Джей Кристофф - Годсгрейв [litres]

Зрители пришли в восторг, когда толпа гладиатов начала охоту на трехтонного саблезубого волка в поле высокой травы, словно по команде выросшей из песка. Завопили от наслаждения, когда гладиаты из коллегий Леонида, Траяна и Филлипи столкнулись на паутине из движущихся проволок, подвешенных над ареной, пока стая ваанианских белых медведей расхаживала внизу и разрывала на кровавые кусочки любого воина, упавшего на песок. Преступников государства привязали к кольям и натравили на них стаю голодных ашкахских кровавых ястребов; гладиаты с трезубцами и сетями побороли настоящего живого кракена на глазах у беснующейся толпы. [34]И теперь, когда с океана подул неночной ветер и перемена начала близиться к концу, они были готовы к Ультиме.

Никто не знал, что может превзойти песчаного кракена, но все пускали слюни от предвкушения. Люди топали в едином ритме, раскатывавшемся эхом по механическим ямам под ареной. А затем, словно в ответ, грохоча из глубин, послышался животрепещущий, леденящий душу рев.

– Жители Итреи! – раздался голос из рогов по всему краю арены. – Уважаемые администраты! Сенаторы и костеродные! Мы благодарим нашего достопочтенного консула Юлия Скаеву за предоставление средств для Ультимы, которой ознаменуется конец этого великолепного «Венатуса»!

Толпа одобрительно закричала, и Мия стиснула зубы, услышав, как люди скандируют имя Скаевы. Она выкинула мысли о консуле из головы и сосредоточилась на предстоящей задаче. Никто из бойцов в камере перед ареной не имел ни малейшего представления, но Мия в точности знала, что ждет их под этим полом. И даже с таким козырем в рукаве понимала, что схватка будет не на жизнь, а на смерть.

Мие выдали кольчатый наручник на правую руку, железные наплечники и поножи, а также кожаную юбку и нагрудник. Броня никак ей не поможет в бою с будущим противником, но все же это лучше, чем сражаться с голой задницей и улыбкой на лице. На шлеме красовался алый плюмаж – цвет штандарта домины. Штандарта Рема . Эта мысль раздражала, но Мия тоже ее откинула. Здесь не было места для гордыни. Для боли. Только для стали. И крови. И славы.

Мечи покоились в ее руках как родные – качественная лиизианская сталь, острая, как бритва. Они ей пригодятся, как и все силы, если она хочет пережить битву.

– Уважаемые зрители! – раздался крик. – Узрите своих гладиатов! Отобранных из лучших коллегий республики, чтобы сражаться и умереть ради славы своих доминов! Мы рады представить вам Аппия из Коллегии Тацита, Бича Вэрвуда!

Решетка перед ними с содроганием поднялась, издавая металлический скрежет. Мимо Мии на арену вышел гигант, поднимая копье и щит под шум галдящей толпы. Его шлем был сделан в форме волчьей головы, солнечный свет отражался от стальных наручей и нагрудника.

– Праховестник из Коллегии Ливиана, Ужас Моря Безмолвия!

На песок вышел двеймерец и поднял двуручную мотыгу больше Мии. Он пошел кругом по арене, топая ногами по земле, и толпа подхватывала ритм, пока весь мир не превратился в гром.

Так оно и продолжалось. Эдитор объявлял все коллегии, грозные гладиаты с не менее грозными прозвищами занимали свое место на песке и заводили толпу театральными жестами. Мия с любопытством отметила, что Леонид не выставил своего воина на Ультиму – необычное явление для коллегии, пользовавшейся авторитетом. Девушка задумалась, имел ли он какое-то представление о природе их врага…

На песках перед Мией выстроилось больше двух десятков воинов, когда эдитор воскликнул:

– От Коллегии Рема…

– Фуриан! – крикнул кто-то.

– Непобедиииимый! – добавил другой.

– …Ворона! – проревел эдитор.

Мия вышла под солнечный свет, поднимая два меча над головой. Ее встретили замешательством, слабыми аплодисментами и парой насмешек со стороны тех, кто ждал чемпиона Коллегии Рема, а не неизвестную тощую девчонку, едва достающую ему до пупа. Никто из них понятия не имел, кто перед ними.

«Скоро».

Мия стиснула зубы и дала себе мысленную клятву.

«Скоро сами небеса узнают мое имя».

За большим столом на краю арены девушка увидела губернатора Стормвотча и городскую элиту. Эдитор стоял за отдельным столиком, облаченный в традиционную кроваво-алую мантию, украшенную золотыми кинжалами. На его плече сидела дымчато-серая кошка, глядевшая на представление с очевидной скукой в глазах. Мужчина говорил в большой рог, его голос раскатывался по всему стадиону.

– А теперь! – объявил он. – Дорогие друзья, берегите сердца. Дети, закройте глаза! Выкопанный из глубин ашкахской Пустыни Шепота по приказу нашего дражайшего консула, – ужас, оскверненный тем, что уничтожило целую древнюю империю. Узрите, жители Стормвотча, свою Ультиму!

Мия почувствовала, как дрожит земля под ногами, услышала, как пришел в движение огромный механизм под землей. Из песка, словно зубы, выросли каменистые островки – высокие и смертельно острые. Центр арены разверзся; песок посыпался вниз, когда яма расширилась. И, словно из самой бездны, из нее поднялся кошмар, подобных которому Мия еще не встречала.

– Бездна и кровь… – сказал кто-то рядом с ней.

Мия посмотрела на гладиата – двеймерца по имени Праховестник. Его глаза расширились. Огромная мотыга задрожала в руках.

Чудище взревело, сотрясая всю землю. Толпа закричала в ответ, вставая на ноги, ликуя и радостно завывая. Ни один из них еще не видел ничего подобного, но все слышали сказки. Кошмар из глубин пустыни. Страшнее песчаного кракена. Ужаснее сотни пыльных призраков. Слово, которое вселяло панику в каждого владельца каравана и торговца, путешествующих по ашкахской пустоши.

– Блювочервь… – прошептал Праховестник. [35]

Монстр снова взревел, поднимая конец тела, который, как предположила Мия, служил ему головой. Его шкура была бескостной, покрытой трещинками и коричневой, как старый кожаный переплет. Двигался червь, словно недогусеница, кидаясь на кричащую толпу. Но железный ошейник и длинная цепь, крепившаяся к полу арены, не давали ему подобраться близко к зрителям. Осознав, что находятся вне опасности, они разразились аплодисментами и радостными воплями.

Пока все взгляды были прикованы к червю, Мия развернулась и прошла тридцать шагов по песку, пока не оказалась под статуей Цаны на внутренней стене. Вонзив меч в землю, девушка присела и склонила голову, будто молилась богине. Но правой рукой она шарила в песке у края арены.

Поначалу Мия ничего не могла нащупать. Ее тень пошла рябью, живот затопило льдом, мысль, что Эшлин ее предала, поднялась, словно пыльный призрак, на задворках…

«Нет».

Пальцы наткнулись на что-то мягкое. Кожаное.

«Вот оно».

Она достала предмет из песка – кожаный мешочек, наполненный какими-то кругляшками, – и спрятала его под наплечник.