Джей Кристофф - Годсгрейв [litres]

Глаза Фуриана расширились.

– Вы смеете…

– Избавь меня от своего унижения, – рявкнул Аркад, поднимая мозолистую руку. – Ты забываешь, что это я нашел тебя и привел сюда. Только я знаю, откуда ты взялся и что сделал , чтобы оказаться в цепях.

Фуриан посмотрел на кровать. На тень, затаившуюся под ней.

– Это было много перемен назад, – ответил он. – Я уже другой мужчина. Я набожный сын Всевидящего и гладиат, который живет, чтобы чтить свою домину.

– Ты живешь, чтобы чтить себя , – отрезал экзекутор, раздраженно качая головой. – Чтобы доказать, что ты лучше, чем тот, кем был раньше. И я вижу, что в твоем сердце. Но не говори, что сражаешься для своей домины. Если бы ты действительно хоть на секунду задумался о Леоне, почувствовал хоть каплю того, что я чувствую к н…

Аркад моргнул и прервал себя. Закачался на ногах. Посмотрев на чемпиона, прочистил горло и потер затуманенные глаза.

– У тебя есть опыт и воля , чтобы привести нас прямиком к «магни», Фуриан. Я не вытаскивал тебя из болота, чтобы ты мог искупить грехи прошлого. Я вытащил тебя, потому что увидел чемпиона , как я сам. Ты можешь выиграть свою свободу. Снова ходить среди нас, как мужчина, а не животное, каким был раньше. Но те, кто ни за что не борются, и погибают впустую. А если будешь бороться только ради себя, то и умрешь в одиночку.

– Ради себя? – изумленно повторил Фуриан. – Я сражаюсь ради этих стен!

– Тогда докажи это, – прорычал Аркад. – Сражайся вместе с Вороной, а не против нее. И когда шелкопрядица будет повержена, а наше место в «магни» – обеспечено, когда столкнешься с Вороной на великих играх э мортиум , то сможешь доказать, что ты тот, кого я в тебе вижу.

Аркад взял чемпиона за плечо.

– Или умри в одиночку, – повторил он. – И утяни с собой на дно этот дом.

Экзекутор качался, как дерево во время бури, хватаясь за плечо Фуриана больше для того, чтобы не упасть, чем оказать поддержку. Но хоть от него и разило золотым вином, хоть он едва держался на ногах, похоже, его слова попали в цель.

Фуриан сжал челюсти. Но в конечном итоге кивнул.

– Я буду сражаться вместе с ней в Уайткипе, – сказал он. – Но в Годсгрейве она умрет.

Аркад кивнул и заковылял к двери, цок , топ, цок , топ, обернувшись на пороге, чтобы вновь посмотреть на Фуриана.

– Может, и раньше. Кто знает?

Экзекутор улыбнулся и закрыл за собой дверь. Фуриан не двигался с места, прислушиваясь к звукам его шагов, удаляющихся дальше по коридору. Опустившись на колени, протянул руку Леоне и помог ей вылезти из-под кровати. Как только донна встала, то тут же отдернула руку и натянула платье, чтобы прикрыть себя. В каждом ее движении читался позор.

– Итак, – женщина сердито посмотрела на чемпиона. – Ты отказываешься повиноваться моему приказу драться вместе Вороной, но стоит Аркаду произнести пару слов, как ты видишь в этом логику?

– Доми…

– Ты говорил, что был торговцем до всего этого, – перебила она, останавливая взгляд блестящих голубых глаз на Непобедимом. – Купцом.

– Так и было, – ответил Фуриан.

– А по словам Аркада звучало иначе. Он назвал тебя животным. Сколько грехов может совершить простой торговец, чтобы так ожесточенно бороться ради их искупления?

Мужчина ничего не ответил.

– Что ты сделал, Фуриан? – спросила Леона. – Какую ложь ты мне наговорил?

Чемпион просто уставился на троицу Аа на стене, отказываясь встречаться с ее взглядом. Донна стояла там с долгую минуту, всматриваясь в его глаза, пытаясь найти в них ответы. Находя лишь тишину. И, фыркнув от отвращения, она развернулась и промаршировала к двери. Прислушавшись на секунду, распахнула ее, чуть ли не наплевав на осторожность, и вышла в коридор, захлопывая дверь за собой.

Непобедимый сгорбился и тихо выругался.

Сев на кровать, увидел, что Леона оставила свое нижнее белье. Собрав его в руки, смотрел на него с долгое время, погрузившись в свои мысли. Поводил пальцами по шелку и кружеву. Вдохнул ее запах. И, наконец, нагнулся и спрятал белье под матрас, в тени под своей кроватью.

В тени, в которых сидел не-кот и все слушал.

Отчаянно пытаясь не закатывать свои не-глаза.

– … Эх …

Удары волн о каменистый берег.

Крики чаек в опаленном солнцами небе.

Рев семидесяти тысяч голосов, слившихся в один.

По центру арены стоял один гладиат, купаясь в этом громе. Ослепляющее пламя двух солнц отражалось от двух длинных заточенных цепей, которые обматывали его тело. Он был одет в блестящую сталь, одну руку защищала чешуйчатая наруча, а голени – поножи. Его лицо скрывалось за полированным шлемом, изготовленным в форме раззявленной пасти драка.

У окружавших его заключенных не было брони – лишь тряпки с кожаными вставками и ржавые мечи в руках. Такой вид казни должен был развлечь зрителей перед серьезными поединками, но на арене стояла дюжина приговоренных мужчин и женщин, сражающихся против одного гладиата; эдиторы не хотели давать преступникам шанс на победу. В конце концов, их доставили сюда на смерть.

Приговоренный насильник издал боевой клич и перешел в атаку, гладиат взмахнул острой цепью и вспорол ему живот, на ныне алый песок пролились витки малиновых кишок. Толпа одобрительно заорала. Сбоку к гладиату подошли поджигатель и убийца, но обоих встретила свистящая стена из стали, отрезая им руки по локти и рассекая глотки до кости.

Когда зрители закричали громче, а стены Уайткипа затряслись от топота ног, гладиат принялся за работу всерьез. Вскрывал трахеи и животы, отсекал ноги и руки, а для эффектного финала отрубил последнему заключенному голову прямо с плеч.

– Жители Итреи! – раздался голос из рогов вдоль всей арены. – Уважаемые администраты! Сенаторы и костеродные! Ваш победитель – Джованни из Лииза!

Гладиат взревел, поднимая окровавленные цепи. Пока он расхаживал по песку, доводя толпу до безумия, работники быстро утаскивали изувеченные трупы преступников. Лишь безымянная могила и бездна ожидали их впереди.

Мия стояла в клетке и смотрела сквозь прутья на песок. Игры почти подошли к концу – до Ультимы оставались только гонки эквилл и предстоящий поединок с шелкопрядицей. Чуть ранее от их коллегии выступил Мясник, но боец от Коллегии Тацита задал ему хорошенькую трепку – его жизнь уберегла лишь мольба о пощаде, обращенная к эдиторам. Волнозор и Сидоний дрались в бестиарии с двумя десятками других гладиатов против стаи ваанианских саблезубых медведей. Паре удалось убить трех зверей, но в финальном подсчете очков их превзошли два охотника из Коллегии Траяна. С разницей всего в два очка.

Так близко к венку и в то же время так далеко.