Холли Блэк - Злой король [litres]

Хизер подходит ко мне:

– Это все настоящее?

– Самая настоящая реальность, – подтверждаю я.

– И это правда, что эти люди – эльфы и Виви – эльф, как в сказке? – Хизер снова обводит взглядом комнату, словно опасается, что сейчас сквозь штукатурку и резное дерево в комнату ворвется единорог всех цветов радуги.

– Ага, – соглашаюсь я. Она выглядит ошеломленной, но не злится на Виви, и это уже кое-что. Возможно, она слишком изумлена, чтобы сердиться, по крайней мере пока.

А может, Хизер на самом деле довольна. Может, Виви была права насчет того, как надо ей все сказать, и Хизер потребовалось всего несколько минут, чтобы испуг сменился восхищением. Что мне известно о любви?

– А это место… – Хизер запинается. – Оук – какой-то принц? У него рожки. И эти глаза у Виви.

– Кошачьи, как у ее отца, – говорю я. – Таких здесь много, уверяю тебя.

– Звучит пугающе, – признается Хизер. – Твой отец. Извини, я хотела сказать, отец Виви. Она говорит, он тебе не настоящий отец.

Я вздрагиваю, хотя знаю, что Виви имела в виду совсем не это. Может, она даже не произносила такие слова.

– Потому что ты человек, – вносит ясность Хизер. – Ведь ты человек, верно?

Киваю и вижу облегчение на ее лице. Она робко смеется.

– В Фейриленде быть человеком нелегко, – говорю я ей. – Идем со мной. Хочу тебе кое-что рассказать.

Хизер старается поймать взгляд Виви, но та все еще сидит на ковре и роется в чемодане. Снова безделушки, пакетики с лакрицей, ленты для волос и большой сверток в белой упаковке с золотым бантом, на котором по всей длине написано «Поздравляю».

Хизер никак не решит, что делать, но потом следует за мной. Виви, похоже, даже не замечает этого.

Как странно вернуться в дом, в котором выросла. Хочется взбежать по лестнице, распахнуть дверь в свою детскую комнату, посмотреть, что здесь осталось от меня. Так и подмывает забраться в кабинет к Мадоку и порыться в его бумагах – ведь я как-никак шпионка.

Вместо этого выхожу на лужайку и направляюсь к конюшне. Хизер делает глубокий вдох. Взгляд ее устремлен на башни, поднимающиеся за линией леса.

– Виви рассказывала тебе о правилах? – интересуюсь я на ходу.

– Правилах? – Хизер качает головой, она явно озадачена.

В свое время Виви рассказывала мне о них много раз, тогда как другие об этом не позаботились. Поэтому такое отношение со стороны Виви кажется мне намеренной небрежностью; ей надо было рассказать Хизер, как трудно нам, смертным девушкам, пришлось здесь, как мы осторожничали и какой осмотрительной должна быть она, пока гостит в Фейриленде.

– Она говорила, чтобы я держалась ее, – вспоминает Хизер. Наверно, заметила недовольство на моем лице и хочет защитить Виви. – Чтобы никуда не уходила одна, только в сопровождении одного из членов семьи.

Я качаю головой:

– Этого недостаточно. Послушай, народ умеет заколдовывать вещи, и они выглядят не тем, чем являются. Фейри могут помутить твой рассудок, очаровать тебя, заставить делать такое, что ты в нормальном состоянии никогда не сделаешь. А еще у них есть такие яблоки, фейрийские фрукты. Если попробуешь, то будешь думать только о том, чтобы откусить еще.

Говорю прямо как Ориана.

Хизер смотрит на меня испуганными глазами и, похоже, не верит. Интересно, не зашла ли я слишком далеко. Пробую продолжить, но уже более спокойным тоном:

– Мы здесь в невыгодном положении. Народ не стареет, он бессмертен и владеет магией. И не каждому из них нравятся люди. Поэтому будь начеку, не заключай никаких сделок, а еще постоянно носи с собой ягоды рябины и соль.

– Хорошо, – говорит она.

Вижу, как в отдалении, на лужайке, конюхи ухаживают за двумя ездовыми жабами Мадока.

– Вообще-то, ты неплохо справилась с этим, – замечаю я.

– У меня два вопроса. – Что-то в ее голосе или манере держаться подсказывает, что ей сейчас гораздо труднее, чем я думала. – Во-первых, что такое ягоды рябины? И во-вторых, если Фейриленд такой, как ты говоришь, почему ты здесь живешь?

Открываю рот. Потом захлопываю его. Наконец говорю:

– Это мой дом.

– Так быть не должно, – возражает она. – Если Ви смогла уехать, то и ты можешь. Ты же сама сказала, что не одна из них.

– Идем на кухню, – предлагаю я и поворачиваю к дому.

На кухне взгляд Хизер притягивает котел – такой огромный, что мы вдвоем смогли бы в нем помыться. Она смотрит на ощипанные тушки куропаток, лежащие на разделочном столе рядом с тестом, раскатанным для пирога.

Иду к стеклянным вазам с растениями и срываю несколько ягод рябины. Достаю толстую нитку, которой зашивают нафаршированных кур, кусок марли и завязываю ягоды в небольшой узелок.

– Положи это к себе в карман или в лифчик, – советую я Хизер. – И постоянно носи с собой, пока ты здесь.

– И это меня обезопасит? – спрашивает она.

– Целее будешь, – отвечаю я, сшивая мешочек для соли. – А этим посыпай все, что ешь. Не забывай.

– Спасибо. – Она берет мою руку и быстро пожимает. – Мне все кажется, что это нереально. Знаю, звучит нелепо. Я стою перед тобой. Чувствую запахи трав и крови от этих маленьких странных птичек. Если уколешь меня иглой, будет больно. Но мне до сих пор кажется, что все ненастоящее. Хотя теперь понятны все глупые увертки и отговорки Виви, ее нежелание жить нормальной жизнью, как, например, когда она ходила в старшую школу. Но все это означает, что мир перевернулся вверх дном.

Когда я была там – на улице, в квартире Хизер, – разница между нами казалась столь огромной, что я представить себе не могла, как Хизер ее преодолеет.

– Что бы ты ни сказала, мне это не покажется нелепым, – говорю я ей.

Она упивается ароматами местного воздуха на склоне дня, и в глазах ее светится интерес, вселяющий в меня надежду. В моей памяти живо неприятное воспоминание о девочке с карманами, набитыми камнями, и сейчас я чувствую огромное облегчение от того, что Хизер смогла принять мир, перевернувшийся с ног на голову.

Возвращаемся в гостиную, Виви улыбается нам.

– Джуд устроила тебе большую экскурсию?

– Я сделала ей обереги, – говорю я, намекая на то, что это ее обязанность.

– Хорошо, – весело отзывается Виви, потому что одного укоризненного тона мало, чтобы смутить мою сестру, если все идет так, как ей хочется. – Ориана говорит, что ты здесь нечасто появляешься. Похоже, ты серьезно поссорилась с нашим дорогим старым папочкой.

– Ты знаешь, чего это ему стоило, – отвечаю я.

– Оставайся на ужин. – Ориана поднимается, бледная, как привидение, и смотрит на меня своими рубиновыми глазами. – Мадок будет рад. И я тоже.

– Не могу, – говорю я и в самом деле жалею, что нет возможности остаться. – И так задержалась дольше, чем нужно, но я со всеми вами увижусь на свадьбе.