Джон Норман - Свидетельница Гора

— Но Ты — Тута! — указал он.

— Она и была Леди Констанцией из Беснита, — объяснила девушка.

— Тута была рабыней!

— Нет! Она была свободной! Хозяин подземелий, по своей доброте, разрешил ей выходить в город, но только при условии, что она наденет ошейник и рабскую одежду! Поверьте, не было никакой опасности того, что у неё появится возможности убежать!

— Но Тута, носила клеймо на правом бедре! — воскликнул Генри.

— Нет, — улыбнулась Констанция. — Это Вы так подумали. Просто я была в тряпках, которые мне выделили, а они открывали только моё левое бедро, на котором клейма не было. Вот Вы и решили, что была рабыней с клеймом на правом бедре.

Он недоверчиво уставился на свою рабыню.

— Я полагаю, что господин не возражает против того, что его девке пометили левое бедро? — игриво поинтересовалась та.

— Нет, конечно, нет, — мотнул головой Генри. — Я — правша. Мне так удобнее.

— Вот и замечательно, — улыбнулась девушка.

— Ты была Леди Констанцией? — переспросил мужчина, видимо, всё ещё не до конца веря свалившейся на него информации.

— До этого утра, но всего ан назад перестала ей быть, после того как мне, по требованию дома Уильяма их Харфакса, выжгли клеймо и надели ошейник.

— Но почему Ты не сказала мне, что была свободна? — поинтересовался Генри.

— Все должна были думать, что я рабыня, — объяснила она. — И Вы тоже не говорили мне, кем были!

— Конечно, не говорил, — буркнул молодой человек. — Какой было твоё дело, кто я такой и зачем сюда приехал? Я был уверен, что Ты была простой рабыней.

— Да, Господин, — согласилась Констанция, со счастливым выражением на лице.

— Моя Тута! — сказал Генри, словно пробуя имя на вкус, и его лицо засветилось от восторга.

— Нет, меня зовут — Констанция, — поправила его девушка. — Это имя дал мне мой господин!

— Но разве Ты не должна была сказать мне, что была свободна? — просил молодой человек.

— Но ведь Вы тогда могли бы изменить отношение ко мне, — объяснила Констанция. — Разве не перестали бы чувствовать себя со мной свободно, не перестали бы подходить ко мне, и рассматривать меня? А мне хотелось, чтобы Вы подходили ко мне. Хотелось, чтобы Вы касались меня. Я хотела понравиться вам. Я хотела, чтобы Вы относились ко мне не как к той, кем я была в юридическом смысле, не как к свободной женщине, а как к той, кем я была в сердце, к чему я так долго шла, но наконец, стала, как к настоящей женщине, как к той, кто по закону природы принадлежит мужчинам, как к той, кто по всем человеческим законам, является рабыней мужчины.

— Но именно так я к тебе и относился, — заметил Генри.

— И это было правильно, мой господин, — прошептала она.

— И всё же, Ты должна была сказать мне, что была свободна, — укорил её молодой человек.

— Нет, Господин, — замотала головой его рабыня.

— Но почему? — поинтересовался он.

— Дело в том, что когда я находилась около вас, — ответила Констанция, — я не была свободна. Рядом с вами я была рабыней.

И они слились в поцелуе.

— С первого же мгновения, как только я вас увидела, — сказала девушка, когда оторвалась от Генри, — я хотела только одного, быть вашей рабыней.

— А я, с первого взгляда, захотел иметь тебя в своём ошейнике, — признался её хозяин.

— И вот теперь я в вашем ошейнике, — довольно прошептала Констанция.

— Как же Ты могла быть Констанцией из Беснита? — осведомился Генри.

— Забудьте об этой холодной, жадной, тщеславной женщине, — попросила его она, — думайте обо мне только как о рабыне в ваших руках, которая готова умереть ради вас.

— Но Леди Констанция из Беснита, — не мог остановиться мужчина, — оскорбила мой дом.

— Она — теперь ваша рабыня, — вздохнула девушка. — Сделайте с ней, всё, что захотите.

— Я должен доставить тебя в Харфакс, — напомнил ей Генри.

— Я преследую за своим господином с любовью, — заверила его она.

— Но я поклялся, что брошу тебя голой и закованной в цепи к ногам моего отца.

— Так сделайте это, — улыбнулась Констанция. — Я прошу вас об этом.

— Твоя жизнь не будет легкой в нашем доме, — предупредил её он.

— Я — рабыня, — пожала плечами девушка. — А рабыни не ждут, что их жизнь покажется им лёгкой.

— Что же мне теперь с тобой делать? — вздохнул Генри.

— Я очень надеюсь, что мой господин сделает со мной всё, что ему понравится.

— Я люблю тебя, — признался он Констанции.

— И я тоже люблю Вас, мой господин, — ответила та.

— Моя Тута! — сказал Генри, словно пробуя имя на вкус.

— Констанция, — напомнила его рабыня.

— Ты будешь быстро отзываться на обе этих клички, — предупредил её он.

— Да, Господин, — ответила она, не скрывая своего счастья.

Но в следующий момент послышался негромкий шум. Он прилетел со стороны боковой двери, через которую в прошлый раз в зал вошли клерк и охранники, приведя с собой рабыню.

Генри бросил быстрый взгляд в ту сторону. Его рабыня тоже обернулась и посмотрела туда поверх плеча. Огорчение промелькнуло по её прекрасному лицу.

— Я уже была готова служить вам! — вздохнула она.

— Служить мне? — переспросил мужчина.

— Несомненно, господин знает, что надо делать с рабыней, — намекнула она.

Уже через мгновение она упала на спину, брошенная его рукой.

— Расставь ноги, рабыня, — приказал Генри.

— Да, мой господин! — восторженно воскликнула его рабыня.

Снова из-за двери донёсся звук. Клерк, насколько я понимала, вот-вот должен был вернуться в зал. Хозяин подземелий, вместе с двумя охранниками и мной, скорее всего, ждал именно его.

— Бесстыдники, — проворчал Тарск обращаясь ко мне, кивая в сторону пары извивающихся в алом круге тел.

— Да, Господин, — поддержала его я, впрочем, не скрывая счастливого выражения лица.

— А с другой стороны, он же должен был испытать шлюху, — усмехнулся надзиратель.

— Да, Господин, — согласилась я.

— Интересно, как она справится с этим, рабыня? — поинтересовался он моим мнением.

Я с улыбкой наблюдала за ними. Констанция запрокинув голову и закрыв глаза, задыхалась в руках своего господина.

— Могу предположить, что превосходно, Господин, — ответила я.

— А она неплохо выглядит, голая и в ошейнике, — признал Тарск.

— Да, Господин, — не могла не согласиться я.

— В нём она на своём месте, — сказал он.

— Да, Господин, — улыбнулась я.

— Ай-и! Ай-и-и-и! — внезапно кричал и задёргался Генри.

— О-о, мой господи-ин! Мо-ой господи-и-ин! — вторила ему рабыня.

Девушка заплакала и, задёргав руками, связанными за спиной, простонала:

— Я не могу обнять вас! Я хочу обнять вас!

Тогда её владелец встал рядом с ней на колени и приподнял её в полусидящее положение, поддерживая своими руками.

Голова и волосы Констанции свисали вниз, великолепное тело было покрыто пятнами разных оттенков красного, словно некий абстрактный гобелен, затвердевшие соски торчали вверх.