Оксана Букия - Серебряный. Отголоски Судьбы [СИ]

Конечно же! О чем он еще мечтал в третьем сэте ночи, над телом отравленного советника, находясь в кабинете последнего, как поощрять попытки самоубийства одному очень горячему, но совершенно безмозглому сопляку?

Иланди потянулся к хьярту, освобождая часть своей энергии, как перчатку натягивая ее на кисть правой руки. Взялся пальцами за самый кончик клинка, смотря Ривэну прямо в глаза.

Сухой щелчок сломанного металла заставил мальчишку вздрогнуть.

Дим отбросил от себя ненужный наконечник рапиры и положил руку на следующую часть. Наследник Пантерри не моргая, смотрел, как под его пальцами исчезает острое лезвие.

Разделавшись с клинком, Димостэнис сбросил нити, защищавшие ладонь, и сжал кисть несостоявшегося дуэлянта все еще держащую рукоять. Первое время Ривэн зло смотрел на него, терпя и кусая губы, чтобы сдержать крик боли. Постепенно на его глаза стали наворачиваться слезы, и он, дергаясь и извиваясь, попытался выдернуть руку, пока не опустился на колени, жалобно всхлипывая.

— Дуэль окончена? — Дим разжал пальцы и отошел на шаг.

— Я не буду тебе врать, — глухо произнес он, — я не убивал твоего отца. Правда какого-либо переживания или сочувствия по поводу его преждевременной кончины тоже не испытываю. Каждый должен платить по своим счетам. И неважно кто предъявитель: человек, судьба, а может сама смерть.

Он бросил взгляд на скорчившегося на полу мальчишку, пытающегося залечить себе поврежденную кисть.

— Однако хочу узнать, кто это сделал не меньше чем ты. Когда придешь в себя и что-нибудь вспомнишь, расскажи мне. Это может ускорить осуществление нашего с тобой обоюдного желания.

Ривэн поднялся на ноги.

— Несколько дней назад он вернулся из имения Иланди. Он встречался с вашим отцом. Я больше ничего не знаю. Я сам вернулся из Такадара четыре дня назад.

— Зачем тебе было возвращаться из классов в разгар учебного ара?

Молодой человек пожал плечами.

— Отец забрал.

Из мальчишки вряд ли что-нибудь еще можно было вытрясти. Димостэнис пошел к выходу из кабинета.

— Вы думаете, вы не имеете никаких счетов? — вдогонку бросил ему Пантерри, — вы не самый лучший человек.

— Какой есть, — Дим вяло махнул рукой, — благо все вокруг сплошь одни святые.

Хорун ждал своего наездника возле самого выхода из ворот имения, вольготно расположившись между деревьями. Дим взобрался в седельное углубление и слегка тряхнул поводьями, показывая, что они могут взлетать. Уже в воздухе он закрыл глаза и откинулся на спину.

… — Не хочешь вина, Димостэнис? Кстати, из погребов вашего имения. Лауренте мне подарил…

Димостэнис провел рукой по лицу. Ощутил влагу и соленый привкус на губах. Открыл глаза. Вся ладонь была в крови, которая сочилась из довольно глубоких порезов. Все-таки этому сопляку удалось вывести его из себя.

Имения Пантерри и Иланди находились совсем близко друг другу, их разделяла лишь небольшая деревушка. Едва он пересек рубеж родового владения, в глаза сразу бросилось усиленная охрана на границах, патрули, стража на более значимых объектах. Сам замок был окружен гвардейцами в форме и цветах Дома, на дверях стояла дежурная смена.

— Доброй ночи, — буркнул Дим, пытаясь зайти в дом.

— Добрый ночи, сэй, — дорогу ему преградил гвардеец с нашивками капитана. — Сэй Иланди приказал никого не впускать без его личного разрешения.

— Вы точно видите с кем разговариваете?

— Простите, сэй. Приказ! — вытянулся воин.

— Ладно, — процедил Дим, — тогда сообщите главе рода, что я пришел. Мне надо с ним срочно поговорить.

Мен через пять тот же капитан буквально выбежал из дома, еще раз поклонившись и лично открыв дверь перед приезжим.

Лауренте Иланди в обычных домашних штанах и рубахе, видимо, в которых он спал, взъерошенный и слегка растерянный спускался по лестнице.

— Только не начинай, Димостэнис, — сразу предупредил он сына, — это случайное недоразумение. Никто не собирался отлучать тебя от дома.

— Ваше право, сэй, — фыркнул тот, — но я приехал с новостями. Бриндан Пантерри мертв.

Глава Дома Иланди замер, осмысливая услышанное.

— Это сделал ты?

Дим натянул на губы улыбку.

— Что вы еще могли мне сказать? Однако разочарую вас, сэй. Это не я. Он сотворил это сам с помощью неких неизвестных.

— Ты можешь не паясничать? — раздраженно спросил Лауренте. — Объясни нормально.

— Его убил его же собственный яд. А кто подсыпал эту отраву ему в вино — неизвестно.

Глава рода прошелся по комнате, провел рукой по волосам.

— Перед самой смертью он пил вино, которым угостили его вы.

Лауренте остановился напротив сына.

— Всегда считал, что напиток, простоявший более десяти аров — кислятиной и пойлом. Но чтобы Шенес хранившийся почти тридцать аров превратился в отраву! Завтра же прикажу подчистить погреба.

Дим нахмурился.

— Шенес — белый виноград.

— Рад, что ты еще помнишь, — сухо откомментировал отец его замечание, — это лучший виноград, выращиваемый на наших землях и вино из него одно из самых дорогих в Астрэйелле. А Бриндан всегда был ценителем таких напитков, поэтому и выбрал именно его.

— Он пил красное, — слегка сбитый с толку, проговорил Дим.

— Теперь и я видимо разочаровал тебя, — Лауренте обошел одно из кресел и сел в него, — все же нам придется поговорить, сын.

Димостэнис встал напротив, не спеша принимать приглашение отца.

— Не так давно у Бриндана и Талала был непростой разговор, — начал глава Дома.

— И что случилось между ними? — безнадежно спросил Дим, понимая, что у него нет никаких рычагов, чтобы заставить собеседника отвечать на его вопросы.

— Талал узнал, что Бриндан прикрыл тебя. Когда ты получил рану, забравшись в имение Дайонте.

Дим, не отрываясь, смотрел на главу своего рода. С чего бы тому становиться таким разговорчивым? Еще один союзник? Что от него надо Лауренте Иланди?

— С чего вдруг Дайонте узнал об этом?

— Твое необъяснимое доверие к Олайе Дайонте, как целителю. Ее безоговорочное подчинение твоему желанию. Увидев вас во дворце возле покоев императора, Талал сложил недостающие ему элементы мозаики. Он понял, кто помог тебе в ту ночь в его имении, кто вытащил тебя из подземелья, кто врачевал твою рану. У него оставался лишь один вопрос: зачем было Бриндану прикрывать тебя.

— И?

— Целитель ничего не ответил. Лишь оповестил, что он больше не в Совете, что уезжает и ничего его больше не волнует. Он даже забрал своего сына из классов, не дождавшись пока тот закончит очередной ар обучения.

— Мальчишка обвинил меня в убийстве отца и вызвал на дуэль, — оповестил отца Дим.

— Что с ним? — чуть подался вперед Лауренте.

— Я приехал к Пантерри поговорить. Когда я первый уезжал из его имения, он был жив, когда я вернулся, он был уже мертв. Когда я второй раз уезжал, его наследник был жив. Я решил не выявлять закономерность и не стал возвращаться второй раз. Но вино на столе еще стояло.