Оксана Букия - Серебряный. Отголоски Судьбы [СИ]

Димостэнису никак не удавалось собрать мысли в своей голове. Сейчас он хорошо ощущал огонь, исходящий от нее, даже то, что он сперва признал за веснушки, было проявлением ее необычного дара, горевшего внутри нее. Его ангел, о котором он столько грезил и которого так страстно желал найти, была Олайя Дайонте. Д-а-й-о-н-т-е. Однако это была она — его целительница, спасшая ему жизнь на берегу неизвестного озера.

— Разрешите мне пройти, сэй, пока вы опять не начали раздавать советы. Сегодня я не настроена их выслушивать.

— Я искал тебя. Хотел…

— Вы, наверное, хотите поблагодарить меня за небольшое одолжение, которое я оказала вам, когда вы попали в затруднительное положение? — перебила она его, явно нежелающая говорить об их самой первой встрече. — Не стоит, сэй. Как вы наконец заметили, я — целительница. Это моя прямая обязанность. Я не только хожу по коридорам дворца и ищу себе будущих избранников.

Дим помянул всех Богов, что их прошлая встреча была недолгой, и он не успел наговорить ей большего.

— Я не благодарить тебя хотел.

У девушки расширились глаза от изумления. Димостэнис прикусил губу.

— Могли бы мы поговорить?

— А сейчас мы что делаем?

— Прошу тебя, дай мне шанс исправить мою ужасную ошибку.

Дим сделал невероятное — шаг вперед, приближаясь к ней. Поднял руку, кончиками пальцев, едва касаясь, провел по ее щеке, опустился на шею, где под наглухо застегнутым воротником тонкого платья трепетно билась та самая жилка, к которой он однажды прикоснулся губами.

— И о чем вы хотели бы поговорить? — Олайя сделала шаг назад.

Он неуверенно улыбнулся.

— Я не знаю, я…

— Когда будете знать, тогда и обращайтесь, — безжалостно отрезала она, развернулась и пошла в противоположное от него направление.

Димостэнис резко выдохнул и с досадой прикрыл глаза.

— Впрочем, когда надумаете, вы знаете, где меня можно найти, — девушка, на миг задержавшись, исчезла за поворотом.

Димостэнис опустился на камни возле самой воды. Камни, камни, камни, голубые цветы, озера – застывшие зеркала, в них отражалось небо, казавшееся еще ближе и реальнее, чем если поднять глаза и посмотреть вверх.

— Можешь пока полетать, дружище, — Дим как обычно похлопал летуна на мощной шее, поделился силой, награждая за верную службу. — Буду надеяться, что я правильно понял, где могу ее найти.

Не коридоры же дворца они имела в виду? Правда, эти необитаемые мрачные скалы тоже с трудом можно было назвать идеальным местом для встречи.

Однако еще сложнее было преодолеть мысль, что девушка, которую он ждет — дочь Талала Дайонте. Наверное, прав был Аурино, сказав, что он всегда идет против течения. И вроде ведь даже не специально.

Димостэнис поднялся на ноги. Просто так сидеть и ждать было не выносимо. Он медленно обошел озера, свернул на узкую тропку, которая вела вверх, к самому высокому зубцу скалы, поднялся и вышел к еще одному озеру. Самому крупному из всех, что здесь были. Воронка, образовавшаяся после извержения вулкана, не вмещала в себя весь объем воды, и она почти вертикально падала со скалы, разбиваясь на сотни тысяч брызг. Могучий поток белой от пены воды разрезал склон хребта и с высоты свыше двух тысяч еров низвергался вниз грохочущим каскадом.

Дим обошел озеро и встал так, чтобы хорошо было видно падение воды в бездну. Бьющая энергия водопада плотными энергетическими нитями переплеталась с древней силой скал, создавая потоки такой мощи, что у него закружилась голова. Блеск этого могущества резал глаза и застилал разум. Звенья многочисленных цепей цеплялись друг за друга, переплетаясь в бешеный поток неуправляемой энергии.

Даже на расстоянии человек чувствовал, как соединяясь с его сущностью, стихия звала к себе. Туда, где она правила бездонную вечность, будто приглашала сыграть с ней … В самый безумный, самый последний раз. Или наоборот первый.

Димостэнис сделал шаг вперед. Сила опьяняла. Брызги падали на лицо, обдавая своим жаром, дразня. Ветер ревел в ушах. Он знал, что должен был сейчас сделать — избавиться от тесной оболочки, в которой был вынужден существовать и стать тем, кем он был рожден.

Как заново родиться и жить. Только по-настоящему. Жизнью, которую он никогда не узнает, если сейчас не подчинится.

Он шагнул еще, раскинув руки и подставляя лицо ветру.

Нити игривым соблазном обвили запястья, уходя по коже, вливаясь в кровь, устремившись к груди. Хьярт пронзило. Только не болью, как это было раньше, а восторгом, заставляя замирать в предчувствии наслаждения.

Он ощутил стихию во всем ее разнообразии и великолепии — каплю за каплей. Тихий шелест ночного прибоя и умиротворенный шум моря, просыпающегося под восходящими лучами Таллы. Рев водопадов и мерное урчание рек. Утреннюю песнь рос и вечный покой застывшего льда. Ярость штормов и разрушающее всесилие волн. Величие гроз и глухую дробь дождя по мокрой земле.

Появившийся из неоткуда маленький язычок пламени, бесстрашно ринулся в неравный бой, рискуя навсегда сгинуть в бескрайнем царстве воды. Капли возмущенно зашипели и накинулись на незваного гостя. Это напомнило, что в мире есть не только вода. Человек вздрогнул. Огонек встрепенулся и потянулся к нему. Стена вспыхнувшего пламени окружила, постепенно превращаясь в узкий горящий мост, который раскинулся у его ног, предлагая следовать по нему. Все еще находясь в плену стихии, он нерешительно поднял ногу и ступил на зыбкий путь …

…Олайя бесстрашно стояла на самом краю пропасти, обнимая его, не давая сделать последний шаг.

— Не уходи, не уходи, не уходи, — шептали губы девушки, прикасаясь к его лицу.

Димостэнис медленно открыл глаза. Все вокруг было в серебре. Искры плясали на золотых волосах, цеплялись за одежду, руки, обвивали их тела, заворачивая в серебристый кокон.

Хьярт скрутило болью. Олайя подняла руку, положила ему на грудь, успокаивая.

— Ты вернулся? — она подняла мокрое лицо. Вряд ли виной тому были лишь брызги, долетавшие до них от водопада.

Он неуверенно кивнул. Говорить пока было тяжело. В глазах все еще стояло бескрайнее синее пространство, а в ушах хрустальный звон капель.

Дим поднял руки, обнимая девушку, делая несколько шагов назад от бездны.

— Ты — смелая, — прошептал он, — впрочем, вряд ли ангелы могут быть другими. Я же был прав — ты мой ангел?

Она смотрела, не отрываясь, искренним глубоким взглядом.

— Это слишком много.

— Это мне решать.

Димостэнис уже несколько сэтов сидел на берегу озера, ожидая Олайю. Уходящая Талла окрасила склоны скал серебристым блеском. Прошлая ночь превратилась в сплошную мешанину обрывков и образов. Водопад, стихия, слияние, серебро, затапливающее все вокруг, сладостные объятия, жадные поцелуи, рыжие пряди на его лице.