Алекс Маршалл - Пепел кровавой войны [litres]

Река Энисум славилась самыми красочными в империи рифами, и великий Тински построил мастерскую на ее берегу для того, чтобы лучше изучить пресноводные кораллы и воспроизвести их завораживающие узоры на своих трубках. Во всяком случае, так гласит легенда, но, когда София справилась со множеством заданий, которые отпугнули бы любого из тех потенциальных учеников, что обивали порог мастера, Тински сказал ей правду: он выбрал этот берег из-за того, что здесь всегда был хороший клев. Тински любил ловить рыбу. И секрет его чудесного кораллового рустирования [8] Рустирование – создание искусственного рельефа на поверхности курительной трубки. тоже оказался неожиданно прост: отпили кусок метловища, вбей в торец четыре гвоздя без шляпок, заостри их хорошенько и ковыряй ими трубку, пока результат тебя не устроит. Очень просто… Только во всех делах, что кажутся профанам такими простыми, начиная от завязывания рыболовной мушки и заканчивая рустированием трубки, есть закономерность: чем дольше ты этим занимаешься, тем ясней понимаешь, что тебе еще многому нужно научиться.

Конечно же, при всей своей грубоватой красоте метод кораллового рустирования был всего лишь маскировкой, попыткой оживить трубку со скучной текстурой или кавернами. Вересковый корень тем и загадочен, что самые многообещающие его части внутри могут оказаться невзрачными, а те, что выглядят бесперспективными, скрывают невероятный рисунок, ожидающий лишь своего освобождения. Так было и с этой трубкой – богатый «птичий глаз» и поперечное зерно требуют тонкого шлифования, бордовой морилки и золотистого песка, и только тогда она станет по-настоящему прекрасной.

И вот теперь все готово. София хотела бы показать эту трубку своему учителю, но тот ушел к реке забрасывать удочку в вечность…

«Должно быть, меня чем-то одурманили», – решила София, вертя законченную трубку в саднящих ладонях. Мысли путались, как петли в детской игре в веревочку; никак не удавалось сосредоточиться на чем-то одном… или, может быть, она сосредоточивалась на одном и том же снова и снова, забывая, что уже думала об этом. Видимо, ей что-то подсыпали в воду – взяв дурной пример с Бориса, охранники вовсю угощались ее пищей и вином. Что-то в воде или в самом воздухе – древние миазмы, вымытые из недр потухшего вулкана и хранящие в себе яд даже через столько веков после того, как этот огонь был погашен колдовством.

Влияние Диадемы все-таки проскользнуло в трубку, в ее необычной форме угадывались крутые склоны вулкана и раструб кратера. Это была адская работа, но умелые руки Софии помнили свое дело и сосредоточивались лучше, чем голова. Одним лишь демонам известно, где Борис раздобыл этот резной седловидный мундштук, изгиб черного янтаря с кобальтовым кристаллом посередине и серебряной звездой с обратной стороны. Он словно был сделан специально для нее. Все элементы прекрасно подходили друг к другу, и пусть София не помнила, сколько времени потратила, вырезая трубку, зато в последний свой визит Борис пообещал принести чудесный рубиновый верджин для обряда инициации. Сама София предпочитала морскую смесь, но Тински, Корнелл Ривс, Рыжий Сыч и прочие выдающиеся трубочных дел мастера утверждали, что красный верджин лучше всего подходит для обкуривания чаши, сладость листа отлично проникает в древесину, а плотный нагар не дает ей прогореть.

Мордолиз теперь часто приходил к Софии. Мертвый, холодный призрак демона лежал возле постели, глядел на нее огромными черными глазами и, сколько бы она ни просила охранников увести его, каждый раз возвращался среди ночи или днем – в фиолетовых отблесках газовых ламп, освещавших ее камеру, определить время суток было непросто. Иногда, повернувшись во сне, она ощущала его присутствие под одеялом и улыбалась, храня этот секрет от тюремщиков, пока один из них не унес одеяло. Но это все равно продолжалось или, может быть, случилось всего один раз, а дальше повторялось уже во сне. Лучше бы снился Лейб, но он далеко отсюда, в Геминидах, трудится там в свое удовольствие, и Софии не хочется рисковать, заставляя его играть роль консорта… Только не сейчас, когда все пытаются отравить королеву…

Индсорит, вероятно, мучилась с теми же проблемами, самым жестоким образом узнавая, что ее любовники либо погибают в результате несчастного случая, либо сами оказываются замаскированными убийцами. Обычно это происходит в самые интимные моменты. Две бывшие королевы мрачно рассмеялись, когда София сказала, что не знает, какой из этих сценариев хуже, но смеялись недолго, потому что да – на самом деле они знали. В результате у Индсорит много лет не было любовников, как призналась она в хмельной откровенности, после того как София заявила, что давно уже не занималась чем-то более приятным, чем протирка своего шлема. И все это лишь доказывает: кому-то всегда приходится трудней, чем тебе.

Иногда кто-то так охрененно подходит тебе, что становится неловко, но ты не можешь знать наверняка, то ли это пробудилась страсть, то ли все дело в том, что ты когда-то убила ее семью и сделала из нее чудовище, каким она себя считает. И даже если тебе охренеть как хочется узнать, сколь сладки ее пухлые губы, но ты, вместо того чтобы прильнуть к ним, лишь заново наполняешь ее чашку. И в самом деле, у тебя в кои-то веки появился настоящий союзник, так зачем уподобляться Марото и портить все попытками стать чем-то большим, чем добрый друг?

С другой стороны, когда София помогала Индсорит мыться, она не смогла прогнать определенные мысли и пришла к выводу, что была слишком сурова к Марото. Ну хорошо, может, и не слишком, но все же сурова, с этим не поспоришь. Конечно, он был невыносим со своими бесконечными заигрываниями, но в те времена он заигрывал со всеми подряд, даже с Хортрэпом. И если быть честной с самой собой, под хорошее настроение она не единожды была готова к ответному флирту, пусть даже и подозревала, насколько сильно он запал на нее. В любом случае они были такими близкими друзьями, что временами это выглядело забавно и совершенно безобидно – даже милосердно, – но теперь она поняла, что ее реакция лишь заводила его, хотя нужно было всего лишь усадить его на задницу и объяснить раз и навсегда, что она ничего от него не добивается и что ей это просто неинтересно. Тогда она полагала, что такой серьезный разговор причинит ему сильную боль и навредит их дружбе, что Марото просто не способен на приятельские отношения с теми, кто ему нравится. Но теперь, увидев, какая крепкая дружба связала его с Пурной, София признала, что была к нему несправедлива. И это доказало ей, что никогда не поздно понять то, что ты должна была понять давным-давно: всегда говори друзьям правду, какой бы тяжелой она ни казалась, и позволь им самим решить, как с этим справиться.