Оксана Букия - Серебряный. Отголоски Судьбы [СИ]

— В смысле на праздничном шествии? — настороженно спросил главный советник.

— Пора возобновлять традиции. Я проеду по Эфранору, как это делали все мои предшественники. Я — император и мой народ должен знать меня.

Димостэнис вскочил на ноги. Остатки плетения соскочили с него, проясняя сознание.

— Какое к дьяволам шествие?! Ты не можешь сделать это!

— Это почему же? — в голосе правителя Астрэйелля послышались угрожающие нотки.

— Да потому что в городе появился яд, которым, как ты сам знаешь, были убиты твои родители. Банда неизвестных, владеющих этим оружием не поймана и цели нападения на одаренных пока не ясны. Один деятель сколачивает партию смертных, которые горят желанием отделаться от всех шактов и создать свое государство и правящая верхушка лишь преграда на пути к их мечтаниям. На Востоке баламутит народ Мюрджен. Этого мало?

— Ты только что расписался в некомпетентности службы, возглавляемой тобой и своей личной? — холодно поинтересовался император.

Димостэнису словно влепили пощечину. Он даже чуть повернул голову, как будто физически ощутил эту оплеуху.

— Мы служим вашему величеству и делаем все, что в наших силах, — сдержанно произнес он.

— Вы считаете, сэй, что я столько аров мечтал избавиться от опеки Совета для того, чтобы вновь выслушивать что я могу, а что нет? — император обошел вокруг застывшего главного советника.

— Считаю нет, ваше величество.

— Есть черта, которую я никому не позволю переступить. Даже вам, Димостэнис Иланди.

— Да, ваше величество.

— Я больше никогда и никому не позволю мне что-либо запрещать или разрешать, указывать мне, что я должен делать. Я — император! Любая моя воля должна быть исполнена, а не оспорена. Мои подданные должны мне служить, в не управлять мной. Вы поняли, главный советник?

— Понял, ваше величество.

— Тогда идите и несите свою службу, — правитель Астрэйелля кивком головы указал на дверь.

Димостэнис приложил правую руку к хьярту и склонил голову.

— Подготовку шествия и охрану, я возлагаю на вас, сэй, и вашу службу. Если конечно вы и дальше готовы брать на себя эти полномочия.

— Это как вам будет угодно, ваше величество.

— Мне угодно, чтобы ты по-прежнему был рядом, — сухо произнес Аурино, — но только не в роли моего нового опекуна.

— Я никогда не претендовал на это, ваше величество.

— Аудиенция окончена, — правитель отвернулся.

Вечерний ветерок слегка остудил пылающие щеки. Димостэнис вышел за ворота дворца и бросил вверх серебристый импульс. В первый раз за все ары своего проживания в городе, он позволил себе подобное. Сейчас ему было плевать на все приличия. Лишь бы убраться отсюда поскорее, пока он не наделал глупостей.

Как обычно Хорун не заставил себя долго ждать. Хлопанье крыльев, довольное урчание и одуряющее чувство полета. В душе все смешалось огненным комом. Выше! Натянуть поводья. Оставить внизу отягощающую слабость и недоумение несправедливости. Выше! Он должен быть там. В серебре уходящей звезды. Там он будет своим. Больше никому не надо будет ничего доказывать.

— Выше! — зарычал он. — Выше!

Ярх нырнул в нижние слои облаков. Жалобно заурчал, пытаясь вернуться назад. Наездник изо всех сил натянул поводья. Высота сдавила грудь стальным обручем. Летун, пытаясь увернуться от сгустков чистой энергии, появляющихся то тут то там, петлял, вертелся, то снижаясь, то вновь возвращаясь по приказу своего хозяина.

— Давай! Я хочу еще выше! — прохрипел Дим, натягивая поводья, когда Хорун вынырнул из белесого тумана. — Еще дальше!

… — Мой долг служить его величеству императору!

Лауренте Иланди отрицательно покачал головой.

— Дом Иланди в лице твоего старшего брата и меня отдаем долг короне. Ты не обязан.

— Но Аурино…

— Детские и юношеские ары прошли, Димостэнис, так же как и мальчик Аурино остался в прошлом. Сейчас есть лишь Его Величество император Астрэйелля. Правители не ценят дружбы, не умеют быть благодарными и у них ужасно плохая память…

Почти человеческий крик, наполненный болью, сорвал застилающую разум пелену. Димостэнис разжал одеревеневшие пальцы и отпустил жесткий кожаный ремень. Ярх спикировал вниз, так что наездник едва удержался на его спине.

— Прости меня, — когда полет вновь выровнялся, Дим распластался по спине, пытаясь достучаться до своего летуна, который обиженно его игнорировал. — Я знаю с друзьями так поступать нельзя. Прости.

Он гладил Хоруна, оставляя под своими пальцами серебристые дорожки, которые моментально растворялись под толстой шкурой.

— Смотри-ка, дружище, там наши горы, — Дим рукой указал на показавшуюся цепочку скал, — доставишь меня туда? Я без тебя никак.

Ярх приземлился около озера и, получив очередную дозу благодарности, благосклонно ткнулся мордой в грудь наезднику, показывая, что перемирие заключено.

Царство голубых цветов было пустынно. Наверное, стоило найти Олайю во дворце и договориться о встрече, но оставаться там было выше его сил. Дим досадливо кусал губы, понимая, что сегодня вряд ли увидит ту, к которой он так стремился. Он обошел озеро и по узкой тропинке вышел к водопаду.

Больше эта мощь не страшила и падение воды не звало за собой в бездну. Димостэнис сел на самый край обрыва, наблюдая за слаженным полетом капель, слушая их звонкую песнь. Здесь стихия не была разделена на нити, здесь она расстилалась целым холстом и одаренный четко ощущал это. Сейчас он вдруг осознал, что может взять эту силу, как она есть — целой и неделимой, но пока не знал, как это сделать.

Дим закрыл глаза и потянулся к каплям, к тихому шелесту, когда они сливались друг с другом, их звучному переливу. Частичка воды, живущая в нем, слилась со своими веселыми подружками и потащила его сущность в мир стихии.

Олайя остановилась в нескольких шагах от своего мужчины. Он вновь был погружен в мир воды, но как в прошлый раз в этом не было угрозы. Поэтому сейчас она могла позволить себе просто наблюдать за ним. Ей всегда нравилось смотреть на него. Когда он забывался и уходил в себя и искры серебра появлялись на его коже, нравилось ощущать силу, идущую от него. Впрочем, ей в нем нравилось абсолютно все.

Девушка сморгнула слезы, выступившие на глазах. С самой первой встречи она знала, что судьба определила ей нелегкий путь. Однако уже тогда поняла, что ни за что не свернет с предназначенной ей дороги.

— Доброй ночи, мой ангел.

Димостэнис почувствовал ее, как только она приземлилась около озера. Ждал, пока подойдет сама. Не стал тревожить, давая ей время на раздумья. Он повернул голову, встречаясь с ней взглядом.

Он любил смотреть на нее. На веснушки, ореховые глаза с золотистыми вкраплениями. Любил расплетать косы, когда они встречались и заплетать их вновь, когда расставались. Завязывать шнуровку плаща, перед тем как она садилась на ярха, чтобы не замерзла.