Джей Кристофф - Годсгрейв [litres]

Мия кричала вместе с ними, в ее груди набухали ликование и гордость.

– Как меня зовут?! – проревела она.

– ВоронаВоронаВоронаВоронаВорона!

– КАК МЕНЯ ЗОВУТ?!

– ВОРОНАВОРОНАВОРОНАВОРОНАВОРОНА!

Мия закрыла глаза, упиваясь этой атмосферой, позволяя ей просочиться сквозь поры своей кожи.

Сангии э Глория .

Она повернулась к ложам сангил и посмотрела на восторженную донну Леону, вскочившую с места. Взглянула на клетку гладиатов с Сидонием, Мечницей и Мясником у прутьев, кричавших ее имя и стучавших кулаками по железу. И, наконец, в толпе, среди моря улыбающихся лиц, увидела девушку. Длинные рыжие волосы. Голубые, как ясные небеса, глаза. Со светящейся, как солнца, улыбкой, Эшлин подняла руку, вытянув пальцы.

И послала Мие воздушный поцелуй.

В ту неночь Коллегия Рема пировала, как костеродные. Длинный стол в камерах под ареной был заставлен едой и вином, братья и сестры гладиаты поднимали тост за победу Мии, словно древние лорды и леди. Фуриан сидел во главе стола, как король, поскольку это место было отведено чемпиону. Но если это королевство, то теперь у него появилась королева. Сидя в конце стола, с серебряным венком победителя на копне длинных черных волос, Мия Корвере подняла чашу с вином и улыбнулась, как безумная.

Гладиаты уже достаточно оправились от отравления. Под действием адреналина от триумфа Мии они много пили и мало ели, вспоминая битву снова и снова. Сидоний так громко ликовал, будто сам одолел чудище. Закинув мускулистую руку на шею Мии, он объявил это величайшей победой, которую когда-либо видел на песках.

– За эту великолепную мелкую сучку! – проревел мужчина.

– Отвали от меня, гребаный громила, – улыбнулась Мия, отталкивая его.

– Никогда не видел ничего подобного! – не унимался Сид. – А ты, Мечница?

– Не-а, – женщина улыбнулась, поднимая чашку. – Такого никогда.

– Волнозор?

– Победа, достойная Пифия и Просперо [37]! – заявил крупный двеймерец.

– А ты, Мясник? И что насчет тебя, Отон?

– Не-а, – ответили они. – Никогда.

– За Ворону! – взревел Сид, и все в помещении подняли чаши.

Только Фуриан хранил молчание, отхлебывая свое вино так, словно оно было отравлено. [38]Его взгляд, полный подозрений и хладной ярости, не отрывался от Мии. Девушка догадывалась, что, несмотря на недомогание, он наблюдал за ее сражением и наверняка чувствовал, как она призывала тьму. Но отрицать блистательность данной победы было невозможно, и как бы вид серебряного венка на ее макушке не заставлял его сердце обливаться кровью, Непобедимый мудро держал свою желчь при себе.

Время от времени Мия смотрела через стол своими чернильно-черными глазами и прожигала чемпиона взглядом; в ее животе набухали тошнота и голод, появлявшиеся в его присутствии. Глядя на место во главе стола, она дала себе мысленное обещание.

«Скоро».

– Смирно!

Гладиаты притихли и поднялись на ноги, когда в клетку вошли экзекутор Аркад и магистра. За ними шла счастливая донна Леона.

– Домина! – рявкнули гладиаты.

– Спокойно, мои Соколы, – она подняла руки, указывая им сесть обратно. – Я не стану отрывать вас от пиршества. Со всех улиц звучит имя Коллегии Рема, и все вы заслужили этот временный отдых.

Донна улыбнулась, когда они подняли чаши и выпили за ее здоровье. Женщина потратила время, чтобы переодеться в платье с открытыми плечами и сочетающийся с ним корсет из прекрасного жатого бархата того же каштанового оттенка, что и ее волосы. Мия гадала, сколько же серебра Леона на него потратила. Сколько платьев привезла сюда из Гнезда. Сколько ей стоил этот треклятый праздничный пир, и где, ради бездны, она добыла деньги. Столь ограниченная в расходах и готовая продать Мию в дом удовольствий всего перемену назад…

Девушка посмотрела на Аркада и заметила, что экзекутор рассматривает еду и вино с той же обеспокоенностью на лице. Взглянула на драгоценности на шее донны, на золото на запястьях, и ее догадка укрепилась.

«Она совсем не умеет распоряжаться деньгами. Воспитывалась в богатой семье и так и не узнала реальной ценности денег или той жизни, когда они заканчиваются. Все, что ее волнует, – как она выглядит в глазах других. В глазах отца ».

Мия осмотрела Леону с головы до пят и мысленно вздохнула.

«Выросла бы я такой же, если бы моего не убили?»

Боковым зрением Мия увидела, как Фуриан смотрит на свою домину, возможно, надеясь на жест или знак. Но, будучи верной своему образу, высокая, гордая и о, такая правильная Леона даже не удостоила его взглядом.

– Моя Ворона, – сказала донна, улыбаясь Мие. – На два слова.

– Домина.

Мия вышла за Леоной из клетки, чувствуя спиной прожигающий взгляд Фуриана. Аркад и магистра последовали за ними; когда пожилая женщина закрывала дверь, Сидоний вновь начал расписывать битву, используя бутылку вина и зубочистку в качестве наглядного пособия.

– Ты в порядке? – спросила Леона.

– Вполне, – ответила Мия. – Благодарю, домина.

– Это я должна тебя благодарить, – глаза женщины заблестели. – О нашей коллегии говорит весь город . Губернатор Стормвотча, сам Квинт Мессала, объявил это сражение лучшим, которое когда-либо видела республика, и ты … – Леона сжала плечи Мии, – …ты, моя кровавая красавица, виновница торжества.

– Я живу, чтобы чтить вас, домина, – ответила девушка.

На это Аркад прищурился, но Леона, казалось, витала в облаках.

– Губернатор Мессала традиционно устраивает банкет в неночь после «Венатуса», – сказала донна. – Все костеродные и администраты приглашены к нему в палаццо, как и сангилы, которые выставляли гладиатов на игры, вместе с их чемпионами. – Глаза Леоны сверкнули от восторга. – Но он отправил персональное послание, попросив меня привести тебя вместе с Фурианом, чтобы все могли посмотреть на Спасительницу Стормвотча.

– …Спасительницу Стормвотча? – пробормотала Мия.

– Хорошо звучит, не правда ли? – хихикнула Леона. – Менестрели уже поют о твоей победе в городской таверне. Ты будешь гордостью банкета, жемчужиной на моей короне. И нас осыплют монетами – городская элита будет бросать предложения о покровительстве к моим ногам ! Взгляды всех сангил будут прикованы к тебе, пылая от зависти.

« Всех сангил…»

– Мессала всегда отдавал предпочтение воинам из коллегии моего отца, – продолжила Леона. – Он годами пел дифирамбы Львам Леонида. Его сильно заденет, когда он увидит меня на почетном месте по правую руку от Мессалы.

Донна прижала пальцы к губам, прикрывая безумную ухмылку.

– Только представь выражение лица этого старого ублюдка.

– Ми донна, – предупредила магистра, косясь на Мию. – Вам не стоит так говорить…