Джон Толкин - Властелин Колец [litres]

В следующий миг на плечи Сэму обрушилась внезапная тяжесть, и он, упав на камни лицом, в кровь ободрал локти, но рук Фродо не выпустил. Гадать, что это за новая напасть, пришлось недолго – над ухом у Сэма зашипел ненавистный голос:

– Гадкий хоз-зяин! Злой! Обманул нас! Он – обманул С-смеагола – голлм ! Он не должен туда ходить, нет! Нельз-зя делать больно нашему С-сокровищу! Отдай его нам! Отдай! Отдай!

Сэм бешено дернулся, высвободился и встал на ноги. Он выхватил меч – но толку от меча было мало: Голлум и Фродо катались по земле, сплетаясь в тесный клубок, и Голлум рвал на Фродо одежду, пытаясь добраться до цепочки с Кольцом.

Пожалуй, ничто не смогло бы сейчас разжечь тлеющих угольков воли Фродо, но дерзкое нападение Голлума и его попытка отобрать драгоценную ношу совершили чудо. Фродо отбивался с такой яростью, что в замешательство пришел не только Сэм, но и Голлум. Один этот внезапный пыл, правда, еще не решил бы исхода битвы, но и Голлум был уже не тот: он сдал, и сдал крепко. Полные ужаса, неведомые тропы, которыми он пробирался сюда, дни и недели, проведенные без воды и пищи, изнуряющий страх и медленный огонь желания, который пожирал его внутренности и безостановочно гнал все вперед и вперед, не могли пройти ему даром. От несчастного остались кожа да кости. Глаза Голлума по-прежнему горели диким огнем, но цепкие когда-то руки уже не составляли достойной пары его негаснущей злобе. Фродо отбросил от себя противника и, дрожа, поднялся на ноги.

– Прочь! Прочь! – крикнул он прерывающимся голосом, крепко сжимая спрятанное под кожаной рубахой Кольцо. – Убирайся, ползучая тварь! Прочь с моей дороги! Твой конец уже близок. Теперь ты не можешь ни предать меня, ни убить!

И вдруг, как некогда у скал Эмин Муйла, Сэм увидел соперников другими глазами. Один припал к земле: это был уже не жилец на этом свете – бледная тень, призрак живого существа, тварь конченая, потерпевшая полное поражение, но, несмотря на это, дрожащая от вожделения и бешеной злобы. Над ним высился второй – не ведающий более жалости властелин, прямой и строгий, облаченный в белое, с пылающим огненным кругом на груди. Из середины пламени исходил повелительный голос:

– Прочь! Довольно ты докучал мне! Посмей еще раз коснуться меня – и ты сам будешь брошен в Огонь Судьбы!

Жалкое существо отшатнулось – но тут же изготовилось к прыжку; в слепо моргающих глазах стоял ужас, но не гасло и вожделение.

Видение исчезло, и Сэм увидел, что Фродо стоит над Голлумом, тяжело дыша и комкая на груди кожаную рубашку, а Голлум привстал и опирается о землю широко расставленными ладонями.

– Осторожно! – закричал Сэм. – Он сейчас прыгнет! Господин Фродо! – Он кинулся к хозяину с обнаженным мечом в руке. – Идите! Идите вперед! Я с ним и без вас разберусь! Да идите же!

Фродо посмотрел на него словно откуда-то издалека.

– Да, я должен идти, – проговорил он. – Прощай, Сэм! Вот и конец! И да падет судьба на Гору Судьбы! Прощай!

– Попался! – рявкнул Сэм. – Наконец-то я с тобой разделаюсь!

И он бросился на Голлума с мечом. Но Голлум так и не прыгнул. Вместо этого он неожиданно упал и остался лежать на земле, жалобно всхлипывая.

– Не губи нас, – рыдал он. – Не делай нам больно! Убери гадкое, злое железо! Дай нам еще пожить, да, да, немножко, с-совсем немножечко! О-о! Мы пропали, да, мы пропали! Когда на-ше С-сокровище погибнет, мы тоже умрем, да, да, рас-сыплемся в прах!

Его длинные костлявые пальцы проскребли в дорожном пепле глубокие борозды.

– В прах-х! – повторял он.

Рука Сэма дрогнула. Он все еще горел жаждой мести и не забыл ни одного из злодеяний, совершенных этим предателем и убийцей. Заколоть его было бы очень даже справедливо – ведь Голлум уже много раз заслужил смерть.

Трезво рассуждая, оставлять его в живых было опасно. И все же что-то удержало руку хоббита. Он не мог ударить это униженное, валяющееся в пыли, полумертвое создание – ну не мог, и все тут. Ведь Сэм тоже был Хранителем Кольца, недолго, правда, но был! Он на себе испытал, что это значит, и смертные муки гибнущего существа, порабощенного Кольцом, навеки потерявшего и разум, и покой, и жизнь, и данный ему природой облик, не были до конца чужды Сэму. Смутно, неясно, но он понимал, что творится в душе Голлума 599, – правда, слов для этого найти не умел.

– Чтоб тебя, пакость вонючая! – воскликнул он, опуская меч. – Вали отсюда живо! Сгинь! И не воображай, что я тебе поверил! Когда тебя нельзя будет пнуть, ты опять примешься за свое. Брысь! А не то я сделаю тебе больно вот этим вот самым гадким, з-злым железом, да, да!

Голлум встал на четвереньки, попятился, повернулся… Сэм поднял ногу, чтобы дать ему пинка, – и Голлум бросился наутек. Больше Сэм о нем не беспокоился: он снова вспомнил о Фродо. На дороге хозяина видно не было. Хоббит что было сил заторопился наверх. Обернись Сэм, он увидел бы, что Голлум не стал убегать далеко и, проворной тенью мелькая среди камней, крадется следом – быстро, но осторожно. В его одичалых глазах горел огонь безумия.

Дорога взбиралась все выше. Описав петлю, она снова повернула на восток и по вырубленному в склоне горы карнизу подошла к зиявшему в конусе темному отверстию – входу в пещеру Саммат Наур. Сквозь дым и туманную поволоку зловещим тускло-багровым оком глядело на Горгорот медленно поднимавшееся к зениту солнце. Мертвые, безмолвные мглистые мордорские равнины, раскинувшиеся вокруг Ородруина, оцепенели в предчувствии страшного удара.

Сэм приблизился к распахнутому зеву пещеры и заглянул внутрь. Там было темно и жарко. Стены сотрясались от громовых раскатов.

– Фродо! Хозяин! – позвал Сэм.

Ответа не было. Сэм помедлил – сердце его колотилось от страшных предчувствий – и наконец, собравшись с духом, шагнул внутрь. За ним последовала еле заметная тень.

Поначалу Сэм ничего не смог разглядеть и поспешил достать скляницу Галадриэли, как никогда желая увидеть ее свет, – но скляница только смутно белела в его трясущейся руке и тьмы не рассеивала. Сэм находился в самом сердце Сауроновых владений, в кузнице, где некогда выковано было древнее величие Черного Властелина, и не было в Средьземелье силы могущественнее, нежели та, что обитала в этой пещере. Все чуждое этой силе здесь подавлялось и обращалось в ничто. Сэм робко сделал несколько шагов в темноте – и вдруг под высокий черный свод взвился красный язык огня. В отсветах пламени Сэм разглядел длинный туннель, ведущий в глубь дымящегося конуса Огненной Горы.

Впереди, в нескольких шагах от хоббита, пол туннеля прореза́ла огромная трещина, в недрах которой, по-видимому, бушевало пламя, так как на стены падало красное зарево, то разгоравшееся, то вовсе исчезавшее. Из глубины доносился немолчный грохот, словно там, внизу, беспрестанно работали какие-то чудовищные машины.