Джон Норман - Свидетельница Гора

Судя по тому, что я видела со своего положения, офицер, сидевший за тем столом, за которым решались проблемы с моими бумагами, пребывал в некоторой растерянности, которую мой сопровождающий никак не мог рассеять.

К своему раздражению, я отметила, что тот мужчина, который до того проявлял интерес ко мне, теперь не сводил глаз с блондинки. Но я-то была привлекательнее, чем она! Женщина перелила немного жидкости из кувшина в один из сосудов на столе. И я была уверена, что эта плутовка отлично знала о том, что он её рассматривает! Внезапно он шагнул и встал совсем вплотную к ней. Женщина подняла голову и, посмотрев в его глаза, развернулась и поспешно направилась к боковому проему, занавешенному расшитой бисером портьерой. Солдат не мешкая, последовал за ней.

Я непроизвольно заёрзала в мешке. Этот мужчина был красавчиком. Не то что уродливый, отталкивающий и грубый гигант-надзиратель. Было бы приятно оказаться в его руках! Возможно, мне стоило бы немного побольше подвигаться перед ним, словно неосторожно.

У меня даже вырвался негромкий стон. Нет, не такой, каким дают понять, что я пытаюсь привлечь к себе внимание. На самом деле, я, конечно, не пыталась привлекать к себе внимания! Я только что издала тихий звук, который на самом деле ничего не означал.

А когда я краем глаза заметила, что один из мужчин внизу посмотрел вверх, я немного подвигала ногами, то сведя их вместе, то слегка разведя, шевеля пальцами ног, и немного сгибая колени. У меня соблазнительные ноги, в этом я была уверена. Я не думала эта демонстрация, даже притом, что совершенно случайная, останется незамеченной такими мужчинами. А я всегда могла бы притвориться, что они меня неправильно поняли. Разумеется, такая защита кейджеры вряд ли окажется для неё эффективной. Действительно, станут ли такие мужчины выяснять, правильно они меня поняли или нет?

— Как её зовут? — полюбопытствовал мужчина, стоявший подо мной, и у меня даже душа в пятки ушла.

— Никак её не зовут, — недовольно буркнул надзиратель.

Признаться, рада я была необыкновенно. Он проявил ко мне интерес. А имя действительно важно. Ведь по нему можно будет отследить девушку. Кроме того, оно полезно, если требуется вызвать её, послать кому-нибудь и так далее. Однако, на данный момент, как я только что узнала, у меня не было имени. И возможно, это даже хорошо, подумалось мне. Эти мужчины, или, по крайней мере, некоторые из них, являлись владельцами чудовищных животных. А значит, и я в этом нисколько не сомневалась, они будут превосходными и суровыми владельцами и для других видов животных, например, соблазнительных маленьких животных, таких как я. Как удачно это для меня! Ведь будь у меня имя, ему было бы несложно потребовать меня к себе. Получается, что у меня меньше поводов для страха, что меня вызовут на меха таких зверей! Но как же мне хотелось иметь имя, хотя я и понимала, что это будет всего лишь рабская кличка, которая к тому же предоставит меня удобству и удовольствию рабовладельцев. Как ещё я могла бы быть вызвана? А ещё его можно было бы написать на черепке, брошенном в урну для жеребьёвки. А ведь я уже много дней провела без мужской ласки! Кто-то должен смилостивиться над бедной кейджерой!

Я предположила, что у меня будет земное имя, раз уж я была землянкой. Эти имена расцениваются здесь не иначе как рабские клички. Иногда их даже дают гореанским девушкам в качестве наказания. Конечно же, я даже не думала возражать. Я только надеялась, что это будет симпатичное имя. И конечно, такое, которое сразу скажет гореанскому владельцу: «рабыня».

Между тем, все дела за столом, очевидно, были улажены, и мы получили разрешение продолжать движение. Наконец-то, меня поставили на пол. Наконец-то я снова почувствовала под ногами твёрдую поверхность! И я снова очутилась среди мужчин. Какой маленькой я казалась себе рядом с ними. Внезапно меня охватил страх. Я больше не была защищена высотой. Впрочем, защита и безопасность этого высокого убежища были весьма призрачны, поскольку полностью оставались на усмотрение других. Мужчины могли предоставить мне их, а могли и забрать, немедленно, стоит им только захотеть.

Поводок был размотан с моего горла и снова крепко зажат в руке моего сопровождающего. Только после этого меня отстегнули от цепи.

Мой тюремщик и солдат, его сопровождавший, и принялись чём-то совещаться, но я особо не вслушивалась. Дело в том, что я заметила, как один из солдат, красавец мужчина, тот самый который смотрел на меня и спросил моё имя, не сводит с меня оценивающих глаз. Я отвела взгляд и вскинула голову. Пусть знает!

Какое мне до него дело! Но он только хлопнул себя по бедру, по-видимому, найдя это забавным. Он что, думает, что я ещё не изучила свой ошейник?

Внезапно я испугалась. А что если он однажды заставит меня дорого заплатить за это выражение лица и за этот жест?

Однако в этот момент мой тюремщик, продолжил путь, следуя за солдатом.

Поводок натянулся, и мне ничего не оставалось кроме как поспешить за ними. А сзади раздался весёлый мужской смех. Честно говоря, в тот момент я больше всего боялась, что они могли запомнить меня.

Мы прошли через двери. Правда, это снова больше напоминало тяжёлые ворота, чем обычные двери.

Я следовала за мужчиной на поводке, по длинному, слабо освещенному проходу, который в нескольких местах был перегорожен, в данный момент незапертыми воротами, некоторые из которых представляли железные решётки, а другие были действительно воротами из дерева, укреплённого металлом. Последние были снабжены узкими прорезями на высоте примерно восемь — десять футов от пола. Позднее я узнала, что это были бойницы, используемые для стрельбы из арбалета. С внутренней стороны створок ворот имелись платформы, на которых должны были стоять стрелки. В то время я не заметила, но были ещё и другие бойницы. Они располагались в стенах наверху, и из них можно было обстреливать пространство перед воротами, если противники добьются сомнительного успеха и доберутся да них. Подозреваю, что в том проходе, а возможно, и вообще во всех этих укреплениях в целом, не было такого места, которое не могло бы быть поражено стрелами и болтами как минимум с двух направлений. Кроме того, через такие отверстия можно было поливать врагов различными агрессивными жидкостями, вроде смолы, кислоты или кипящего масла.

Миновав очередные ворота, мы внезапно оказались в темноте. В абсолютной темноте. Несколько минут мы пробирались через многочисленные больше похожие лабиринты проходы. Иногда нам приходилось останавливаться перед теми или иными воротами, в которые нас впускали только после обмена паролями и отзывами. Думаю, что там были и боковые ответвления, поскольку иногда я ощущала движение воздуха. Если не знать схемы этого лабиринта, то, как мне кажется, можно многие дни потерянно и беспомощно бродить здесь. Один раз я чуть не закричала от ужаса, но кляп, в который я вцепилась ещё отчаяннее, задавил мой вопль, пропустив наружу только тихое мычание. Я почувствовала, как моего бедра коснулся густой сальный мех большого любопытного животного, вероятно такого же, с которым я познакомилась незадолго до того на карнизе. Я понятия не имею, сколько их было в том проходе, но много. И хотя я не могла ничего видеть, но запах их я ощущала часто. Животные вели себя тихо. Лишь однажды я услышала стук когтей одного из них по камню. Ни разу не сверкнул отблеск света в их глаз, потому что в тех проходах не было ни искры света, который можно было бы отразить. Тем не менее, солдат и надзиратель продолжали уверенно двигаться вперёд. Не знаю, помнили ли они эти проходы наизусть, или шли на ощупь, ориентируясь по знакам на стенах или на мостовой. Лично меня направлял поводок. Если бы я не шла вслед за натяжением, то меня нужно было вести неким другим способом. Обычно, на небольшое расстояние рабыню ведут, взяв за волосы, согнув в талии и держа её голову у бедра. Само собой, мы предпочитаем поводок.