Джон Норман - Свидетельница Гора

По крайней мере, я знала, кем была та девушка, что танцевала сейчас в этой комнате. И то, что она танцевала голой перед таким мужчиной, подходило ей полностью. И это, знаете ли, была не просто кто-то, кто знал это. Это была, прежде всего, я сама.

— На пол, земная женщина, — бросил мужчина.

И земная женщина, покорная льющейся мелодии и приказу мужчины, медленно и изящно опустилась на пол, и уже там, в такт бесстыдно чувственному напряжению, струящемуся в крови мужчин и женщин, продолжила свой танец.

Но вдруг мужчина резко хлопнул в ладоши, оборвав музыку, как раз в тот момент, когда я поднялась на четвереньки.

— Твоё тело больше не прикрыто шёлком, — заметил он.

Я плавно перетекла на колени, выпрямив спину, держа голову низко опущенной, прижав ладони к бёдрам и широко, как это мне подобало, расставила ноги.

Я услышала, что он что-то сказал музыкантами, а потом раздался тихий звон, который, несомненно, был звоном монет в кошельке. Один за другим трио музыкантов направились к выходу из комнаты.

— Хорошенькая рабыня, — бросил один из них, проходя мимо меня.

— Это точно, — поддержал его другой.

— Да, — согласился тот, перед кем я выступала, но тут же добавил: — Только ей ещё многому предстоит научиться.

— Нисколько не сомневаюсь, что это ей будут хорошо преподавать, — усмехнулся лидер этого трио.

— Всего вам хорошего, — попрощался с ними офицер.

— И вам всего хорошего, — махнул рукой старший из музыкантов, и они оставили нас наедине, меня, опустив голову, стоявшую на коленях перед диваном, и моего сегодняшнего господина, развалившегося на этом самом диване.

Рядом со мной раздался негромкий стук, что-то упало на пол передо мной. Это оказалась совсем маленькая ножка жареной птицы. Я подняла глаза на мужчину, понимая, что не имею права изменить позу. Да, я была страшно голодна. Я не ела с самого утра. Еда лежала прямо передо мной, но я по-прежнему не могла даже дотронуться до неё. У меня пока не было на это разрешения.

— Можешь поесть, — наконец, разрешил офицер.

Меня не надо было упрашивать дважды, едва я услышала его разрешение, как склонилась вперёд, схватила правой рукой брошенный мне кусочек мяса, и, поддерживая его левой, вцепилась в него зубами.

— Дженис оголодала, — заметил мужчина.

Всего несколько мгновений, и я уже снова с мольбой и надеждой смотрю на него. Мягкий толчок, в моё тело ударилось крошечное крылышко, объедок с его тарелки, и упало между моими бёдрами. Уже не дожидаясь разрешения, я жадно схватила прилетевшее угощение. Так, бросая в меня объедки своей трапезы, он скормил мне часть того, что оставалось на его тарелке. Потом, указав мне подползти к нему встать на колени рядом с ним, он кормил меня с руки. Само собой, при таком способе кормления, рабыне не разрешают пользоваться своими руками. Она должна, насколько возможно изящно, брать еду ртом с ладони господина. Причём мужчина, обычно кладёт на руку совсем крошечные кусочки пищи, так что такое кормление занимает приличное время. Зато даёт огромный положительный эффект, производит впечатление на рабыню, ясно давая ей понять то, кто владеет ей едой.

Оголодавшая за целый день, я ела нетерпеливо и с благодарностью, каждый раз, прикончив очередной кусочек пищи, поднимая взгляд и умоляюще смотря на мужчину, в надежде на продолжение.

Увы, настал момент, когда он решил, что с меня достаточно.

— Мы должны побеспокоиться о твоей фигуре, — усмехнулся офицер. — Не так ли, моё лоснящееся маленькое животное?

— Да, Господин, — со вздохом сожаления согласилась я.

Мужчина взял со стола маленький кувшин и, плеснув из него немного воды в неглубокую широкую пиалу, поставил эту пиалу на пол. Сигнал был недвусмысленным. Раз он не поставил чашку на стол и не передал её мне в руки, значит, у меня не было иных вариантов, как именно я должна была пить. Не вставая с колен, а подползла к пиале, опёрлась руками в пол, склонила голову и припала губами к воде. Дав мне напиться, он, взяв меня за волосы, снова поставил на колени, и, той же самой салфеткой, которой пользовался сам, сначала промокнул мои губы, а потом отдал её мне, чтобы я могла, уже самостоятельно, вытереть пальцы и тело.

— Сережки смотрятся привлекательно, — похвалил он.

— Спасибо, Господин, — поблагодарила я.

Офицер оценил браслеты на моих запястьях и плече. Думаю, ему понравилось то, что он видел. Затем его взгляд переместился к моей лодыжке.

— Браслеты хорошо смотрятся на твоей ноге, земная женщина, — заметил мужчина.

— Спасибо, Господин, — отозвалась я.

— Многие ли женщины вашего мира украшают себя такими браслетами? — поинтересовался он.

— Я не знаю, Господин, — пожала я плечами.

Я готова была предположить, что некоторые женщины могли бы их носить, в определенных местностях, в некоторых культурах.

— Может быть, они делают это тайно, — предположил гореанин.

— Возможно, Господин, — сказала я. — Я не знаю.

— Они делают облик женщины весьма чувственным, — заметил он.

— Да, Господин, — признала его правоту я.

— Встань, — приказал мне мужчина.

Я покорно поднялась на ноги и встала перед диваном.

Офицер тоже встал с дивана и, не забыв взять плеть, медленно, как он уже делал это прежде, обошёл вокруг меня. Подозреваю, что немногие из женщин Земле, смогли бы себе представить, что это такое, оказаться под оценивающим взглядом такого мужчины. Это довольно пугающее ощущение, чувствовать на себе такой взгляд, но одновременно это может необыкновенно глубоко волновать и дарить удовольствие. Я стояла выпрямившись, высоко подняв голову. От рабыни ожидают, что она будет красива, что она будет ценной собственностью. И как ценно то, что здесь человек признаётся обладающим достаточным интересом и важностью, чтобы на него смотреть, действительно смотреть. Здесь любой человек расценивается как достойный внимания, буквально и фактически, чтобы его рассматривать. В моём прежнем мире, всё выглядит так, как будто каждый индивидуум расценивается как бесконечно ценный и важный, но на деле никто не обращает особого внимания на кого-либо ещё, кроме себя. Как трагично, подумалось мне, что столь на немногих из земных женщин когда-либо действительно смотрели так. И дело вовсе не в том, что все они невидимки. Просто никто не обращает на них внимания.

Я предположила бы, что после еды моё тело могло порозоветь, а мой живот, несомненно, немного округлился.

Внезапно, я почувствовала, что плеть прикоснулась к моему левому бедру, а затем скользнула вверх по талии. Мужчина стоял немного слева от меня. Обрисовав снизу вверх контуры моей фигуры, плеть остановилась перед моими губами. А быстро поцеловала её тугую кожу. Офицер снова обошёл вокруг меня, встав слева и, на этот раз, немного позади меня. Я смотрела прямо вперёд, поверх дивана, уперев взгляд в стену позади него.