Джон Толкин - Властелин Колец [litres]

Черный Всадник отбросил капюшон, и – диво! – на голове у него сверкнула корона, но лица под нею не было. Меж короной и широкой черной мантией, покрывавшей плечи Всадника, перебегало пламя. Из невидимых уст раздался мертвящий смех.

– Старый дурень! – молвил Всадник. – Старый безмозглый болтун! Мой час пробил. Или ты не узнаёшь своей смерти? Она перед тобой. Умри, и проклинай вотще!

Он высоко поднял меч, и по клинку сверху вниз побежало пламя.

Гэндальф не двигался. И вдруг в каком-то дальнем дворе на одном из верхних ярусов прокричал петух 542. Громко, надрывно, не заботясь ни о колдовских чарах, ни о войне, птица приветствовала новый день, ибо там, за гибельными тучами, на землю спешил рассвет.

И тут же как бы в ответ крику петуха издалека, с севера, донеслись новые звуки. Трубный зов грянул 543. Эхо разнесло по глухим склонам грозный клич рога. Дрогнули горы. То подходили роханцы.

Тьма стояла – хоть глаз выколи. Выглянув из-под одеяла, Мерри осмотрелся, но ровным счетом ничего не увидел. Ночь была душная, ни ветерка, и все же деревья, скрытые мглой, вздыхали и шелестели. Хоббит приподнял голову – и снова услышал тот же самый странный звук. Можно было подумать, что вдали, на поросших лесом холмах и горных склонах, приглушенно рокочут барабаны. Временами барабаны затихали, но вскоре опять принимались за свое – только звук доносился уже с другой стороны. Мерри оставалось только гадать – слышат этот стук часовые или нет? Не видно было ни зги, но хоббит хорошо знал, что находится в самом центре лагеря Рохирримов. Пахло конским потом; под копытами то и дело переступавших с ноги на ногу лошадей мягко шуршала опавшая хвоя. Войско стояло в сосновом лесу у подножия горы-маяка Эйленах, высоко вздымавшейся над грядами лесистых холмов Друадана 544, что тянулись вдоль большого тракта через весь Восточный Анориэн. Несмотря на усталость, заснуть Мерри не мог. Вот уже четыре дня скакал он с Рохирримами, и сгущающаяся мгла все больше давила ему на сердце. Он не переставал удивляться себе – дернула же его нелегкая ввязаться в это дело, когда он с полным правом мог остаться в Эдорасе, тем более что таков был приказ самого государя. Интересно, знает ли старый Король о его самовольном поступке, а если знает, то очень ли гневается? Может, не очень? Казалось, Дернхельм и командир его эореда Эльфхельм 545понимают друг друга без слов. Командир и его люди не обращали на Мерри никакого внимания, а если он сам с ними заговаривал – делали вид, что не слышат. К нему относились так, как если бы он и вправду был просто лишней торбой, притороченной к седлу Дернхельма. От самого Дернхельма утешения ждать было нечего: он за всю дорогу не произнес ни единого слова. Мерри ощущал себя обузой для роханцев, малой букашкой, и ему было так одиноко! Тем временем над войском сгущались тучи: дорога становилась опасной. До внешней стены, широким кольцом опоясывавшей Минас Тирит, оставался неполный день пути. Теоден выслал разведчиков. Некоторые не вернулись; остальные в спешке прискакали назад с известием, что дорогу удерживает враг, – в пяти верстах к западу от горы Амон Дин по обеим сторонам дороги стояла неприятельская армия, и ее передовой отряд уже выступил навстречу роханцам: теперь-де он всего в каких-нибудь трех лигах от лагеря. А холмы и леса вдоль тракта прочесываются орочьими патрулями… Сейчас – а перевалило уже за полночь – Король с Эомером держали совет.

Мерри захотелось потолковать с кем-нибудь, и он вспомнил Пиппина. Спокойнее от этого не стало – скорее неуютнее. Бедный Пиппин, запертый в огромном каменном городе! Как ему, должно быть, страшно и одиноко! Вот если бы Мерри был настоящим, большим всадником вроде Эомера, – он протрубил бы в рог или что-нибудь в этом роде и галопом помчался бы на выручку… Но что это? Хоббит сел, навострив уши. Барабаны загремели снова – теперь уже совсем рядом… Вдруг прямо над головой раздались приглушенные голоса и меж стволов мелькнули тусклые пятна полузатененных фонарей. Люди, спавшие рядом, зашевелились.

Из темноты возник высокий человек; споткнувшись о хоббита, он пробурчал что-то нелестное в адрес «проклятых корней, о которые когда-нибудь сломаешь ногу». Мерри узнал голос Эльфхельма.

– Я не корень и не мешок, сударь, – осмелился подать голос Мерри. – Я – всего-навсего хоббит, которому вы, между прочим, поставили синяк. Может, в возмещение ущерба вы мне скажете, что происходит?

– Что может происходить среди этой проклятой тьмы? – в сердцах бросил Эльфхельм. – Впрочем, я получил приказ собрать свой эоред . Мы можем выступить в любую минуту.

– Неужели враги так близко? – забеспокоился Мерри. – Это они бьют в барабаны? Я думал, мне померещилось. Никто вроде на этот стук и внимания не обращает!

– Ну что вы, достойнейший, – успокоил его Эльфхельм. – Враг на дороге, а не в горах. В барабаны бьют Воосы 546, дикие люди, живущие в здешних лесах. Так они переговариваются между собой на расстоянии. Кто мог подумать, что они до сих пор не перевелись в Друадане? Их племя – все, что осталось от одного древнего народа; их мало, и на глаза они показываться не любят. Они опасливы и чутки, как дикие звери. Ни с Гондором, ни с нами войны они не ведут, но Тьма и нашествие орков их обеспокоили – как бы не вернулись Черные Годы, чего, кстати, очень и очень можно ожидать! Спасибо, конечно, и на том, что они не охотятся на нас, – говорят, стрелы у них смазаны ядом, а в лесу они – как мы у себя дома… Но вот они пришли к нам в лагерь и предложили Теодену помощь. Одного из вождей провели к Королю. Видите фонари?.. Ну вот и все. Я сказал вам, что знал, достойнейший. А теперь – у меня есть приказ Повелителя, и мне надо его выполнить. Давайте собирайтесь, сударь Мешок! – И Эльфхельм скрылся в темноте.

Мерри не очень-то понравился весь этот разговор про дикарей и отравленные стрелы, но страхов ему и без того хватало. Ждать он больше не мог; он должен был знать, что́ готовится, и все тут. С этой мыслью «сударь Мешок» решительно встал и крадучись последовал за фонарем, пока тот не исчез среди стволов.

Вскоре хоббит оказался у поляны, где под раскидистым деревом стоял небольшой шатер Короля. У входа, на крепкой ветке, покачивался большой фонарь, прикрытый куском ткани. На землю падал бледный круг света. В этом круге Мерри увидел Теодена с Эомером. Перед ними прямо на земле сидел странный коренастый человек, напоминавший обросший лишайником камень; на его мясистом подбородке торчала редкая щетина, похожая на мох. Ноги у незнакомца были короткими, руки – толстыми, сам он – тучным и приземистым. Одеждой ему служила короткая юбка из травы. Мерри померещилось, что где-то он с ним уже встречался, – и вдруг он вспомнил: шишиги из Дунхарга, ну конечно же! Одно из древних изваяний неожиданно ожило! А если и нет, то перед Королем сидел по крайней мере прямой потомок тех, с кого тесали своих идолов давно забытые мастера.