Джей Кристофф - Годсгрейв [litres]

Мию .

В перемену их встречи она потеряла отца. Его повесили и заставили танцевать перед простонародьем. Она закричала, заставив тени содрогнуться, и он последовал на зов, пока не нашел ее у юбки матери. В разуме девочки ярко горел образ отца, когда он коснулся ее. Но еще она потеряла кота. Его шею сломал голыми руками судья, который украл должность и жизнь ее отца. Менее глубокая рана. В конце концов, кот казался куда более подходящим обличьем. Гораздо лучшим, чем ее отец. Чем проще вид, тем легче полюбить.

Она назвала его Мистером Добряком. Имя хорошо прижилось. Но где-то в глубине себя кот, который не был котом, знал, что его зовут иначе.

Второй спутник был крупнее и носил свой облик куда дольше. Она нашла своего Кассия, когда он был совсем мальчишкой. Побитым. Голодающим. Подвергавшимся насилию несчетное количество раз. Дитя итрейских дебрей, притащенное в цепях в Город мостов и костей, где он чуть не утонул в своем горе. Народ мальчика охотился на волков – это он помнил даже в худший момент своей жизни. А еще мальчик помнил, что волки были сильными и яростными. Поэтому она стала его волком, и вместе они охотились на тех, кто смел вставать на пути.

Он назвал ее Эклипс. Близко к истине. Но где-то в глубине себя волчица, которая не была волчицей, знала, что ее зовут иначе.

Она скучала по нему.

– … Здравствуй, киса … – сказала не-волчица, остановившись на стене дешевой таверны.

– … Здравствуй, дворняжка … – ответил не-кот, сидя на стопке пустых бочек.

– … Значит, дело сделано? ..

– … Сделано …

Тенистая волчица посмотрела не-глазами на океан и кивнула.

– … Я передам Эшлин, что она может снять этот глупый торговый рюкзак …

– … Если сможешь заодно убедить ее утопиться в океане, я буду искренне признателен …

– … Твоя ревность меня завораживает, киса …

– … Осторожно, дорогая дворняга, кажется, ты использовала многосложное слово …

– … Как так вышло, что тот, кто питается страхом, боится сам? ..

– … Я ничего не боюсь …

– … От тебя разит им …

– … Будь милочкой, отвали на хрен, ладно? ..

– … С превеликим удовольствием …

Волчица, которая не была волчицей, начала исчезать, как шепот на ветру. Но просьба не-кота заставила ее замереть.

– … Стой …

– … Что? ..

Мистер Добряк помедлил, подбирая слова.

– … А ты… ты не боишься? .. – наконец спросил он.

– … Чего? ..

– … Не чего. За кого …

– … Твои загадки меня утомляют, грималкин …

– … Ты не боишься за нее? ..

Тенистая волчица наклонила голову.

– … С чего бы? ..

Не-кот вздохнул, глядя на горизонт.

– … Иногда я гадаю, кого мы из нее делаем …

– … Мы делаем ее сильной. Мы делаем ее сталью. Беспощадной, как буря и море …

– … Но то, чего мы ее лишаем… Не знаю, делаем ли мы этим лучше …

– … Ты говоришь о страхе? ..

– … Нет, о чувстве стиля …

– … Зачем ей нужен страх, киса? ..

– … Те, кто не боится огня, сгорают. Те, кто не боится меча, истекают кровью. И те, кто не боится смерти …

– … Вольны делать все, что захотят …

– … Она уже не та, какой была прежде. Она никогда не была такой бесстрастной. Такой безрассудной …

– … И ты винишь в этом меня …

– … Мы оба питаемся из одного источника. Возможно, мы забираем слишком много. Возможно, это мы ее такой делаем. Черствой. Коварной. Жестокой …

– … И я уверена, что недавние сведения о Красной Церкви и ее семье не имеют никакого отношения к изменениям ее поведении …

– … И снова многосложные слова …

– … Мы закончили, киса? ..

Не-кот посмотрел на небо, на ярко-красное, сверкающе-золотое и ослепительно-голубое солнца.

– … Скоро придет расплата, Эклипс. Она ждет нас в Городе мостов и костей. Я ее чувствую. Как это треклятое солнце на горизонте. Подкрадывающееся ближе с каждым вдохом …

– … Тогда хорошо, что нам не нужно дышать …

Мистер Добряк вздохнул.

– … Я тебя ненавижу …

Эклипс рассмеялась.

– … Вот и славно …

И, не издав ни звука, она исчезла.

Одинокий спутник сидел в грязном проулке маленького городка у моря.

Он едва помнил, чем был раньше. Частичкой более глубокой тьмы. Личиночное сознание, мечтающее о плечах, увенчанных полупрозрачными крыльями.

И о той, кто их подарит.

Мие.

Годсгрейв .

Мия стояла на палубе «Славолюбца», волосы развевал морской ветер, взгляд был направлен на Город мостов и костей. Гавань была забита, сотни парусов усеивали этот колышущийся синий ковер, люди приехали со всех уголков республики, чтобы отпраздновать величайший праздник Аа в блистательной столице.

Истиносвет наконец насупил.

Пока они плыли из Вороньего Гнезда, Саай уже успел взобраться на горизонт, голубой шар присоединился к золотому и алому родичам в небе. Жара была невыносимой, Мию от нее тошнило, Мистер Добряк, свернувшийся в ее тени, чувствовал себя таким же несчастным. Девушка ощущала всю ярость Отца Света, бьющего по ней своими лучами, как молотами по наковальне. Опустив голову, Мия шла по палубе, под которой сидели люди, некогда считавшие ее подругой.

Сидоний и остальные были связаны в трюме, на их запястья и щиколотки надели кандалы. Они храбро сопротивлялись, поклявшись убить любого стража Леоны, который спустится к ним, но после трех перемен без воды в этой ужасной духоте они стали слишком слабы. На пятую перемену стражи ворвались в трюм и заковали их. С той перемены их регулярно кормили и поили; в конце концов, они должны быть достаточно сильными, чтобы держать мечи во время казни на арене.

Мия избежала той же участи лишь потому, что помогла схватить повстанцев, а Фуриан – только благодаря больничной койке и показаниям Леоны под присягой администратов. Домина взяла у Варро Кайто залог за продажу своих гладиатов, но поскольку по Вороньему Покою быстро расходились новости о восстании, она не смогла завершить обмен – никто в здравом уме не купит воинов, которые взбунтовались против своей хозяйки.

Посему донна просто украла залог Кайто и вышла в море, выбрав живописный маршрут к Годсгрейву и решив побеспокоиться о разъяренном торговце мясом после триумфального возвращения из столицы. С полученными деньгами, мешком из Уайткипа и небольшим пособием, которое ей выплатили за казнь на арене, ей хватило средств, чтобы погасить первый платеж отцу. Но если Леона не покинет Годсгрейв победительницей «Венатуса Магни», ее карьере придет конец.