно за портал. Все мы люди, все мы человеки. Бытие в бомжах здорово мне мозги прочистило, зарядило новой памятью. Я стал одновременно и землежителем, и колонистом. Единственным. Я ведь не просто наблюдал за жизнью на Земле, я был землянином, разве что не помнившим своего имени и места прописки.

Нужно было тщательно обдумать те смутные идеи, что витали у меня в голове, и сформулировать хоть какую-то стратегию. Но не в дороге же, не впопыхах.

«Жернова богов мелют медленно…» Вот и не будем торопиться с революциями, возьмем пример с того же Путина – оставил Украину в покое, и хохлы все сделали сами – и экономику развалили, и армию, и даже церковь. А сколько «подмикитчиков» было, как они хором призывали президента то войска в Донбасс ввести, то еще какое резкое движение сделать! А когда поняли, что тот на провокации не поддается, стали брехать про «бурятскую бронека-валерик»…

Короче говоря, я все оставил на потом и занялся делами насущными, ночевкой, например. Устроились мы на старом месте, где Саул лагерем становился. Ареал вокруг был вполне себе упыриный, поэтому Димон старательно держался поближе к огню и к машинам. Даже Терминатор его не успокоил, когда заявил, что в радиусе нескольких километров крупные животные не сканируются.

Короче, разожгли мы костер, потом еще несколько – для свету, а на углях притухшего испекли махи с бротами.

Полдня в дороге кого хочешь утомят, так что мы накинулись на еду со всей страстью голодных организмов. Утолив голод, мы захотели пообщаться – уж такова связь между хлебом и зрелищами.

Наверное, с полчаса мы лениво судачили, пока мне не пришла в голову светлая идея.

– Терминатор! – подозвал я.

Кибер тут же нарисовался в отблесках костра.

– Жду дальнейших указаний, Александр, – изрек он.

– Термос, – сказал я по-свойски, но с чувством, – а ты помнишь что-нибудь из своего прошлого?

– Я все помню.

– А расскажи нам про свою планету! Как она выглядит хоть? Кто там живет?

Ноги робота стали укорачиваться и как бы раздуваться – Терминатор «присел».

– Я не был на поверхности Годемча, – проговорил он, – меня выращивали на орбитальном заводе. Я помню только голубовато-белесый шар планеты, чья тропическая зона была окрашена в розоватые тона, – в тропиках там колоссальные пустыни, и пассаты постоянно переносят массу красноватой пыли. Иногда разыгрывалась сильная пылевая буря, и тогда небо мутнело вплоть до умеренных широт. На Годемче живут гуманоиды, очень похожие на хомо, только кожа у них красноватого оттенка.

– А как ты здесь оказался? – выпалил Эдик. – Тебя привезли на звездолете? Да? А на каком?

– Нас было шесть боевых роботов, мы были предназначены для охранения. На нашем нуль-звездолете летело около двухсот разумных, но мы так и не прибыли к финиш-планете. Траектория нашего корабля, если это понятие приложимо к трассе в нуль-пространстве, пересеклась с гиперджетом, который истекал с полюсов Манги, где работают кольцевые системы гравитаторов…

– А что я говорил! – воскликнул Лахин, но Кузьмич живо угомонил его.

– …Спонтанный выход из гипера привел к разрядке энергоемкостей, – монотонно продолжал Терминатор. – Больше месяца экипаж дотягивал до Манги на планетарниках, пока не вышел на орбиту и не совершил посадку. Это было в 1881 году по вашему летоисчислению…

– А Мангу ты видел из космоса? Какая она?

– Круглая, – серьезно сказал Терминатор. – Ярко-синяя с белыми разводами циклонов. Один континент, который занимает почти все полушарие. Его южный край находится в умеренном поясе, а северный доходит до полюса. В океане много островов, больших и маленьких, а на материке есть три внутренних моря, разливающихся между горных хребтов.

Лахин хотел что-то еще спросить, но я опередил его.

– А что случилось с экипажем вашего звездолета? – поинтересовался я.

– Половина команды заняла ванны для гибернации, чтобы впасть в анабиоз и дождаться спасения. Им не повезло – реактор сломался, и энергии не стало. Оставшимся хватило пар для создания семей и продолжения рода, но мирная жизнь регулярно прерывалась конфликтами. Дети рождались здоровыми, зато внуки и правнуки появлялись на свет с испорченной наследственностью из-за близко-родственного скрещивания. Первое поколение умерло от старости, а их потомки деградировали, отягощенные болезнями и лишенные знаний. Через сто лет после посадки на эту планету я остался единственным исправным роботом и не мог защитить всех. Последнего годемчианина я похоронил почти тридцать лет назад…

Я слушал монотонный голос робота и, хоть повествовал он о вещах печальных, благодушествовал.

Необычное для меня уже стало привычным, так что никаких потрясений я не испытывал. Ну, не повезло жителям Годемча. Но нам-то везет пока! А дальше видно будет…

Выехали мы рано и уже где-то к часу оказались в знакомых местах. А когда показался мост через Геррос, то и вовсе… Что?

Ну, не скажешь же, что домом повеяло!