Рошани Чокши - Звездная королева [litres]

Гаремная жена подходила все ближе, и я решала, как ее поприветствовать. Нужно поклониться? Должна ли я вообще хоть что-то делать?

– Какой план? – спросила Камала.

– Хочу попросить ее устроить пожар.

Глаза демоницы заблестели.

– О-о-о-о… Люблю, когда их подают горяченькими и обугленными.

– Когда огонь разгорится, нас здесь уже не будет. Это просто для отвлечения.

Наконец женщина замерла перед нами.

– Для меня честь познакомиться с вами, – начала я. – Я рада, что принцессе Гаури есть кому довериться. Это значительно облегчит нашу задачу.

Гаремная жена стояла, все еще крепко сжимая пальцами край зеленого сари. Но вот она медленно убрала шелк с лица, открывая подбородок, что, как я знала, дрожал, когда она кричала; тонкие губы, до трещинок высушенные солнцем и кальянным дымом; ухмылку, искажавшую обвисшую плоть ее левой щеки, и глаза, которыми она будет смотреть, как ты заживо горишь, и ни разу – даже чтобы смахнуть с ресниц пыль и пепел – не моргнет.

Матушка Дхина.

Все заготовленные слова со свистом вылетели из головы.

– Вы… – выдохнула я.

Я забыла, что на мне одежда садхви. Матушка Дхина оглядела ее и отступила на шаг.

– Как смеешь ты так разговаривать со мной, нищенка? Не представляю, почему Гаури вверила тебе наши дела.

«Наши?» Должно быть, я ослышалась. Матушка Дхина, которую я знала, никогда и никому не стала бы помогать. Я сомневалась, что ее волновал хоть кто-то, кроме ее дочерей, а те наверняка уже замужем и давно покинули зеркальные залы бхаратского гарема.

Я уперлась пятками в землю, ожидая пощечины, но не дождалась. Да и с чего бы? Я уже не была Майей. Та девушка действительно стала призраком, а я все цеплялась за эмоции, которые она копила внутри, – гнев и ненависть. Но еще… сожаление. Сколько раз я замирала за тонкой шторкой, ожидая, когда они заметят, что я – это не только гороскоп? Не только девчонка, на которую можно повесить всех собак…

Я затаила дыхание и неожиданно даже для самой себя сказала:

– Прошу прощения, что оскорбила вас и вашу…

– Мои дочери умерли от потливой горячки, – перебила матушка Дхина. – Я не мать принцессы Гаури, если ты вдруг так подумала.

Парвати и Джая мертвы?

Я не испытывала к ним привязанности, но и не желала им такого конца. Где я пропадала, пока мир вырывал из земли корни и уничтожал места и людей, которых я знала? И сестры мои тоже шли по дворцовым коридорам Нараки мимо моих покоев, пока я спала и видела кошмары о садах, что раскалываются под ногами?

– Я вообще уже не мать, – прошептала матушка Дхина.

С лица ее слетела защитная маска, обнажив горе, и на миг не осталось и следа от матушки Дхины из моего прошлого. Я увидела некогда красивую, но увядшую женщину; подведенные сурьмой глаза окружала высохшая кожа. Я увидела женщину, которая верила в свою эпоху, а та не ответила взаимностью, забрала ее дочерей и оставила старуху с обоюдоострым мечом долгой жизни.

– Садхви-садхви-кость-раздробленная, камнем сразу дай по морде ей, – провопила мне на ухо Камала. – Лгунья-или-королева, что свело вас с этой стервой? Кровь ли? Плоть ли? Дай узнаю, разорву и покусаю.

Я толкнула ее в бок:

– Может, пойдешь пастись?

– Пастись? Я не пасусь.

– Значит, иди выслеживай павлина.

– Ты не очень-то любезна, – буркнула Камала и ускакала прочь.

– Теперь ты хочешь лишить меня последнего утешения в старости, – обвиняюще продолжила матушка Дхина. – Хочешь отправить Гаури в ничейные земли и ждешь от меня помощи.

– Помощи ждет она, и если бы вы с ней не согласились, вряд ли бы сюда пришли, – заметила я. – К тому же, уверяю, я отнюдь не горю желанием куда-то ее отправить.

Чистая правда.

– Что я должна делать? – спросила матушка Дхина.

– Раджа Сканда любит своих жен?

Губы ее изогнулись в злой усмешке.

– О да. Он осыпает их драгоценностями и каждую ночь проводит в их компании. Он отдает им самые просторные покои и прогоняет старух. Он позволяет женам втаптывать в грязь тех из нас, что появились в гареме первыми, что служили королевству дольше всех и родили дворцовых детей, доживших до наречения именами.

Голос матушки Дхины не утратил хрипотцы, но если когда-то она казалась страстной, но теперь походила скорее на треск камней. В сердце расцвело темное чувство триумфа. Теперь-то она поняла то, что я знала все эти годы.

Но к злорадству примешивалось еще что-то… Жалость. Вот так ирония – уж не думала, что когда-нибудь испытаю ее к женщинам из своего прошлого. И все же горло перехватило от желания – впрочем, быстро подавленного – простить матушку Дхину. Я знала, какое мне уготовано будущее, и сбежала. Пусть, по моим ощущениям, с тех пор миновало лишь несколько дней, я всегда понимала, что впереди нет ничего, кроме одинокой клетки. А матушка Дхина только недавно пришла к тому же выводу.

– Устройте пожар в гареме, – сказала я.

Глаза ее сверкнули, губы вновь изогнулись в улыбке.

– Вредить никому не надо, – быстро добавила я. Лучше не подбрасывать дров в пламя ее былой жестокости. – Мы ведь не хотим, чтобы Гаури обвинили в чьей-то смерти.

Поразмыслив, матушка Дхина неохотно кивнула.

– Отправьте их всех ко мне. Всех жен, всех женщин из гарема. Пока раджа Сканда разбирается с пожаром, Гаури уже исчезнет.

– Ты называешь ее по имени, – предостерегающе начала матушка Дхина. – Слишком панибратски, на мой вкус.

Затем шагнула ближе и всмотрелась в мое лицо. Казалось, взгляд ее слой за слоем сдирает пепел и краску, скрывавшие мои истинные черты.

– Ты знала принцессу Гаури прежде?

Я сглотнула:

– Нет.

Она не отвела глаз.

– Ты мне кое-кого напоминаешь.

Я даже догадывалась кого.

– Она умерла родами. И оставила дочь, которая нуждалась в матери…

Матушка Дхина умолкла, лицо ее, уже вновь прикрытое вуалью, закаменело. Я знала, о ком речь. О моей матери. Адвити.

– Она не боялась доверять и оправдывала чужое доверие, – с невольным уважением продолжила матушка Дхина. – Но почитателей ей это не принесло. Как и моей дружбы, если уж на то пошло.

– А ее дочь? – подтолкнула я, старясь говорить спокойно.

– У нее был недуг, если можно так выразиться. Тогда в королевстве еще верили гороскопам. – Она вздохнула. – Те дни давно позади. Но гороскоп девочки пророчил несчастья. Опасность. И мы жили в странные времена, хоть и не такие странные, как сейчас. Но начались беды, понимаешь? Мы к такому не привыкли. Мы хотели ответов и не находили их. Хотели как-то объяснить обрушившиеся на нас несчастья и не могли. Многие тогда потеряли детей, братьев, целые семьи на войне… и девочка стала… ну, ее…

– Ее во всем и обвинили, – закончила я.