Диана Ибрагимова - Зенит затмения

Любопытство снедало Тавара, но ему ничего не оставалось, кроме как следить за принцем. Что же он задумал? Для чего продал детей на рудник? И почему вместо покорной мольбы продолжает сыпать пафосом, будто все еще чувствует себя способным воевать с Таваром? Забавно было наблюдать за трепыханием мошки, которая думает, что паук не видит ее, в то время как его паутина уже повсюду, а эта мошка ее не замечает.

И вот на днях пришла весть о том, что свершилось. Да ни много ни мало – переворот на Пятом руднике. Почти все порченые покинули его и, двигаясь лесами, направились в тот же самый Храм, где прятался Нико.

Тавар позволил им добраться. Он слишком хотел знать, что же задумал принц и в чем состоит его план. Порченые не могут ни убивать, ни даже серьезно ранить людей. Неужели Нико решил поднять восстание с их помощью? От одного представления этой нелепости Тавару хотелось рыдать от смеха. Это было гораздо занятнее, нежели следить за потугами Чинуша, когда тот пытался скрыть свой провал.

Правда, теперь предатель начал доставлять проблемы, и его все еще не поймали. Что ж, он, в конце концов, первый ученик. Стыдно, если до него доберутся слишком рано. Но и терять людей Тавару не нравилось. И особенно ему не нравилось не понимать – мстит мыш, убивает тех, кто его заметил, или же играет на стороне врага.

Во дворец Нико так и не явился, но Тавар велел его не трогать. Он выжидал, и ожидание вознаградилось. Только что в комнату фонтанов под открытым небом, где Тавар пил чай после того, как сошло затмение, ворвался наемник и рассказал о случившемся на площади.

Тавар давно так не смеялся. Если он вообще когда-то смеялся с такой силой. Великое же наследие оставил принцу Такалам – этот сумасшедший старик, помешанный на затмении. Только подумать, до чего он довел наивного мальчишку своим бредом. Ради его идей Нико вернулся в Соаху на верную смерть и привел с собой еще кучку болванов, которые в самом деле верили, что завтра взойдет черное солнце. Это было так же странно, как если бы кто-то сказал, что солнце не взойдет вообще и рассвета не будет.

– Каков ваш приказ, господин? – спросил Вату. – Послать отряд для зачистки?

– Оставьте его, – махнул рукой Тавар. – Зачем гонять мух по углам, когда они обещают сами сесть к тебе в ладонь, чтобы их прихлопнули. Зачистим завтра, прямо в поле. Не очень-то хорошо убивать в День Жизни, но я не могу пропустить такое зрелище. Лично поеду и посмотрю на это. А пока проследите, чтобы никто из горожан не примкнул к шествию. Сделайте объявление от моего имени. Скажите, что это какой-то полоумный и что, если он и его люди не сдадутся сами, завтра их ожидает казнь за измену, подстрекательство к измене, клевету, осквернение Восьмого властия и наместника Тавара. И все, кто решит пойти за предателем и самозванцем, пойдут на смерть. А поскольку я не собираюсь расстреливать своих же людей, поддавшихся фокусам и блажи какого-то мальчишки, то приказываю перекрыть все выходы из города. Проследите, чтобы и за стеной никого не осталось. Всех гоните в Падур.

– Да, мой господин, – кивнул Вату.

– Хомай, завтра у нас будет тренировка на свежем воздухе, – весело обратился Тавар к другому мышу. – По стрельбе из пистолей. По живым мишеням, как понимаешь. Достаньте все запасы, какие есть. Все, что привезли с Солнечного. И организуйте легкие переносные палатки. Все, кто умеет стрелять, будут стрелять. Остальные вступят, когда круг начнет рассыпаться и порченые побегут во все стороны. Нам придется зачистить несколько тысяч человек, убедись, что все пройдет быстро. Я лично возглавлю отряд.

– Да, господин!

– Шаку, постой тут и подожди. Для тебя у меня особое поручение.

– Есть!

Тавар поднялся с подушки и стал бродить между статуй. Прохлада комнаты фонтанов спасала от зноя, и наместник с удовольствием гулял между глянцевыми, сочными от влаги растениями, персиковыми деревьями и цветами. Даже в темной одежде, беспощадно поедавшей солнце, ему не было душно.

Тавар умел наслаждаться жизнью больше, чем кто-либо в этом мире. Каждой секундой, каждой эмоцией. Для того чтобы познать вкус счастья в полной мере, приходится сначала ощутить горечь страдания. Черный цвет, приносивший мучительную жару, напоминал каждому из мышей, что они гораздо сильнее, крепче духом и выносливей всех, кто находится в их окружении. Они – особая каста. Именно такие люди, а не властии в их белых балахонах, рождены править. Тот, кто взобрался на гору с самого ее основания, продержится на ней дольше, чем тот, кого принесли туда на руках.

Тавара уважали не за родословную. Не за богатство. А за умение добиваться желаемого. Когда-то имя наместника состояло всего из одного слога – «Ва» от «варрай» – «здоровье». Три ребенка до него погибли в материнской утробе, и только Ва умудрился выжить. Одно небо знает, что пережил Тавар, прежде чем собрал отряд мышей и доказал свои способности властию.

Тогда он смог выбрать себе другое имя. Но не отрекся от прошлого, бедняцкого. Тавар любил родителей. Это были первые и последние люди, которых он любил, и оба покинули его рано. Ва родился, когда они были почти стариками и толком не могли работать, поэтому семья нищенствовала.

Отец Тавара занимался шитьем обуви, но ослеп, и все легло на плечи матери. Они с Ва перебрались из города в деревню и стали возделывать поля, но не знали хитростей аграрного дела, и все у них не спорилось. Никто из соседей не помогал ни куском хлеба, ни советом, поэтому семья голодала. И в те годы Ва решил, что обязательно станет богатым. Самым богатым в Соаху.

– Живи подольше, Ва. Успей узнать все хорошее, что есть в жизни, – повторяла старуха-мать. – Я ничего тебе не дала, кроме голода. Пусть же великий Дервиш смилостивится над тобой.

– Мама, мне страшно, что я умру, – говорил Ва, прижимаясь к ней ночами. – Мне страшно, что я умру рано. Или ослепну, как отец.

– Живи так, чтобы в любой миг не пожалеть о смерти, – успокаивала мама. – Делай все, что хочешь. Радуйся каждый день. И тогда ты не будешь бояться часа, когда великий Дервиш придет за тобой.

Ва не верил в Дервиша. Только в себя. И когда пришло время, он добавил еще один слог – «Та» от слова «таус» – «бык». С тех пор полное имя Тавара звучало как «Таус варрай» – «Бычье здоровье».

Он до сих пор боялся смерти, слепоты и голода. И сделал все, чтобы этого избежать. Он старался в каждом дне находить пользу, и пока бродил между фонтанами, раздумывая о том, как порадовать себя и сбить мерзкий привкус от слов Нико, в голову пришли строки судмирского поэта Фиши: