Алексей Бессонов - Лабиринт кочевников

В голове у него дурацким образом возникали целые страницы из разных наставлений, мельком виденных в училище, – командира мотопехотного отделения, командира батареи противотанковых орудий… Вот наставление по боевой службе комвзвода какого-нибудь спецназа (про который Ян много слышал, но ни разу не видел в натуре) – такая книжечка сейчас была бы очень даже к месту! Только вряд ли найдешь ее в Интернете.

– С таким же успехом, – едва слышно хихикая, прошептал Климов, – я мог бы иметь биографию комполка Ту-95. И дальше?..

Оружие лежало на заднем сиденье «Опеля». Там, в гараже… Такое оружие, что и подумать дурновато. В человеке средних размеров одним выстрелом делает дыру на два кулака. С любой вообразимой дистанции – ну то есть насколько позволяет кривизна планеты. Да, тяжеловаты пушки. Тяжелее АКМ, причем намного. И не людьми они сделаны, это сразу ощущается – по рукояти, по ненужному, как сказал Петровский, прицелу… Ощущается.

Не для солдата делались, не потянет такое обычный призывник из глубинки. Либо для профи, которого чуть не с детства готовят, либо же и не для человека вовсе.

Из сигаретного дыма вдруг зазвонил телефон, лежащий на столе. Ян схватил трубку: Асламов.

– Договорился я, Ян Антоныч. Трое суток вроде как по оперативной надобности. Товарищ подполковник начальству моему хорошо мозги накрутил, крепенько. Даже если дня на два задержусь, никто слова не скажет.

– Отлично! – воскликнул Климов. – Молодец, Юрик. Так, ты мне вот что скажи: деньги есть у тебя?

– Не понял, Ян Антоныч, – растерялся тот. – О какой сумме речь идет?

– Как я вас люблю, материалистов… Юра, нам пару дней придется у меня сидеть на казарменном положении. А может, и больше. А жрать мы что будем? Возьми по дороге хоть что-то, колбаски там, курочку возьми жареную, салатиков в баночках. Понимаешь ведь, нет?

– Картошка есть у вас? Масло подсолнечное? – голос Асламова стал конкретно-деловитым.

– Мало.

– Ясно, я притащу. Все, ждите, скоро буду, Ян Антоныч.

У Климова отлегло от сердца. Юра вчера здорово переживал, что будет, если он вдруг перестанет болтаться пред начальственным оком. Петровский, слушая его сдавленные причитания, только моргал глазами:

– Но помилуйте, поручик, – произнес он наконец, – перспектива весьма опасной экспедиции волнует вас куда меньше?

– Ай, я на гопников с ножом ходил, – отмахнулся оперуполномоченный. – А начальство?..

– Ну у вас и порядки… – протянул в ответ главстаршина и более не произнес ни слова.

Прошло около получаса, прежде чем телефон зазвонил снова. Юра стоял под калиткой, едва не сгибаясь под весом четырех пакетов из гастронома. Климов поспешно выхватил три пакета из его рук, задвинул болт и покачал головой:

– Вы, поручик, иногда слишком серьезно относитесь к поручениям…

– Да я пожрать люблю, – словно оправдываясь, нервно засмеялся Асламов. – И Петровский к тому же! Что он, консервы свои кушать будет?

– По тебе не скажешь, – пошевелил бровями Климов. – Давай в дом скорее, замерз небось?

Едва закрыв за собой дверь, Ян услышал легкое шуршание на втором этаже. Через несколько секунд на лестнице появился главстаршина – свежий, улыбчивый, будто и не спал вовсе.

– С добрым утром, господа офицеры, – поздоровался он.

– Сейчас я врублю вам горячую воду, – немного смутился Климов.

– Нет-нет, мне хватит холодной. Я получил донесение, господа: на ближайшие сутки мы свободны. Мария не видит оснований выдвигаться в лабиринт.

Асламов пожал наконец руку молодому инструктору и потащил свою добычу в кухню. Из ванной раздалось характерное хлюпанье: прислушавшись, Ян вдруг понял, что Петровский принимает холодный душ. Его передернуло: «Этот парень на самом деле железный? А может, он вообще не человек? Господи, какая чушь, – сказал он себе. – Просто он профи, настоящий вояка, не то что мы…»

Учили его не так, как нас. И благородным манерам в том числе.

Инструктор появился в кухне с мокрой головой, однако идеально при том причесанный, затянутый в свое облегающее трико и погруженный в какие-то то ли размышления, то ли вычисления.

– Вас что-то тревожит, Дмитрий? – повернулся к нему Ян.

– Пока нет, – отозвался старшина. – Но у меня появились сомнения в оценке ситуации со стороны Марии. Дайланы не стали организовывать спасательную экспедицию в Киаве. Похоже, что разгром передовой группы не произвел на них никакого впечатления.

– И что это может значить?

– Может быть, ничего. Они вообще не очень-то заботятся о своих, иногда даже добивают раненых, чтобы не возиться. А может оказаться так, что у них уже готов основной ударный отряд, имеющий задачу взять Файюл до того момента, как опустятся десантные корабли. Создать плацдарм, так сказать. Если удастся быстро взять большой город с его ресурсами, задача проникновения упростится в разы.

В кухне повисла тяжелая, неприятная тишина. Асламов стоял у окна, все еще выгружая из пакетов провизию, а Ян, включив чайник, потянулся за сигаретами.

– Завтракать будете? – поинтересовался он.

– С удовольствием, Ян Антонович.

Ели они в полном молчании. Петровский сходил наверх, чтобы забрать свой аппарат связи – не такой, как у Яна, а намного солиднее размером, – и периодически посматривал на него, ожидая, по-видимому, новых сообщений. Но информации не было. В конце концов Ян не выдержал и включил телевизор. Пермь крутила какой-то старый голливудский эпик на библейский сюжет. Петровский сразу же оживился, повернулся вместе со стулом, чтобы было удобнее смотреть, – яичницу он уже подмел так, что не осталось ни крошки, и теперь вежливо ждал чая.

– Знаете, у нас Священное Писание воспринимается вообще не так, – в задумчивости проговорил он.

– Но Закон Божий преподают по-прежнему? – сам не зная зачем, ляпнул Ян.

– Кому?! – изумился старшина.

– Ну как кому? Гимназистам, что ли… Нет?

На сей раз Петровский изумился всерьез. Он повернулся к Яну, хлопая глазами и будто бы не веря услышанному.

– Ян Антонович, мы живем в мире, в котором свободно взаимодействуют сотни разных культур. В одном классе гимназиума могут учиться представители пяти-шести биологических видов. Нас с самого раннего детства учат тому, что Вселенная бесконечна. Этого обычно достаточно.

Юра Асламов закашлялся, замотал головой, собираясь что-то сказать, но тут на столе едва слышно пискнуло, и старшина цепко хватанул свой аппарат, коснулся невидимых то ли кнопок, то ли сенсоров. Перед его лицом возникла сперва полупрозрачная синяя таблица с колонками цифр, а потом поплыла вереница непонятных графиков. Глаза инструктора сразу потемнели, он стал тыкать в графики пальцами, очевидно, запрашивая что-то.