Алексей Бессонов - Лабиринт кочевников

И он бросил вперед по тоннелю несколько слабо светящихся мячиков. А потом еще. И мячики понеслись, прыгая по стенам, взлетая порой на потолок – вроде не слишком быстро, да поди ж ты их достань! Третьим выстрелом Ян влепил-таки импульс в выбранную мишень: его «заяц» лопнул мелкой синей вспышкой, при этом ничего похожего на отдачу рука при стрельбе не ощущала. После этого дело пошло легче. Юра, глядя на успехи Климова, тоже приободрился, а инструктор с вежливой улыбкой на лице все бросал и бросал новых «зайчиков» – их запас, судя по всему, был у него нескончаем.

– Хорошо! – Петровский перестал кидать шарики и вдруг оглушительно хлопнул в ладоши. – Не стану называть вас серьезными профессионалами, господа, но стрелять вас явно где-то учили. Хотя я, конечно же, оторвал бы вашим учителям руки. Извольте вернуть мне учебные хлопушки, нам пора заняться делом всерьез.

– Хлопушки? – зачарованно повторил Юра. – Да они человека, наверное, в клочья!..

– Именно так. Но никто не пустит вас в бой с мелкими кадетскими железяками. Разомните кисти рук, господа офицеры: настоящее оружие весит немало и сноровки требует изрядной!

Домой они возвращались втроем, причем все на переднем диване «Капитана», потому что и скромный багажник, в котором и так лежала запасная канистра бензина, и заднее сиденье заполнены оказались наглухо: еле впихнули. Ян, подтянув живот и упершись левым боком в водительскую дверцу, шуровал рулем, а тощие Петровский и Асламов сидели справа. Инструктор, правда, утверждал, что умеет уменьшаться в размере и потому вполне залезет назад, но Ян ему не поверил.

– В данной модификации, – сказал он, – машина по бумагам шестиместная. Доедем.

Во дворе все вздохнули. Ян хмыкнул, и тут же заржал Юра – его начало «отпускать» после визита в Пермский узел.

– Поручик, – фыркнул Ян, передавая ему ключи от дома, – поставьте нашему гостю чай и не забудьте поискать виски в шкафу справа от стола. Коньяк там же!

– Яволь, ваше благородие! – мотнул головой Асламов. – Прошу вас, старшина!

Под комбинезоном у Петровского оказалось нечто вроде циркового трико синего цвета. На его мускулистой фигуре такая одежда смотрелась, может быть, и немного странно, но без всякой пошлости. Старшина, забравший два баула своих личных вещей, скромно сидел на стуле напротив телевизора, улыбался и ждал чая.

– Кормить меня не надо, – сразу заявил он. – У меня все с собой.

– Но позвольте, Дмитрий Аристархович! – возмутился Ян. – У вас особая диета?

– Нисколько, – спокойно отозвался старшина, – но Мария предупредила меня, что вы вдовеете и, следовательно, рассчитывать на обильный стол мне не следует. А я, знаете ли, человек практического склада, бывал в дальних командировках, так что привык заботиться о себе в любых обстоятельствах.

– Ну Маша! – Климов покраснел, потом побелел и ощутил желание схватиться за сердце. – Вот уж не ждал. Мне казалось, у нас с ней доверительные отношения.

– Именно поэтому, – кивнул Петровский.

– Ну, знаете ли! Юра, открывай тушенку. У меня тут еще макарон полно. Картошку чистить не будем, спать скоро пора… Но вот что, старшина: рюмочку?

– Как честный человек – две. И не более.

– Спать я вас уложу наверху, там может быть холодно. И… вы уж простите, но белье, пожалуй, сыровато. Моя дама там перестилала недавно – сама не зная зачем. Собственно, такова ее тяга к порядку, – но все равно там холоднее, чем внизу.

– Это неважно, господин майор. Я могу спать даже на улице. У меня очень дорогой энергокомбинезон с мощной силовой станцией. В моем распоряжении столько энергии, что мне хватит и на тепло, и на свет, и на отведение естественных жидкостей.

Услышав этакую формулировку, Ян умолк надолго. Юра тем временем разогрел макароны, деловито вмешал в кастрюльку банку тушенки, а потом, не спрашивая разрешения, достал из холодильника соленые помидорчики, откуда-то – пиалу, выложил, нарезал хлеб и подал все на стол. Про рюмки он тоже не забыл.

– Ох, Юрка, – приподнял брови Ян, – женишься – теща тебя на руках носить будет.

– Кому я нужен? – немного напряженно отозвался Асламов и сел к столу.

Петровский в ответ слегка шевельнул губами. Они оказались практически сверстниками с оперуполномоченным, но инструктор при этом выглядел заметно старше – нет, не лицом, глазами. Да и манера поведения, сдержанная, однако полная притом достоинства, говорила о многом. Ян даже подумал, что парень, скорее всего, с образованием, просто офицерский чин не лег почему-то. В жизни всякое бывает.

В этот раз Ян не стал заваривать чай в стиле Марии. Так, слегка, чуть слабее обычного. Ночью нужно выспаться как следует, хрен его знает, что там будет… Он вздохнул и тотчас же ощутил на себе взгляд Петровского: очень вежливый, как бы отстраненный, но в то же время слегка вопросительный. Боднув головой, Ян выставил на стол две бутылки:

– Распоряжайтесь, старшина. Желание гостя для меня свято.

– М-мм… Не могу доверять вкусу Марии, уж очень они у нас отличаются, но все же попробую немного коньяка.

– Мария говорила мне, что на представителей их расы алкоголь воздействует совсем не так, как на нас. – Ян налил по полной, сел наконец: – Будем здоровы, Дмитрий Аристархович.

– Ваше здоровье, господа офицеры.

Петровский медленно, несколькими глотками, выпил рюмку, поставил ее на стол, а потом неожиданно поднял глаза на Климова:

– Странное дело. Не найдется ли у вас курева, господа? Стыдно просить, курю я редко, однако вот…

Ян тут же протянул ему пачку «Мальборо», а Юра выложил на стол зажигалку. Молодой старшина закурил, выпустил к потолку дым, приподнял брови:

– Сколько ощущений за один вечер. Табак, впрочем, далек даже от Болгарии, не говоря уже о Турции. Н-да, а что касается вашего вопроса, уважаемый Ян Антонович, я скажу так: у дам их вида очень своеобразно работает гормональная система. Не так, как у нас. Они умеют управлять гормонами, но до определенного предела, за которым становятся чрезвычайно уязвимы. Алкоголя это не касается, на Марию он действует как легкое тонизирующее. Чтобы опьянеть, ей нужно другое…

Петровский резко погасил сигарету в пепельнице и взялся за вилку.

– Вот теперь мне начинает казаться, что я по-настоящему голоден, – заявил он.

В начале десятого Ян не выдержал и очень осторожно поднялся наверх. Прикрытый двумя толстенными ватными одеялами из наследства Ленца, инструктор Петровский спал сном младенца, хотя его боевой комбинезон лежал слева от кровати, расстегнутый до самого низу, то есть не до паха, как привычно было Яну, а до левой стопы. Видимо, на всякий случай.

Ян уважительно приподнял брови, потянул носом воздух, – да нет, не было тут уж слишком холодно. Он спустился и пошел в кухню. Градусник за окном показывал семнадцать, лед на ветвях чуть не звенел под ветром. Чайник свистнул и выключился. Залив кипяток, Климов перемешал заварку, прикрыл крышкой. Этой зимой только чай, пожалуй, спасал его от ощущения бесконечного холода. Пошевелив рукой в кармане спортивных штанов, Ян вытащил маленький костяной барабанчик, повертел его в пальцах – так он часто делал последнее время – и поставил на стол. Посуду он давно вымыл, включать телевизор не хотелось: да пусть он спит, этот парень, куда мы пойдем в ближайшее время? Куда?