Оксана Букия - Серебряный. Отголоски Судьбы [СИ]

— Это как вам будет угодно, сэй Пантерри, — сухо ответил Дим, усевшись в кресло, в которое ему указали. — Я пришел узнать, зачем вы это сделали?

Бриндан Пантерри самый молодой из Совета Пяти, ему не было и пятидесяти. Сейчас без лишней пафасности и всего наносного в виде регалий, знаков отличий, в обычной одежде и открытым приветливым лицом, целитель выглядел даже дружелюбно.

— Что именно? — усмехнулся советник. — Прикрыл тебя перед Дайонте, не рассказав, о твоей страшной ране или потратил на тебя очень редкое противоядие?

— Предварительно угостив меня этим самым ядом. Кстати, откуда он у вас?

— У меня его нет.

— Тогда зачем вам лекарство против него?

— Чтобы спасти чью-то жизнь. Возможно твою.

Димостэнис фыркнул.

— Я его не пил.

Бриндан не удержался от ответной насмешки.

— Ты имеешь в виду ту настойку, которую я дал твоей сестре, чтобы она поила тебя? Это было всего лишь потогонное средство, чтобы выводить все последствия из твоего организма с небольшой добавкой успокоительных трав.

Дим даже не моргнул, про себя отметив, что несмотря на все дружелюбие и кажущуюся легкость общения, разговор предстоит тяжелый. Впрочем, разве он рассчитывал на что-то иное, идя в дом к одному из советников?

— Противоядие мы с Лауренте влили в тебя в первую же ночь, когда пришли к тебе. Правда, буду с тобой честен — помогло тебе не оно. Ни один шакт не выдержит столько времени, когда в его организм попадает этот яд.

— И что же мне помогло? Просветите?

— Твое серебро, — спокойно ответил Пантерри, вставая из-за стола. — И уже не в первый раз. Что-нибудь выпьешь? Вина? Бренди?

Дим отрицательно покачал головой.

— Надеюсь, не из-за опасений, что я могу тебя отравить?

— Вы надеюсь тоже, не думаете, что раз вы вдруг стали со мной откровенны, я без оглядки буду вам доверять?

Бриндан поставил на стол бутылку вина и два бокала.

— Кстати, из погребов вашего имения. Лауренте мне подарил. Я никогда не был против тебя, Димостэнис. Я всегда ждал, когда ты познаешь себя.

Дим едва сдержался, чтобы не рассмеяться советнику в лицо. Где-то он уже это слышал.

— Я знаю, — тем не менее, продолжил целитель, — что ты ждешь от меня правду о своем даре. К сожалению, я мало что знаю. Только то, что он уникален и что, если пришел одаренный наделенный энергией Таллы, значит, миру это было надо. Мы целители, истинные, — не без некоторого снобизма уточнил Пантерри, — чувствуем суть стихий чуть сильнее, мы ближе к источнику мироздания, чем другие одаренные. Что же касается твоего дара, спроси у своего отца. Ведь именно он — Иланди.

— Что-то он не торопится длиться со мной секретами, — заметил Дим.

— Я не понимаю Лауренте. Он зачем-то держит свое слово, данное более двадцати аров назад.

Димостэнис несколько раз хлопнул в ладоши.

— Действительно, — едко проронил он, — что такое слово в нашей жизни? Честь. Верность. Долг. Когда есть деньги, могущество, всевластие.

Пантерри не отреагировал на его выпад. Он вообще сделал вид, что не заметил этого ехидного замечания.

— В тот день двадцать два ара назад четыре советника приехали в ваше имение, чтобы проверить, как поживает наш подопечный. Обычная поверка, которую мы совершали каждый ар до его полного становления. И каково же было наше состояние, когда вместо цветущего и радостного наследника престола пред наши очи предстал окровавленный, в изодранной в клочья одежде мальчишка с глазами полными ужаса, тащивший на себе другого мальчишку? — Пантерри открыл бутылку и наполнил бокал темно-рубиновой жидкостью. — Мало будет сказать, что мы были поражены. Впрочем, все наши эмоции: удивление, испуг, ошеломление, быстро ушли на второй план. Мы увидели Серебряного. На наших глазах менялась страница истории. Для кого-то это был страх перед неизбежностью, для кого-то крах всех достижений.

Бриндан прервался. Несколько мгновений молчал, отвернувшись в окно.

— Кем бы ты ни был, но ты уже умер. Ни на тебе, ни в тебе не было ни одного живого места. Твоя жизнь теплилась лишь на кончиках этих чертовых серебристых иголок. Трое других отвернулись, вынося тебе приговор. А я думал лишь о том, что этот умирающий мальчик мое спасение и я не могу упустить такой шанс. Лауренте не понял моей заминки и решил, что я раздумываю о том, как мне поступить. Тогда он сказал, что если ты не будешь ничего знать о своем даре, то Серебряным стать не сможешь. И поклялся, что никогда ничего тебе не расскажет.

— От чего же я должен был вас спасти?

— От судьбы. Наследия. Собственного бессилия.

Димостэнис сложил на груди руки, чувствуя растущую в нем злость. Вместо четких ясных ответов его опять кормят сказками, которым он почему-то просто обязан в очередной раз поверить.

— И все же откуда у вас яд?

— Я же тебе сказал, у меня его нет.

— Аурино поведал, что вы лично рассказали ему об этом веществе. И сказали, что противоядие столь же редко, как сама отрава. У вас есть одно, а второго нет?

— Тогда, наверное, он должен был сказать тебе, что всю траву из которого его делали, уничтожили так давно, что никто даже не помнит ее название.

— Вы же истинный целитель, сэй Пантерри. Наверное, вам легко было найти другую основу, заменив ею ту, что была сотни аров назад.

Бриндан восхищенно поцокал языком.

— Не легко, Димостэнис, — развел он руками, — очень нелегко. Тогда я был еще мальчишкой, немногим старше своего сына. Мне было чуть больше двадцати. И единственное, о чем я мечтал — это творить. Я хотел изобретать новые лекарства, мази, пусть даже яды. Я был помешан на этом. У меня ушло несколько аров, но я сделал его.

— Поздравляю, — сухо произнес Дим, — сотворить оружие против самого себя же.

— Я его уничтожил, — целитель вдруг весь сник, обмяк. Пальцы в бессилие проскользили по поверхности стола, — когда… когда случилось одно несчастье.

Димостэнис почувствовал, как у него перехватывает дыхание. Он выпрямился в кресле, в висках стучало.

— Уж не об убийстве ли его величества Стефана Эллетери вы сейчас рассказываете?

Бриндан долго, не отводя глаз, смотрел на своего собеседника.

— Какие страшные вещи ты говоришь, Димостэнис. Какой же верноподданный осмелится причинить вред своему повелителю?

— А что если я докажу? — проникновенно поинтересовался глава тайной службы. — Аурино очень хочет знать, кто убил его семью. Как вы думаете, что он сделает с убийцами?

— Я не знаю, — Пантерри уже совершенно спокойно пожал плечами, — мы не убивали ни его величество Стефана, ни покушались на жизнь его величество Аурино.

Димостэнис открыто ухмыльнулся. Положил локти на стол, подставив пальцы под подбородок.

— Чего вы хотите, целитель? Ведь вы меня ждали не для того, чтобы рассказать очередную красивую историю и надеяться, что я в нее поверю.