Анатолий Махавкин - Убийца [litres]

Столик на одного – вот что мне было необходимо.

Порыскав глазами, я сумел отыскать нужное возле дальней стены, покрытой разводами разноцветной плесени, в самом углу. Здесь же находилось крохотное окно, куда неторопливо уползали клубы вонючего дыма. В общем, меня это местечко вполне устраивало.

Я проскользнул между двух столов, стоящих почти вплотную, едва не поскользнулся в луже разлитого вина, сдвинул ногу огромного мужика, лежащего на полу, и подошел к стойке. Над деревянной тумбой возвышался холм трактирщика, которого все звали Пузырем. Я кивнул ему, и лоснящаяся жиром физиономия тут же расплылась в довольной гримасе, напоминая лопнувший арбуз. Толстые губы плямкнули приветствие.

Проделав недолгое путешествие, я расположился на крепком дубовом табурете и вытянул под столом гудящие ноги. Тотчас рядом возник тощий мальчуган в длинном сером переднике, покрытом узором разноцветных пятен. Нечто подобное я видел на выставке художников-природников, куда меня как-то раз занесло по делу. Унылый мальчуган, тяжело хекнув, взгромоздил на стол деревянную доску, и я узрел на ней отблески рая.

Итак, глиняная бутыль, от которой шел знакомый аромат хреновухи, деревянная миска с коричневой массой, распространяющей запах чеснока, и кусок окорока в печеном картофеле. Дополнял картину надколотый стакан, почти чистый, надо сказать. Рай для гурманов, как я и говорил. Часть напитка тут же переместилась в стакан, а оттуда в мой рот.

Глотку обожгло, точно я хлебнул дубильной кислоты, а чуть позже в желудок словно упал тяжелый булыжник. Камень заворочался, пустил длинные раскаленные иглы. Хорошо! Наконец-то мои мечтания исполнились. Две недели под проливным дождем, кутаясь в промокший плащ, лежа в холодной грязи рядом с выгребной ямой, я мечтал об этом моменте.

Ну ладно, еще разок – и можно приступать к чесночной похлебке. Повара у Пузыря готовят вполне прилично. Ну, по крайней мере можно не опасаться, что тебе придется выскакивать наружу и нестись к ближайшему переулку, а там путаться в ремнях, пытаясь стянуть штаны. Бывало всякое.

Я опрокинул второй стакан и, ощущая, как легкий туман заволакивает глаза, погрузил ложку в миску с похлебкой.

– Т-ты – грязное х-хамло! А х-хаму не приличествует сидеть на заднице рядом с б-благородными бл… людьми.

Я влил в рот ложку похлебки и лишь после этого медленно, очень медленно, стараясь делать это как можно спокойнее, поднял взгляд. Передо мной стоял совсем зеленый юнец, на верхней губе которого только начали пробиваться жидкие усики. Волосы паренька спутались, бледное лицо покрывали багровые пятна, а глаза горели пьяным упрямством похотливого кабана.

– Т-твое, хам, присутствие ос-скорбительно б-благородному человеку, и ес-сли ты нем-медленно не пок-кинешь это место, я теб-бя выш-швырну!

Прежде молодой урод, очевидно, сидел за соседним столиком, где сейчас пьяно хихикали две потасканные девицы, по виду – шлюхи. И этот придурок явно выделывался перед ними. Стало понятно, почему это место оставалось незанятым.

Я осмотрел «храбреца». Ну, молод, это я уже понял. Если судить по одежде, пусть измятой и нечистой, все равно видно, что паренек далеко не беден. На поясе болтается меч в богатых кожаных ножнах, что простолюдинам категорически запрещено. На плаще, повисшем через правое плечо, какой-то герб. Стало быть, отпрыск местного графа или барона. ПЕРВЫЙ сын. Золотая молодежь, мать бы ее. Пусть бы рисовался, но не за мой же счет!

Мне показалось или действительно бражники за ближайшими столами поутихли, с интересом глядя в нашу сторону? Еще бы, такое развлечение: благородный дворянин начистит рожу немытой скотине. Знаю, что при своем невысоком росте я выгляжу отличной мишенью для дурацких острот и попыток почесать кулаки. Посему многие пьяные уроды частенько лезут ко мне в поиске развлечений.

– Ты что, х-хамло, не слышишь, к-как к тебе об-бращаются?

В тягучем, словно патока, воздухе я протянул руку и налил почти полный стакан. Однако выпить мне не дали. Оскалившийся урод взмахнул золоченым стеком, и моя посудина разлетелась вдребезги. Я уставился на блестящие осколки, ощущая, как внутри пробудилась ярость, и начал подниматься. Теперь исчезли последние сомнения в том, что моя скромная персона превратилась в центр внимания посетителей трактира из тех, кто еще был способен что-то видеть и понимать. Черт!

За спиной покачивающегося дворянчика возник Пузырь, ставший по крайней мере на полголовы ниже. Трактирщик принялся шептать в ухо рассвирепевшему недоноску. Однако тот плюнул на пол и отпихнул толстяка, едва не сшибив с ног. Инцидент уладить не получилось, и Пузырь с напряженной улыбкой попятился назад. Его огромные руки елозили по пузу, точно делали странный массаж.

– Ах ты, уродская морда! – выкрикнул мальчишка и театральным жестом положил ладонь на рукоять меча. – Убирайся отсюда, покуда я не обстриг твои ослиные уши!

Девицы громко захохотали, так что их потасканные прелести едва не вывалились наружу. Черт, мне не стоило связываться. Хрен с ним, этим ублюдком, пусть торжествует победу над ничтожным хамом. Сцепив зубы, я достал дублон и швырнул на стол. А я так мечтал просто посидеть в спокойствии, когда ледяные струи дождя хлестали по спине.

Не глядя по сторонам, я направился к выходу. За спиной послышался сердитый возглас и какой-то шум. Однако я не стал оглядываться. Ничего, ночь длинная, и я еще успею принять свою дозу в «Длиннорогом олене», пусть до него топать и топать.

Щуплого покойника уже не было. То ли воскрес и удрал, то ли просто убрали труп в сторону. Крепко выругавшись, я сделал несколько шагов и вдруг услышал, как за спиной хлопнула дверь трактира.

– Хам! Стой, ублюдок! Я т-тебе п-покажу, как игинор… игрор… как не обращать внимания на благородного господина. С-сукин сын, сейчас ты получишь урок х-хороших манер!

Я торопливо свернул в ближайший переулок и обнаружил перед собой широкий канал, источающий одуряющий смрад нечистот. Угораздило же выйти к сливу в городскую клоаку! Причем канал не был чищен эдак с месяц-другой. И перепрыгнуть его я определенно не смогу. Вернуться? Поздно.

– Хам, ты пытался уйти от з-заслуженного наказания? С-сукин кот, я выпущу к-кишки из твоего гнилого б-брюха!

Парня шатнуло, и он ухватился за черную от копоти стену ближайшего здания. Потом выпрямился и с пьяным недоумением уставился на грязную перчатку. Я торопливо размышлял, как поступить. Перспектива купания в жидком дерьме совсем не улыбалась. Попытаться отпихнуть молокососа и прошмыгнуть мимо? Урод вроде бы нетвердо стоит на ногах, и достаточно легкого тычка…

Нет, я привык не доверять первому впечатлению. Кроме того, благородных засранцев неплохо обучают фехтованию, так что и в пьяном состоянии они способны на многое. Ловкость, с которой сопляк выдернул свой клинок из ножен, лишь убедила меня в этом.