Андрей Журкович - Пятый тотем [SelfPub, 12+]

– Нас предали! Кто-то навел на целый караван морок. Может, одурманили или опоили вас. Я не знаю! – последние слова она прошипела, мелко дрожа и сжимая крошечные кулаки.

– Там в пустыне… Это были не Брисфортские мясники! Обычные торговцы с рынка, просто давшие хороший крюк от основного тракта. Может, никто ничего бы и не узнал, но те, кто столкнул вас лбами в пустыне, пустили по городу один слушок. Мол, ваши ребята совсем распустились и втихую грабят купцов тальгедов и недавно опять заграбастали добычу, всех перебив. Сначала никто не поверил, но скоро пришли вести о том, что в песках и правда пропал караван тальгедов, да еще и в придачу с каким-то знатным колдуном из их высшей знати! Что было потом, ты и сам знаешь. Когда вас брали по возвращении на рынок, то, естественно у многих нашли трофеи с того разбитого каравана, что и стало главной уликой обвинения.

Она снова опустила глаза и закрыла лицо руками.

– Ну, хватит, не лей на меня слезы, и так все тело щиплет!

Он коснулся ее плеча, но девушка лишь всхлипнула, продолжив:

– Это еще не все! Тальгедские караванщики со всей пустыни получили вести о том, что Чанранский рынок ссучился, и якобы все договоренности летят к кавильгирам. Не знаю, кто это все распускает, но он оказался хитер, как Пожиратель, – минувшей ночью пески были спокойны, как перед войной.

Рунианец, нахмурившись, кивнул, показывая, что слушает дальше. Девушка нервно оглянулась на звук вдали коридора и зашептала:

– Ты понимаешь, что это значит? – она снова оглянулась, и когда повернула голову обратно, то я увидел глаза полные ужаса.

– Некоторые считают, что это провокация! Я говорила с Лулу Корноухой. Она уверена, что кто-то пытается подставить под удар весь юг. Сам посуди, тальгеды находятся в союзе многие годы, но на птичьих правах, а значит, среди них всегда найдутся недовольные. Вместе с тем именно они составят основную ударную силу в магическом противостоянии, случись война с Севером. Все знают, что Академия Тайн разрастается так, что уже сегодня может выставить не менее трех сотен боевых магов! Слагдебарра последние годы работает без сна, и вы у себя в горах создаете такое, – она подняла обе руки в воздух, не зная, как описать. – Одним словом, что вы стали очень опасны!

– Что ты такое говоришь? Причем здесь Север? – рунианец уставился на нее, как на ненормальную, но ее взгляд оставался серьезным.

– Дарек, кому-то в этом мире нужна новая бойня. Сам посуди, империя давно не выигрывала крупных войн! Они потеряли половину самых богатых земель во времена Войны долгой весны, они не смогли забрать у нас Багровый шрам во время Железной войны, они потеряли тальгедов и все их знания о некромантии! Все знали, что однажды Арскейя отомстит, и мне кажется, эти времена настают. Больше просто некому нас ссорить! Как ты не понимаешь?!

Рунианец еще больше нахмурился, задумчиво уставившись в стену.

– Провокация. Они знали, что старые дрязги вспыхнут моментально, дай только хороший повод. А что может быть лучше, чем неопровержимые доказательства убийства? Но зачем тогда меня оставили в живых?

Девушка снова опустила глаза. Ее губы дрожали, она просто не могла сказать это вслух, но ее друг уже и сам все понял.

– Меня пообещали публично казнить. Они должны показать непричастность рынка и стаи и все свалить на так удачно подвернувшегося слага, указав при этом на империю.

Вдруг рунианец, опершись обеими руками об пол, кряхтя, поднял торс и сел, тяжело дыша.

– Мори, моя вторая просьба – не мстить. Это не обсуждается! Если кто и должен, то не ты. Не лезь в это дерьмо! Чует мое сердце, силы, с которыми мы столкнулись, настолько велики, что любого переломают, как мельничные жернова. Их не остановить ни тебе, ни мне!

Она вскинула курносый нос, отвернувшись и всем видом показывая, что не согласна, но осознав тотчас неуместность момента, развернулась и с тоской посмотрела в его глаза.

– Какая третья просьба? – прошептала она совсем тихо.

– Когда-то у меня была семья. Далеко на севере слагрунов у меня есть брат. Наши родители погибли очень давно, несчастный случай – горный обвал. Это случилось вскоре после его рождения. Прошло, кажется, пять лет, а я все не мог стать ему тем братом, которого он заслуживал. Я был эгоистом и дураком! Знаешь, просто не мог на него смотреть, он рос один в один как наш отец, словно отлитая из железа копия. Тогда я решил уехать навсегда, колесить по миру, искать ратных подвигов, сколотить состояние! – он усмехнулся и поднял на вендази усталые глаза.

Вендази не сказала ни слова, лишь обхватила его голову руками, прижав к груди.

– Я уезжал, бросая его сиротой, понимаешь? – по щеке Дарека покатилась одинокая слеза, оставляя блестящую дорожку на темной коже.

Наконец овладев собой, рунианец несколько раз натужно вздохнул и продолжил:

– Он остался на попечении местного шамана. Можешь себе представить, у парнишки обнаружили дар! Он был еще совсем ребенком, но уже понимал, что к чему. Тогда на прощание я пообещал, что однажды мы с ним поднимемся на вершину Пуравва. [21] Пуравва – самая высокая в мире горная гряда, расположенная на западе княжества Авалле. В стародавние времена, когда княжество еще было в составе империи, церковь Светлой длани провозгласила это место священным. По легенде гряда – это ребра одного из Титанов – Чеву, которого Пожиратели Бездны смогли убить в бою. Когда Чеву пал, его плоть растворилась в земле, насыщая ее алмазами и рубинами, а кости обросли камнем, образуя неприступные горы. Его зовут Кзор. Свяжись с ним как сможешь и передай, чтобы простил меня. Мне очень жаль.

У меня закружилась голова. Водоворот страстей этой пары в одночасье ударил прямо мне в лицо, оглушая и руша возводимые мной защитные барьеры. Брат. Дарек. Мой брат. Видение начало мерцать, воздух поплыл вокруг, искрясь грозовыми всполохами, я уже почти ничего не видел. Оставались лишь размытые силуэты, когда мой мир взорвался болью.

Я сидел перед вратами, которые смотрели на меня пустым черным провалом, и лишь отголоски засыпающей силы пульсировали на кончиках моих пальцев. Чуть поодаль от меня стояла парочка, видимо, гулявшая неподалеку. Они замерли, настороженно глядя на меня, о чем-то перешептываясь. Когда я к ним повернулся, они и вовсе остолбенели, а на их еще совсем детских лицах проступил страх. Я примирительно поднял вверх правую руку, показывая, что не вооружен, и со стоном поднялся на ноги.

– Прошу простить, если напугал вас, уважаемые. Кажется, мне стало плохо, и я потерял сознание. Премного сожалею, если нарушил вашу приватность. Хорошего вечера!

Я развернулся и, тяжело шагая, устремился прочь, но вскоре за моей спиной послышались торопливые шаги, и меня окликнули: