Вера Камша - Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Рассвет. Часть пятая [litres]

– И все равно, чем меньше народу, тем лучше. В «Улитке» хозяин сам знает, что делать, а если придется к другим идти – приплатите, и чтоб лишних к нашему приходу не было!

– Не будет.

– По дороге проверите, увяжется кто-нибудь за нами еще или нет. Если в трактире я подниму стакан левой, мне нужна помощь, если потянусь – все в порядке, просто ждите и не мешайте, а вздумаю почистить рукав – затевайте скандал. Да, приглядите еще какой-нибудь подвал или сарай.

– Для папаши Симона? Приглядим, не вашу же спальню господину Киппе пачкать.

Первым о радости сообщил кот. Именуемый Маршалом, позабыв про куриную печень, вскричал и бросился к двери, которую Мэллит теперь запирала. Гоганни, еще не зная, что ее ждет, но не ожидая дурного, откинула приделанный «фульгатами» крюк; кот выскочил из кухни и припустил в прихожую, не переставая взывать. Так он встречал лишь Сэль, и Мэллит, обтерев руки, поспешила к двери; она как раз успела увидеть, как Маршал вскочил на сундук, что ночами служил ложем караульному, и принялся царапать засов. Затем раздался стук, и несший стражу заговорил с тем, кто ждал снаружи. Разговор был недолог, зазвенело железо, и в дверном проеме Мэллит увидела Сэль в незнакомом плаще. Подруга была весела, а за ее спиной разгружали сани.

– Ты вернулась! – вскрикнула гоганни, раскрыв объятия. – И это радость радости!

– Я холодная… – Селина отстранилась и торопливо сбросила плащ и поддетую под него куртку. – То есть я живая, просто на улице мороз! У тебя все в порядке? Маршал!

Подруга подняла урчащего кота и прижала к груди, но чёрно-белый, хоть и был счастлив, желал ощущать под лапами пол. Он выказал свое желание и был отпущен.

– Воины говорят, что он размордел, – улыбнулась Мэллит. – Я получила твое письмо и все делала, как ты велела. Названный Эйвоном еще спит, потому что, сам того не зная, пьет на ночь сонную траву. Раны хромого полковника зажили, и он вновь хочет воевать, а к празднику монсеньор Лионель прислал тебе и мне дары даров. Ты голодна?

– Мы в дороге перекусили. Сейчас «фульгаты» притащат вещи, и пойдем всё смотреть, я тоже подарки привезла. В Доннервальде нашлось много нужного, хотя дело, похоже, в господине Юхане. Я думала, мы умеем покупать, а мы это делаем, как козы.

– Козы?

– Ну или лошади… Они идут туда, где есть трава, и пасутся, а если хорошей травы нет, едят плохую или ждут, когда хозяин накормит. Вот господин Юхан, тот покупает так, как Маршал охотится… Мы для тебя такую красоту нашли!

Главной радостью Мэллит была встреча, и гоганни об этом говорила, пока вновь вспрыгнувший на сундук кот обнюхивал одежду и познавал новую сумку из желтой кожи, большую и туго набитую.

– А как рада я! – Сэль смотрела на любимого зверя и смеялась. – Но ты наверняка хочешь нас накормить, а я хочу, чтобы тебе понравилось то, что добыл господин Юхан.

– Кто он? – решила узнать гоганни. – Я не слышала этого имени, и оно звучит непривычно.

– Он – шкипер, дрикс и друг господина Фельсенбурга, про которого я тебе говорила… Руперт один из лучших людей, которых я знаю, и это очень грустно. Я тебе потом про него расскажу.

– Я буду слушать и понимать, – Мэллит понизила голос, – ты говорила, что нареченного Эйвоном нельзя выпускать, но упрямый стремился к любимой, и я ударила его по голове вторым с края молотком для отбивания мяса. Он был самый подходящий и не нанес большого вреда!

– Какая же ты молодец! Ничего, скоро в Акону приедет монсеньор Рокэ, он Эйвона куда-нибудь денет.

– Мы обманом удержали страстного в постели, я и хромой полковник… – рассказать надо было много, но наверху уже раздавались неровные шаги.

– Теперь у господина Вернера все будет хорошо, – торопливо шепнула подруга, – то есть так хорошо, как может быть после того, что натворила Гизелла. Я всё рассказала монсеньору Рокэ, и он понял, какой фок Дахе замечательный человек.

– Это будет исполнено справедливости, – успела шепнуть в ответ Мэллит. – Полковник фок Дахе встает рано, ведь он не пьет сонный отвар.

– Ты все время забываешь, что он генерал, – укорила Сэль, – я тоже забываю, а это неправильно.

Дальше шептать стало неловко, и они просто ждали, когда добрый приблизится для разговора. Сэль гладила счастливого кота, а Мэллит думала о встречах, которые еще будут, и о том, что зимой окно не открыть.

– С приездом, барышня, – хромой генерал, подходя, улыбнулся, и подруга улыбнулась в ответ и тут же полезла в сумку.

– Добрый день, господин Вернер, – поздоровалась она, вытаскивая сверток, в который поместился бы откормленный каплун. – Очень хорошо, что вы до сих пор у нас. Это вам, только, пожалуйста, разверните у себя, там вещи, которые мужчины, если они хорошо воспитаны, при женщинах не смотрят. В Доннервальде очень хорошие вязальщики, и я попросила одного человека подобрать то, что нужно зимой на войне. Кроме того, я привезла вам дриксенские часы. Вы привыкли, что с кесарией можно только воевать, но сейчас все изменилось, и мы теперь вместе, потому что нужно убирать скверну.

Капитан Бессер по-прежнему вызывал жажду убийства, немало отягощенную сходством с Зеппом, но кто ты такой, если не можешь вытерпеть полчаса в обществе наглотавшегося скверны подонка? Фельсенбург спокойно поздоровался и предложил устроиться в «Шестой улитке».

– Почему она шестая? – полюбопытствовал бесноватый, кажется, не испытывавший ни малейшего неудобства.

– Кошки ее знают, – отмахнулся Руперт, – но там приличное вино, хорошие закуски, а днем еще и народа мало.

Это было истинной правдой, а то, что фрошера-трактирщика успели прикормить «львы», шло приятным довеском, никоим образом посторонних не касавшимся.

– Позволили бы вы вашим сторожам погреться, – Бессер омерзительно усмехнулся. – Могу поклясться, что буду вести себя смирно, а хоть бы и нет, я вам на пару выпадов, не больше.

– Мне тоже так кажется, – себя Руппи не видел, но подозревал, что ухмылочка получилась не менее гнусной, – но лести не терплю. Прошу.

– Это не лесть, – поторопился заверить горник, оглядывая внутренность трактира. – Драгун, которого вы не прикончили после бегства Бруно от Эзелхарда, – честный малый. Он рассказал о ночном поединке, но по-настоящему всех впечатлили схватка у этой кошачьей батареи и резня в форте.

– Значит, – Руперт махнул рукой, подзывая «скучающего» хозяина, – кто-то из убийц все же удрал? Вот уж не думал…

– Этот человек сам не дрался и ушел к нам после казни Вирстена и его друзей.

У Вирстена были друзья? Надо же… Но кто удрал после казни? Офицеры вроде бы на месте, неужели солдат? Фельсенбург потянулся, давая понять загодя засевшим в «Улитке» каданцам, что всё в порядке. Конечно, это было враньем: рука так и норовила выхватить пистолет, но гада требовалось, самое малое, выслушать.